Жадного до обнаженных женских тел зрителя название «Венера советская» может ввести в заблуждение. Да, здесь много лишенных одежды красавиц, но далеко не все героини полутора сотен работ, заполонивших три этажа музейно-выставочного центра «Рабочий и колхозница», обнажены. Впрочем, в здании, служащем постаментом всемирно знаменитой скульптуре Веры Мухиной, не до деталей такого рода: всю атмосферу здесь определяет союз мужского и женского, завода и колхоза, города и деревни.
Картины, скульптуры, рисунки и плакаты из собрания Русского музея посвящены образу женщины в советском искусстве. Первые залы выставки отданы «золотому десятилетию», пришедшемуся на послеоктябрьские годы. Художники тогда дышали свободно, в одном с миром ритме, цензура не лезла ни в содержание, ни в форму, в СССР поначалу наблюдался едва ли не художественный рай.
Выбор имен впечатляет: Борис Кустодиев и Казимир Малевич, Аристарх Лентулов и Петр Кончаловский... Работы классиков, правда, противятся сведению к общему знаменателю. Худощавая «Обнаженная» Александра Осмеркина не тянет на богиню новой советской мифологии — красота в ней едва ли не дистрофическая, любовь тоже не пылает в усталых глазах. И вообще, когда авторы 1920-х рисуют натурщиц, они, эти натурщицы, советские или какие? Большинство, судя по всему, уже успело пожить до революции, причем неплохо.
А уж классики 1930-х, как Юрий Пименов и Владимир Лебедев (среди работ последнего особенно хороши две выполненные в черной акварели «Акробатки», у Пименова же отличная «Лежащая модель» 1936 года), и вовсе, кажется, занимались откровенным любованием женской фигуры, не придавая ей революционно-социалистического смысла. Эротизм этого взгляда чарует и сегодня, он в итоге и определяет настроение выставки. Акварели же Александра Самохвалова из серии середины 1930-х «Девушки Метростроя» — «С лопатой», «Со сверлом», «Перед душем» — так и остаются исключением.
В итоге выставка выглядит формальным собранием «искусства на женскую тему» из запасников Русского музея. Есть здесь вещи первоклассные, как скульптуры Сары Лебедевой и Бориса Королева. Есть и те, что интересны скорее с точки зрения истории.
Монументальное полотно Василия Яковлева «Спор об искусстве», этот апофеоз сталинской эстетики (жаль, что картина неудачно освещена, хотя правильный свет вряд ли бы сделал ее существенно лучше) — отличный пример того, как в одном экспозиционном пространстве могут соседствовать искусство пропагандистское и то, что раньше пренебрежительно называли «искусство ради искусства» (сегодня, кажется, уже все поняли, что искусства ради чего другого просто не бывает).
Именно анализа этого сопоставления официального и неофициального, сравнения культа здорового тела в Советском Союзе и других тоталитарных странах Европы той поры не хватает выставке.
Сравнение, впрочем, будет, но не сразу. В 2013 году в «Рабочем и колхознице» покажут несколько проектов, посвященных «женскому вопросу». В том числе выставку об итальянском искусстве эпохи Муссолини. Но и она вряд ли станет аргументом в споре о близости либо различии искусства диктаторских режимов.
— Когда видишь итальянское искусство той поры, становится ясно, что оно совершенно другое, — сказала «Известиям» Марина Лошак, арт-директор выставочного комплекса «Манеж», куда входит музей «Рабочий и колхозница». — В нашем искусстве больше локального, домашности. В том — больше обобщения, близости к античности, декоративности, плакатности. Может, цели перед художниками и стояли одни и те же, но выразительные средства у всех были разные.
Впрочем, перед итальянской выставкой у публики еще будет возможность оценить сегодняшнее отношение российского и мирового искусства к гендерному вопросу («Венера советская» заканчивается 90-ми годами прошлого века). На выставке, которую готовит Олеся Туркина, будут представлены и современные зарубежные авторы, и «амазонки 20-х» — Попова, Степанова, Удальцова. Логичным образом такая выставка откроется накануне 8 марта.