Известий певец и музыкант Валерий Сюткин записал альбом кавер-версий советских эстрадных песен с джазовым ансамблем Light Jazz. В числе композиций — «Я шагаю по Москве», «Подмосковные вечера», «Московские окна», «Дорогие мои москвичи», «Добрый вечер» и др. Сразу после выхода пластинка под названием «Москвич 2015» возглавила рейтинг джазовых релизов русской версии iTunes. В интервью «Известиям» Валерий Сюткин рассказал, почему не побоялся записывать песни, которые раньше пели Эдуард Хиль, Муслим Магомаев и Нина Бродская.
— Как появилась идея записать кавер-версии советских песен?
— У моего барабанщика «Сюткин Рок-н-Ролл Бэнд» — Андрея Никонова — есть ансамбль Light Jazz. Они исполняют инструментальные версии песен, которые мы записали. Когда я был с ними в студии, Андрей предложил мне спеть для пилотного проекта песню «Август» Яна Френкеля, которую пела Нина Бродская. Мы записали мужской вариант этой композиции. Когда послушали, решили, что в этой записи что-то есть. Дальше произошел целый ряд чудес. Мы отправили записи нашему знакомому в Нью-Йорк. Он сводил песни Ареты Франклин, Дайаны Кролл, Пола Маккартни и Эрика Клэптона. Ему понравилось, и он предложил нам свести музыку практически бесплатно.
Раньше я исполнял эти песни, когда выступал в Русском доме во время проведения семи последних Олимпиад. Наша задача на Олимпийских играх — развлекать, чествовать и утешать спортсменов, это почти как задача женщины — возбуждать и успокаивать (смеется). Часто бывало так, что приходили, скажем, ветераны хоккея и просили сыграть любимую песню Валерия Харламова — «Как тебя зовут» Бродской.
— Почему назвали альбом «Москвич 2015»?
— Когда я отобрал 13 песен, то понял, что 8 из них — о Москве. Это получилось случайно. Тут же я вспомнил, что в том дворе, где я вырос, стоял автомобиль «Москвич-401». Поскольку «Москвич» больше не производят, я почувствовал ностальгию. В итоге мы взяли шрифт, как на машине, и просто добавили к нему год записи.
— Чувствуете особую ответственность за этот альбом перед старшим поколением?
— Не думаю, что моя интерпретация вызовет у кого-то претензии. У нас нет никаких выкрутасов или неуважительного отношения к песням или авторам. Молодежи тоже всё нравится, потому что сделано искренне, по-настоящему.
Конечно, я убежден, что эти песни исполнить лучше Майи Кристалинской, Эдуарда Хиля и Муслима Магомаева невозможно. Тем не менее мы решили их записать. В том числе и потому, что рядом со мной были музыканты Алексей Кузнецов (гитара) и Александр Мартиросов (аккордеон). Им обоим за 70 лет, и они как раз играли все эти песни с Тамарой Миансаровой, Хилем и Магомаевым — у них вся жизнь в этих звуках. За счет сочетания гитары, аккордеона и моего сиплого голоса мы добились звучания в духе послевоенного ансамбля.
— Долго решали вопросы с авторскими правами?
— Очистка прав — самое сложное, что было в нашей работе. Вообще дорогое удовольствие получилось: почти все наследники проживают за пределами России, у них цены начинаются от €1 тыс.
— Почти весь альбом выложен в свободном доступе в интернете. Доход с его продажи для вас не столь важен?
— С точки зрения бизнеса это убыточный проект, скорее всего. Наверное, этим и отличается наше поколение от сегодняшних музыкантов. Мы делаем музыку просто так, безвозмездно. Иногда даже сами доплачиваем.
Больше всего меня волнует не прибыль, а мнение людей. Мы играем эти песни в концертах: уже несколько прошли на ура. Многие мне сказали, что такой «вкусной» работы давно не слышали, что сделано всё с большой любовью. Нам удалось избежать «пластмассы», которая зачастую появляется, когда поколение нулевых перепевает эти песни. Я зацепил ту эпоху, слышал и видел всё собственными ушами и глазами, и это осталось в моем голосе. Работа доставила мне огромное удовольствие, и мне за нее не стыдно.
— Слышал ли вашу версию «Я шагаю по Москве» Никита Михалков, ведь именно в его исполнении многие полюбили эту песню?
