В 1995 году, на торжествах по случаю 50-летия победы в Великой Отечественной войне, президент Ельцин высказался в том смысле, что мы последний раз отмечаем День Победы как праздник экзистенциальный, «со слезами на глазах», а в дальнейшем будем отмечать его как праздник исторический. Ни у кого же не выступают слезы по поводу победы под Полтавой.
Но не получилось. Даже когда даты юбилеев важнейших битв Великой Отечественной войны перевалили за седьмой десяток, мы по-прежнему воспринимаем их так, как будто это было с нами и было вчера. Можно, конечно, кивать на государственную пропаганду — не секрет же, что широко разошедшаяся инициатива «гвардейская ленточка» родилась в «РИА Новости». Но ведь повязывать ленточки стали далеко не только сотрудники РИА. А наносить на свои машины трафареты «Спасибо деду за победу» вообще никто не предлагал — это вышло как-то само собой. Потому что дело не в пропаганде, а в чем-то еще.
В чем именно — помогают понять необычные книги, выпущенные к 70-летию окончательного снятия блокады Ленинграда телерадиокомпанией стран СНГ «Мир» (при техническом содействии издательства «Астрель») и петербургским издательством «Лениздат».
В первом случае речь идет о 800-страничном томе под названием «Народная книга памяти. Блокада», в котором собраны 300 реальных историй 300 реальных людей, переживших блокаду взрослыми людьми или совсем маленькими детьми, а теперь приславших свои воспоминания (а также письма, дневники, наговоренные и записанные мемуары своих родителей и дедушек) для запущенного «Миром» проекта «Блокаде.Нет». Конечно, это далеко не первый проект такого рода. Нельзя сказать, что и в советское, и в новейшее время подвиг и трагедия города на Неве замалчивались. Достаточно назвать «Блокадную книгу» Даниила Гранина и Алеся Адамовича и 35 (!) томов книги памяти «Блокада», изданных правительством Петербурга в 1998-2006 годах, в которых предпринята попытка собрать сведения обо всех погибших за 870 дней блокады петербуржцах. Нынешний проект не претендует ни на исчерпывающую полноту официального многотомника, ни на глубину осмысления двух выдающихся писателей. Его ценность в том, что это собрание «сырых материалов», упорядоченных лишь по алфавиту, по фамилиям авторов, и крайне неоднородных во всем остальном. Одни тексты не больше нескольких абзацев, другие — на много страниц, одни — написаны явно опытной рукой и содержат жесткую критику тогдашних властей (как пространные мемуары Льва Шервуда, внука знаменитого архитектора), другие отчаянно нуждаются в элементарной корректорской правке и старательно воспроизводят советские идеологические блоки.
Но из всех этих текстов встает общая страшная, объемная картина того, как жизнь процветающего густонаселенного европейского города, центра промышленности и культуры, направленными усилиями армии другой европейской страны низводилась до уровня жизни раннего средневековья. И, главное, того, как жители этого города мужественно противостояли этому. Ужасы блокадных зим уже неоднократно описаны: 125 грамм хлеба, вода из проруби, даже каннибализм. Но мемуаристы приводят всё новые, малоизвестные подробности. Например, что весной 1943 года в Финском заливе вылавливали необыкновенное количество необычно крупной корюшки: вероятно, мелкая местная рыбешка расплодилась, питаясь трупами погибших при попытках прорвать блокаду красноармейцев...
Вторая книга носит название «Война: эффект присутствия». Это фотоальбом, служащий как бы дополнением к первой. Ее автор, Сергей Ларенков, совместил фотографии блокадного Ленинграда с видами современного Петербурга, снятыми с тех же точек и в то же время суток. И получилось, что бойцы маршируют на фронт мимо джазового клуба, а саночки с закоченевшим трупом тащат по Невскому мимо девушек в нарядных летних платьях. Как и в случае с мемуарами, ничего принципиально нового в таких фотоколлажах нет — но как же наглядно оказывается сопоставление разрушенных и современных Павловска и Петергофа, руин Литейного и Обводного с их нынешним видом! Равно как и вторая часть альбома, посвященная Европе: Гитлер позирует на фоне Эйфелевой башни, на глазах у беспечных туристов — явно не осведомленных о своем «соседе».
«Прошлое существует одновременно с настоящим. И это настоящее прошедшее время требует нашего осмысления», — поясняет свой замысел фотограф. И его слова справедливы далеко не только для фотографий.