Анна Каренина попала под поезд братьев Люмьер

Пусть читателей не смущает, что «Анна Каренина» поставлена в Театре юного зрителя. Несмотря на маркировку хабаровского спектакля «16+», автора текста Клима и режиссера Бориса Павловича сложно упрекнуть в адаптации Толстого для школьников. Это взрослый спектакль.

Клим написал целый том комментариев к «Анне Карениной» чуть ли не в том же экспрессивно-аналитическом стиле, в котором сам Толстой подводил итоги «Войны и мира». Великий роман XIX века для режиссера — вселенная, в которой можно кропотливо изучать каждую деталь, раз за разом обнаруживая новый смысл.

На почве увлечения Толстым Клим входит в состояние мистической медитации, останавливая время и отменяя место действия. Встреча Анны Карениной и Вронского описывается четырежды — сначала это люди, столкнувшиеся на станции, затем судьбы, потом мужское и женское начало, а в четвертом описании Каренина смотрит на своего будущего возлюбленного, словно Богоматерь на Иисуса (в этот момент в зале кто-то тихо всхлипывает «Господи!»).

Вместо кулис — зеркальные стены, на сцене — зазеркалье, где много Анн и несколько Карениных, где Вронский вдруг становится Священником, который исповедует усомнившегося в своей вере Левина. Актеры меняются ролями, а их герои тают в отражениях, чтобы в какой-то момент превратиться в хор. Выстроившись в ряд, они поют Across the Universe, указывая на нерушимость законов мироздания. Nothing’s gonna change my world — звучит роковое предостережение словами песни «Битлз».

Игра света добавляет небольшому пространству многомерность. С помощью фонариков, софитов и призрачных проекций, которые возникают на трех полупрозрачных занавесах, сценическая конфигурация меняется раз пятнадцать. Новая «картина» — и другие действующие лица, фон, свет и тень. Неизменно только ощущение неминуемой смерти.

Анна умирает не на сцене. Чтобы показать смерть, не нужно демонстрировать тело, считает Клим. Героиня вспоминает пережитое и спрашивает — почему всё вышло именно так? В ответ грохочет стук колес.

«Анна и Вронский остались одни. Не вдвоем, а именно одни» — так описывает Клим взаимоотношения возлюбленных. Модель мира, которую выстраивает режиссер на сцене, не предполагает прямого контакта — герои обращаются друг к другу, но при этом смотрят в зал. Трагедия — невозможность идеальной любви — возникает от тотального одиночества.

Клим неоднократно, практически в каждом акте, напоминает о разнице между театром и кино. Символическое прибытие поезда, которым начинается и заканчивается история Анны, рифмуется с документальным фильмом братьев Люмьер. Ходит легенда, будто на зрителей первого синематографа он оказал огромное впечатление. Хабаровскому ТЮЗу для столь же сильного воздействия оказалось достаточно текста и актеров.