29 декабря стало известно о первом бросковом испытании ракеты нового стратегического комплекса «Сармат». В составе Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) находятся ракеты мобильного и шахтного базирования, при этом одна из них — РС-20В «Воевода», на замену которой и создается «Сармат», — относится к тяжелому классу. Состав группировки РВСН в ближайшие годы претерпит ряд изменений — об этом в материале iz.promo.vg.
В своем обзоре мы не будем касаться морской компоненты стратегических ядерных сил. Баланс между наземными и морскими ракетами — интереснейшая тема для анализа изменений в ядерной стратегии государства, и она заслуживает отдельного внимания. Упомянем лишь, что на данный момент и на перспективу до 2030-х годов доля боевых блоков, развернутых на баллистических ракетах подводных лодок, будет нетипично высокой в сравнении с советскими временами.
Так, в 1990 году за наземной компонентой стратегических ядерных сил (в ведении РВСН) числилось около 6,5 тыс. боевых блоков, а на лодках-ракетоносцах ВМФ — всего 2,8 тыс. В данный момент носители РВСН лишь немногим превосходят флотские ракеты по числу ядерных боезарядов. При этом эксперты утверждают, что, несмотря на этот факт, наземная группировка РВСН всё-таки останется главной в ядерной триаде.
Кочующие стратегические
Значение подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) в группировке сложно переоценить. Мобильные пусковые установки не предназначены для отправки в соседнее полушарие тяжелых носителей, зато в ответном ударе (когда решение на запуск принимается уже после состоявшегося ядерного нападения противника) их живучесть куда выше, чем у шахтных ракет.
Если не считать ограниченное развертывание комплексов «Темп-2С» во второй половине 1970-х, то отечественная группировка ПГРК стратегического назначения ведет свой отсчет с 1985 года. Тогда на боевое дежурство были поставлены первые РТ-2ПМ «Тополь» (еще в переходном варианте, известном как «Тополь.1» или попросту «Тополь-с-точкой»). В 1990-е, с учетом массового сокращения стратегических вооружений, группировка ПГРК приобретала всё большее значение, однако их количество также упало.
Выбытие «Тополей» из боевого состава резко ускорилось в начале 2010-х. Во-первых, самые новые ракеты этого типа ушли с Воткинского завода в 1994 году и гарантийный срок их эксплуатации подходил к концу. Ракетам сперва давали 10 лет, потом продлили срок до 15. В 2010-х называли и 20 лет, а потом назначили предельный срок снятия с вооружения в 2019–2021 годах. Во-вторых, в 2011-м вступил в действие Пражский договор (СНВ-3), подразумевавший снятие с вооружения части стратегических носителей.
Под влиянием двух этих факторов группировка «Тополей» существенно сократилась. На пике своей численности (вторая половина 1990-х) РВСН держали на боевом дежурстве 360 таких комплексов, но к 2008-му, по данным американских источников, их число уменьшилось до 213, к 2010-му — до 171, а на данный момент не превышает 40–50 и активно сокращается.
Уход «Тополей» первоначально сопровождался принятием на вооружение комплекса РТ-2ПМ2 «Тополь-М». В 1998 году он был развернут в шахтной версии, а с 2006-го и в мобильной. На данный момент общий парк этих ракет в обеих версиях составляет 78 единиц. Особенностью «Тополя-М» является высокоскоростной ядерный моноблок увеличенной мощности (1 Мт).
Закупки ракет этого типа продолжались до 2011 года, после чего были свернуты. При этом не вполне верно говорить о том, что от «Тополя-М» отказались в пользу более нового РС-24 «Ярс» с разделяющейся головной частью (принят на вооружение в 2009 году), серийные закупки которого шли по Госпрограмме вооружений — 2020.
