Большой театр представил первую оперную премьеру 242-го сезона — «Псковитянку» Римского-Корсакова. Любители классики торжествовали. Режиссерских посягательств на замысел композитора не случилось: опера прозвучала в концертном исполнении.
В истории ГАБТа повесть о вольном Пскове, спасенном от царского гнева дочерью Ивана Грозного, появлялась неоднократно. В 1901 году показ оперы украсил Федор Иванович Шаляпин в роли Грозного — придуманный им характерный грим со скошенными надбровьями и крючковатым носом стал образцом для последователей, включая Николая Черкасова в фильме Сергея Эйзенштейна.
В 1953-м и 1999-м музыкальным руководителем и дирижером постановки стал Евгений Светланов, мечтавший повторить международный триумф «Псковитянки», показанной Сергеем Дягилевым в «Русских сезонах» 1909 года, но так и не осуществивший свою мечту.
Имеет ли амбициозные планы Туган Сохиев, инициатор возвращения оперы на сцену Большого театра, пока неизвестно. Свой выбор музыкальный руководитель ГАБТа обосновал любовью к музыке Римского-Корсакова и «раздольем», которое музыкальный материал предоставляет артистам.
К сожалению, певцы-солисты подарком не воспользовались. Из основных исполнителей «вписались» в своих персонажей лишь Вячеслав Почапский (князь Токмаков) и Роман Муравицкий (боярин Матута). Голосам Анны Нечаевой (Ольга) и Олега Долгова (Михаил Туча) не хватило драматизма, а Иван Грозный в подаче Рафаля Шивека и вовсе предстал добрым дедушкой, увещевающим бархатистым басом строптивых псковичей и непослушную дочь.
Однако главное действующее лицо «Псковитянки» — хор, и нынешняя премьера позволила еще раз оценить замечательный хоровой коллектив Большого театра, всего — 120 артистов. Оценить, так сказать, в чистом качестве. Драматические умения хористов порой оставляют желать лучшего, но концертный вариант, где они занимаются только пением, можно считать усладой меломана. Эпизоды лирические, героические, бытовые, характерные, положенные Римским-Корсаковым в основу коллективного портрета псковичей, были поданы ярко, выпукло, с превосходным балансом нюансов и крупного эпического жеста.
Знатоки русской музыки найдут в «Псковитянке» еще одно удовольствие — опера создавалась Римским-Корсаковым в одно время с «Борисом Годуновым» Мусоргского. Грандиозная сцена псковского вече напрямую соотносится с не менее масштабной сценой под Кромами, и любопытно проследить, как похоже и в то же время по-разному друзья и соратники подают образ бурлящего народного собрания.
Римского-Корсакова даже в хоровой эпике отличает изящество и проработка деталей. Что уж говорить о коньке композитора — оркестре, который он всячески лелеет и который музыкантам под началом Тугана Сохиева удалось сделать одним из главных героев вечера. Звукопись колокольного звона, царской охоты, нежное Ольгино интермеццо прозвучали как самостоятельные произведения, что, возможно, было бы минусом в сценическом действии, но органично смотрелось в концертном исполнении.
Этот формат с оркестром на сцене, хором на станках и солистами на переднем плане по умолчанию считается неким компромиссом в сравнении с полноценной игровой постановкой. Но если ставить сочинение Римского-Корсакова в исторических костюмах и декорациях, велик шанс получить заведомо музейный экспонат, а эта ниша уже занята в Большом «Борисом Годуновым». Осовременить «Псковитянку», сделав, например, Грозного олигархом, Тучу — бандитом, а Ольгу — дамой с пониженным уровнем социальной ответственности, значит, опошлить оперу.
Вот и получается, что самым оптимальным вариантом для большого оперного жанра оказывается концентрация на музыке и пении. Остальное довершит зрительское воображение, которое автор «Псковитянки» полагал главным удовольствием в восприятии оперы.