— Я пел с ним эту песню на праздновании дней рождения наших общих друзей и на Олимпиаде в Турине. Кроме того, я пел с Миансаровой «Черного кота», с Хилем — «Как провожают пароходы», с Магомаевым — «Лучший город земли» (это даже зафиксировано на пленке). Наш альбом — дань уважения тому, что было раньше. Он записан с улыбкой в каждой ноте и надеждой на лучшее — это главное, что мы хотели сделать. Я рад, что альбом многим доставляет удовольствие. Кстати, мы планируем выпустить винил.
— Считаете, что винил — жив?
— Конечно. Я бы даже сказал, что он процветает. Его любит немногочисленная, но преданная аудитория. Это как электронная книга или бумажная. Держать в руках пластинку — одно удовольствие. Винил — это вино. Люди записывали его не ради бизнеса, поэтому к нему особое отношение.
— Почему помимо шлягеров вы записали и менее известные песни, например «Ребята семидесятой широты» и «Песенка моего друга»?
— Я взял их специально, чтобы не получить «эффект мавзолея», который возник бы при записи только тех композиций, которые на слуху. Да, эти песни несколько другого формата, но они вписываются в общий концепт.
— Можете сказать, что «Москвич 2015» — работа, к которой вы стремились на протяжении всей карьеры?
— Все музыканты в моем возрасте, мои кумиры — Маккартни, Клэптон, Род Стюарт — обязательно выпускают подобный альбом, в котором нет составляющей шоу-бизнеса. Для Маккартни это Kisses On The Bottom, для меня — «Москвич 2015». Это одна из страниц моего творчества. Но я не думаю, что открыл что-то новое, и не собираюсь такие альбомы клепать каждый год. Хотя, если его хорошо примут, в будущем мы могли бы выпустить что-то подобное, потому что есть множество красивых незатасканных советских песен.
— Есть желание сделать совместный проект с каким-либо коллективом или, например, с вашим другом Николаем Расторгуевым?
— Возможно всё. Не так давно я выступил с относительно молодым коллективом — группой «Ленинград». Но проектов я не делаю — просто живу в радость. Если есть «химия» — поём. А с Колей вообще всё что угодно готов делать — хоть записывать песни The Beatles или The Rolling Stones. Расторгуев, кстати, тот еще битломан — на 50-летие даже выпустил на виниле их каверы в своем исполнении. Спел один и за Леннона, и за Маккартни.
— А выступить на фестивалях вроде KUBANA вам было бы интересно? В этом году там будет, например, Лев Лещенко.
— Там будет и группа «Браво», они его поддержат. Я бы тоже съездил, почему бы и нет. Мы с «Сюткин Рок-н-Ролл Бэнд» играем классический рок-н-ролл. В отличие от других стилей, скажем, хард-н-хэви, он универсален по возрасту, потому что его легко слушать. Вот электроника или хип-хоп иногда может прийтись «не ко двору». А «Вася» или «Король Оранжевое лето» — это смесь советской песни с американской музыкой 1950–1960-х годов. Это ненавязчивая и естественная музыка.
— Рок-музыка советского времени была своего рода протестом, многие исполнители до сих пор ставят перед собой задачу донести до слушателей какое-то важное послание. У вас нет такой потребности?
— Я не умею писать призывы, а искусственно я ничего не делаю. Играю классический рок-н-ролл, который к рок-музыке практически не имеет никакого отношения. Кстати говоря, Deep Purple тоже далеки от миссионерских функций. Я пою веселые и легкие мелодии. Наверное, потому что они соответствуют моему характеру.
— Правда, что вы когда-то пробовались в группу «Алиса»?
— Не совсем так. Мы давно знакомы с Константином Кинчевым. На одной из ленинградских вечеринок, когда из «Алисы» уже ушел Святослава Задерия, Кинчев, зная, что я бас-гитарист, вслух сказал: «Было бы смешно, если бы мы играли в одной группе. Ты бы выходил и говорил: «Давайте порадуемся хорошему настроению!», а я бы тебя отодвигал и произносил: «Давайте порадуемся плохому настроению». Это реальная история, но дальше этого разговора дело не зашло. А жаль — мы могли бы получить на выходе прекрасный, талантливый коллектив.