«Лаборатория Дмитрия Крымова», занявшая нишу «театра художников», к 10-летию своего создания выпустила масштабную выставку. В двух просторных залах Нового Манежа художницы Вера Мартынова и Мария Трегубова вместе с учителем придумали любопытный квест, соединяющий этапы и вехи «Лаборатории» с историей мирового театра. Соавторами проекта выступил Театральный музей имени Бахрушина (его директор Дмитрий Родионов — куратор выставки) и Марина Лошак, предоставившая проекту залы Нового Манежа.
Создатели намеренно отступили от канонической концепции юбилейной театральной выставки. Посетитель не найдет в экспозиции ни сценических костюмов, ни фотографий актеров в ролях, ни макетов декораций.
— Это выставка не о наших спектаклях, а о том, как мы над ними работаем, — объяснил идею проекта «Известиям» Дмитрий Крымов.
Длинный ряд столов с выдвижными ящиками выполняет функцию музейных витрин и рабочих верстаков одновременно. На каждом — инсталляция, в которой зашифрован тот или иной спектакль мастерской. Их со дня основания у театра накопилось 16.
Памятуя 307-ю комнату в «Школе драматического искусства», где придумывались спектакли, участники «Лаборатории» в Новом Манеже постарались оформить в инсталляции художественный беспорядок своего рабочего места.
Кружево, старинные куклы и фотографии, деревянные фигуры, фарфор, хрустальные подвески, проекции, вода и даже катушка Тесла — художественные объекты созданы из тысячи мелочей.
Многие идеи спектаклей рождались во время совместных чаепитий — фарфоровые чашки и стаканы в подстаканниках, как базовый фрагмент конструктора, часто встречаются на импровизированных стендах. Из белых чашек сложен высоченный жираф — символ спектакля «Смерть жирафа», заглянув в разноцветные кружки на другом столе, можно увидеть запись фрагментов спектакля «Демон. Вид сверху».
Столы с инсталляциями размещены вне хронологии. Фотография белого офицера, отпечатанная на металлическом листе (так похожая на ковер на могиле Нуриева) — грустное воспоминание о работе с Михаилом Барышниковым по Бунину «В Париже». Рядом стол с зеленым сукном, под стеклом — подлинные расписки и письма Станиславского, манекен в костюме, находящийся под столом, — сам Константин Сергеевич, «разыскивающий самочувствие мыши». Крымовцы не издеваются над гением, а любя переиначивают историю о постановке «Дяди Вани», рассказанную в книге «Моя жизнь в искусстве».
Шалости и вольности опираются на серьезную историческую базу. В поваленный ствол бутафорского дерева с поющими птицами вмонтированы ящики с редчайшими театральными гравюрами из коллекции бутафора Большого театра Карла Вальца.
Соединение бытовой подробности с фантастической условностью — принцип постановок Крымова, он работает и в «чеховском» столе (спектакль «Тарарабумбия»). По гусеничной ленте двигаются чучело чайки, фигурки людей, львов, орлов, куропаток и вяленой воблы — персонажей из знаменитого монолога Нины Заречной.
Ироничные инсталляции, состоящие из груды мелочей, соседствуют с возвышенным аскетизмом других экспонатов.
— Наш спектакль про евреев, про память, про Шостаковича «Опус № 7» уместился в горсть забытых черно-белых фотографий, но стоит каждую из них поднести к специальной лампе — на них высвечиваются надписи, когда человек с фотографии сидел или работал в ГУЛАГе, — рассказал Крымов «Известиям».
Проект «Камень. Ножницы. Бумага» нельзя назвать общедоступным. Незнание театрального контекста и родословной лидера «Лаборатории» (сына Анатолия Эфроса и Натальи Крымовой) может помешать серьезному посетителю получить удовольствие от арт-объектов, подтрунивающих над театральной рутиной. Глядя на 4-метровую подробную панораму с лугом, деревьями, полиэтиленовой синей рекой и церквушкой, в которую «перетекает» макет к спектаклю «Гроза» из фондов Бахрушинского музея, нужно расслабиться и получить удовольствие.
Сознательно отказавшись от аннотаций и подписей к работам, создатели проекта добились, чтобы каждый посетитель почувствовал себя случайным в мастерской художника, где творческий бардак соседствует с набросками к будущим полотнам и нет намека на провокацию и профанацию.