Постоянная экспозиция Третьяковки на Крымском Валу пополнилась знаковым экспонатом: легендарным махолетом «Летатлин». Его построил в 1929–1932 годах Владимир Татлин — один из родоначальников конструктивизма, автор знаменитых контррельефов и проекта Башни III Интернационала. Он с юности грезил о создании устройства для индивидуального полета на мышечной тяге. «Долететь до мечты» не удалось, но зато получился уникальный арт-объект, который теперь отреставрировали и представили в окружении других работ авангардиста.
Татлин с учениками создали три экземпляра махолета. Инженеры отнеслись к проекту скептически: «Летатлины» не летали и летать не могли — бесперспективность попыток сконструировать подобные аппараты была доказана еще до Татлина. А коллеги художника упрекали его, наоборот, в чрезмерной «технологичности» затеи — мол, это не произведение искусства, а утилитарное сооружение. В итоге ни выставочная, ни тем более «летная» карьера у «чудо-птиц» не сложилась.
После единственной экспозиции в 1932 году аппараты разошлись по различным хранилищам — у себя в мастерской Татлин держать их не мог. В конечном счете первые два «Летатлина» оказались утрачены и только третий — с существенными повреждениями — сохранился. До недавних пор он экспонировался в Центральном музее Военно-воздушных сил РФ в Монино. Там же была проведена его первая реставрация — еще в 1960-х годах. Теперь из поселка Московской области заново отреставрированный «Летатлин» переместился в столицу и распахнул крылья в Новой Третьяковке.
В стенах галереи искусства XX–XXI веков «Летатлин» воспринимается, конечно, не как инженерное изобретение, а как художественная фантазия — шедевр вне времени. Столь созвучная раннесоветскому идеализму мечта — преодолеть человеческим усилием земное притяжение — воплотилась в обтекаемой форме корпуса, вдохновленной не угловатым конструктивизмом, но скорее природной прихотливостью модерна. И вместе с тем при взгляде на крылья аппарата представляешь себе каких-нибудь доисторических птеродактилей, а то и мифических драконов.
Правое крыло «Летатлина» лишено тканевого покрытия — и это одна из главных загадок экспоната. Ирина Пронина, научный сотрудник Третьяковки и куратор проекта, рассказала «Известиям», что именно в таком виде он оказался после первой реставрации — то ли покрытие левого крыла было утрачено еще раньше, его просто «переодели» в новую ткань, то ли в Монино махолет поступил вовсе без обтяжки и советские мастера решили обшить лишь его часть.
Так или иначе, при новой реставрации было решено не только сохранить все старые материалы (и 1930-х, и 1960-х годов), но и оставить скелет правого крыла «обнаженным». Поэтому зрители могут в деталях изучить жесткий каркас его конструкции. Но больше восхищает, конечно, не техническая изобретательность авторов, а художественная сила образа: кажется, что это не рукотворное произведение XX века, а ископаемый артефакт.
И теперь зал с контррельефами Татлина, где под крышей поселился «Летатлин», начал «звучать» по-новому. Объемные кубические композиции на стенах воспринимаются уже не как формалистические эксперименты, но как часть того мифа, эстетической утопии, которую всю жизнь создавал Татлин. А ярчайшее воплощение этого — многострадальный махолет вкупе с Башней III Интернационала, встречающей посетителей Новой Третьяковки в фойе второго этажа. Только если Башня и контррельефы были воссозданы уже в наши дни, то «Летатлин» долетел до нас в оригинале. Хочется верить, что его полет будет долгим.