В недавнем интервью журналу «Национальная оборона» Юрий Соломонов, многолетний руководитель и генконструктор Московского института теплотехники, указал на разное назначение этих комплексов. «Тополь-М» с мегатонным блоком предназначен для поражения высокозащищенных целей, в то время как «Ярсы» оснащают несколькими высокоточными боевыми блоками индивидуального наведения с меньшей мощностью (по оценкам независимых экспертов — до четырех по 150–300 Кт). Таким образом, оба комплекса дополняют друг друга в составе наземной группировки.
По оценкам руководителя проекта Russian Strategic Nuclear Forces Павла Подвига, в России на начало 2017 года было развернуто свыше 90 комплексов с ракетами «Ярс», включая 12 шахтных. Таким образом, общую группировку ПГРК в России можно грубо оценить в 140–150 пусковых установок с более чем 400 боевыми блоками. Основная часть этих блоков развернута на «Ярсах».
При этом до 10% этой группировки (в зачете по блокам) является «уходящей» и будет заменена на более современные комплексы к середине 2020-х годов. Тогда же подойдет срок замены (или принятия решения о продлении ресурса) первых шахтных ракет комплекса «Тополь-М». В 2011 году Соломонов указывал, что «Тополи-М» прослужат в РВСН до начала 2030-х годов.
Изменения в составе группировки ПГРК, закладываемые в ГПВ-2027, помимо снятия «Тополя» с вооружения и поставок «Ярсов», связаны с развертыванием нового комплекса с ракетой РС-26. В РВСН его упорно называют «Ярс-М», хотя раньше попадалось и обозначение «Рубеж». Про него достоверно мало что известно, кроме того, что в Генштабе его именовали как «комплекс с повышенной точностью», а командующий РВСН Сергей Каракаев в 2012 году допустил, что в отдаленной перспективе эта ракета может заменить как «Тополи-М», так и обычные «Ярсы».
Кроме того, еще в январе 2011 года Соломонов указывал на проведение работ по принципиально новому боевому оснащению. Результат он охарактеризовал образно: «ракета как единое целое практически перестает существовать после завершения работы последней маршевой ступени».
Следящие за отечественными РВСН эксперты утверждают, что тем самым признано: в России создается боевое оснащение, известное в США как «синие ангелы». Стандартная схема, которую американцы именовали «почтальон», подразумевает использование так называемого «автобуса» — размещение всех блоков на платформе разведения с единым двигателем. В этом случае автобус «развозит» блоки, в нужный момент отстреливая по одному. В компоновке «синих ангелов» боеголовки оснащаются собственными двигательными установками и сразу расходятся по индивидуальным траекториям. Из-за этого на ракете их размещается меньше, но такой вариант считается более надежным с точки зрения противодействия ПРО.
На дежурстве под землей
Группировка стационарного (шахтного) базирования определяла облик советских РВСН. На 1991 год, когда был подписан договор СНВ-1, из примерно 6,5 тыс. боевых блоков в ведении РВСН на ПГРК «Тополь» размещались лишь около 330 и еще 360 — на ракетах боевого железнодорожного комплекса 15П961 «Молодец» (цифры отличаются от приведенных в протоколах к договору СНВ-1, так как в них датой отсечки был выбран сентябрь 1990-го). Остальные боезаряды — то есть почти 90% арсенала — стояли на ракетах шахтного базирования.
В данный момент по числу носителей соотношение сил существенно изменилось. Как мы уже отметили, РВСН на 2017 год имеет две шахтные версии ракет мобильных комплексов «Тополь-М» (около 60 единиц) и «Ярс» (12 единиц на начало года, к концу 2017-го это количество несколько выросло). Однако основу стационарной группировки по-прежнему составляют старые советские носители с продленными сроками эксплуатации.
Российские шахтные комплексы предыдущего поколения сосредоточены в трех позиционных районах: Татищево (Саратовская область), Ясный (Оренбургская область) и Ужур (Красноярский край).
В Татищево, по данным западных источников, находится до 30 ракет типа УР-100Н УТТХ (РС-18Б), по шесть боевых блоков на каждой. В Ясном и Ужуре развернуты две ракетные дивизии, за которыми в США числят суммарно 46 тяжелых ракет типа Р-36М2 «Воевода» (РС-20В), способных нести до 10 боевых блоков. (Все данные по числу блоков — в соответствии с международными документами о контроле над наступательными вооружениями.)
