Имя Роберта Фалька (1886–1958), выставка работ которого открылась в галерее Галеева, было хорошо известно во времена СССР. Это один из немногих художников, начинавший еще до революции как авангардист и не изменивший своим принципам до конца жизни. Участник «Бубнового валета», один из главных русских кубистов, декан факультета живописи в знаменитом ВХУТЕИНе, он был символом старого, неидеологического отношения к искусству. Его персональные выставки во времена оттепели стали для многих символом послабления.
Кроме того, многими Фальк воспринимался и как «человек оттуда»: в 1928 году он уехал в творческую командировку во Францию, откуда вернулся лишь девять лет спустя. В отличие от многих, его не подвергли репрессиям (возможно, сказалась дружба со знаменитым летчиком 1930-х Андреем Юмашевым).
Вдова художника, Ангелина Васильевна Щекин-Кротова, тщательно занималась наследием мужа, распределив его работы среди множества музеев. В итоге это привело к парадоксальному результату: наследие Фалька распылено, чтобы увидеть его многообразие, нужно объездить всю страну.
Галерея Галеева собрала редчайшие произведения. Кроме живописи Фалька показывают его рисунки — это главная особенность выставки. Обычно его графика остается в тени живописи (что в целом типично для бубнововалетцев), но именно рисунки позволяют заглянуть в ту часть мастерской, где происходит едва ли не самое интересное: выкристаллизовывается образ.
Большую часть выставки занимают работы из коллекции Музея изобразительных искусств Республики Татарстан, обладающего одним из лучших собраний фальковской графики, здесь 60 листов, охватывающей полвека творчества художника. Из Казани происходит большинство работ нынешней экспозиции — прежде их никогда не показывали в Москве. Важная роль отдана и частным московским собраниям. Коллекционеры предоставили 20 картин и столько же рисунков. В итоге зрителям явлены настоящие редкости, такие как автопортрет 1934 года, который не показывался на публике с 1966 года, портрет сына художника, Валерика (1940), портрет искусствоведа Александра Габричевского, произведения последнего десятилетия жизни.
В прошлом году отмечалось 125-летие Фалька. Обе столицы остались в стороне от юбилейных торжеств, что неудивительно: особых торжеств не было. Юбилей отметили лишь в Казани, где показали ретроспективу Фалька. В столице же для многих оказалась открытием не только графика, но и живопись Фалька. Последняя выставка его живописи в Москве прошла в 1966 году, затем была выставка рисунков и акварелей в ГМИИ имени Пушкина в 1979-м.
Чтобы исправить ситуацию к моменту, когда выросло несколько поколений москвичей, знающих о классике лишь фрагментарно, к выставке выпустили альбом «Фальк. Работы на бумаге». Он шире самой экспозиции, среди воспроизведенных в нем работ немало тех, которые не просили прислать на выставку «вживую» — частной галерее подобные расходы не по карману.
И хотя до каталога-резоне (полного собрания всех работ) далеко — из 1 тыс. листов графики воспроизведена лишь пятая часть, — здесь опубликованы работы из многих провинциальных музеев, объехать которые вряд ли удастся даже большому энтузиасту искусства. Это собрания из Пензы и Волгограда, Южно-Сахалинска и Тулы, даже из Дрездена (в Графическом кабинете саксонской столицы — более 20 произведений Фалька).
Объясняя «Известиям» причины распыленности фальковского наследия, куратор выставки Ильдар Галеев отмечает, что изначально художник составил список из 50 основных работ, которые было решено передать в дар либо Третьяковской галерее, либо Русскому музею. Но власти на это не пошли, распределив дар среди многих государственных собраний. Затем, уже с конца 1970-х, вдова начала передавать рисунки и акварели.
Галеев объясняет и странности в датировке одного из центральных экспонатов — «Портрета Михоэлса». На листе четко видно «IV 37», хотя характер изображения не вызывает сомнения: великий актер запечатлен на смертном одре. Может, кто-то попытался скрыть время создания рисунка? Слухи об убийстве Михоэлса, с которым Фальк дружил, распространились по столице накануне его похорон, возможно речь идет о сознательной фальсификации даты. Но, как считает куратор, это особая кодировка работ, которой занималась вдова художника. Искусству конспирология не нужна.