Таким образом, на шахтной группировке в начале 2017 года предположительно находилось до 640 боевых блоков. Уступая ПГРК в численности, эти ракеты превосходят их, если можно так выразиться, в «огневой мощи». Однако они будут сниматься с боевого дежурства всё активнее. Кроме того, известно, что за 2017 год Россия резко (более чем на 200 единиц) сократила зачетное количество развернутых боевых блоков, чтобы к февралю 2018-го попасть в норматив Пражского договора СНВ-3 (1550 боезарядов). Ряд западных экспертов полагает, что основную роль в таком существенном сокращении сыграло снятие с боевого дежурства ракет УР-100Н УТТХ, которые теперь используются только для испытательных целей.
Дискуссии о потребности в новых жидкостных ракетах шахтного базирования велись специалистами давно и периодически обострялись, выливаясь в прессу. Тем не менее в конце концов военные продавили запуск программы новой тяжелой ракеты на замену Р-36М2 — проект «Сармат» (РС-28) с боевой нагрузкой до 10 т (у Р-36М2 — 8,8 т). В новой Госпрограмме вооружений 2018–2027 годов заложено серийное производство «Сарматов».
Несколько особенностей
К облику РВСН недалекого будущего, какими они станут по итогам ГПВ-2027, следует добавить еще пару штрихов. Есть два перспективных проекта, широко обсуждавшихся в прессе в последние годы, но их ждет, скорее всего, совершенно разная судьба.
На данный момент военные заморозили все работы по новому «ядерном поезду» — боевому железнодорожному ракетному комплексу (БЖРК), который Московский институт теплотехники разрабатывал под шифром «Баргузин». Технический облик комплекса предусматривал использование ракет РС-24 «Ярс».
Историю конфликтов вокруг этой разработки еще только предстоит написать в будущем. Например, особый интерес представляет позиция разработчика — МИТ. В начале 2010-х годов Юрий Соломонов неоднократно и подчеркнуто отрицательно отзывался об идее нового БЖРК, что выглядело крайне необычно: исполнитель заказа публично утверждает, что заказ не нужен, но военные требуют его. А нынешней осенью, в уже упомянутом интервью «Национальной обороне», Соломонов занял совершенно противоположную позицию: комплекс превосходный с точки зрения живучести в ответном ударе и очень востребован в РВСН, но военные, что достойно сожаления, не согласны с такой оценкой.
То, что «Баргузину» из всех новых стратегических разработок почти гарантирована роль дежурного резерва для оптимизации (особенно на фоне ухудшающегося экономического положения), говорили уже много лет. Неплохо эта система выглядела и в качестве разменной карты на переговорном столе с США. На данный момент, насколько можно судить по сообщениям в прессе, комплекс разработан и даже проведено бросковое испытание ракеты (в ноябре 2016 года). Однако серийный выпуск и постановка на боевое дежурство пока отложены до неопределенного времени.
А вот второй проект ждет совсем иная судьба. Уже давно сообщается, что ракеты УР-100Н УТТХ, постепенно снимаемые с боевого дежурства, используют для испытаний принципиально новой нагрузки — так называемого аэробаллистического гиперзвукового боевого оснащения (АГБО, также фигурировало в прессе как «тема 4202»). Это тяжелый управляемый боевой блок, способный маневрировать в атмосфере. Такой блок будет, с одной стороны, тяжелой целью для противоракет, а с другой — способен обеспечить высокую точность.
Устанавливать эти блоки собираются на новые тяжелые ракеты РС-28 «Сармат». Западные источники утверждают, что на одну ракету можно будет установить до трех таких блоков — неясна, правда, обоснованность этих выводов. Приоритет у этой разработки — один из самых высоких, с учетом того внимания, которое военно-политическое руководство уделяет созданию высокоточного гиперзвукового оружия.