В немецком Висбадене проходит выставка, посвященная cамому странному из всех движений в искусстве ХХ века — «Флюксусу».
О том, что оно странное, зритель догадывается еще до входа в зал. Уже в коридоре начинают слышаться подозрительные звуки и стуки. Как выясняется, они звучат с экрана: в первом зале художественного музея построен мини-кинотеатр, всего с одним рядом кресел. В программе бесконечно повторяющегося сеанса — телерепортаж 1962 года с открытия первой выставки «Флюксуса». Она прошла как раз в Висбадене.
На ней показывали перформансы, в том числе связанные с уничтожением рояля. Звуки пилы и других колюще-режущих предметов, а также стук падающей крышки составляют основу какофонических звуков, пугающих неподготовленного зрителя.
До недавнего прошлого о художественном движении «Флюксус» мало знали не только в России, но и в Европе: в 1960-е годы было много разных течений, понимать значения многих стали только десятилетия спустя.
Сегодня «Флюксус», с его увлеченностью перформансами и видеоартом, выглядит ключевым героем эпохи, его влияние на современное искусство трудно переоценить, тем более что некоторые из его участников, такие как Джон Кейдж или Йозеф Бойс, стали классиками мирового масштаба.
К полувековому юбилею первой выставки «Флюксуса», прошедшей как раз в Висбадене, в Европе проходит множество событий — от выставок отдельных его участников, вечеров в литературных клубах и театральных премьер до музыкального фестиваля. Собственно, в 1962 году формально прошел фестиваль новейшей музыки, его хеппенинги лишь позднее оценили как новое слово в изобразительном искусстве.
К нынешней выставке тоже приурочен музыкальный фестиваль. Он не повторяет программу своего предшественника, а знакомит публику с произведениями наших дней, лет. Единственное исключение сделано для Кейджа, перепахавшего все поколение шестидесятых. В программу включена его «Радиомузыка», в которой в качестве инструментов использованы радиоприемники. Недавно эта музыка звучала и в Москве, на прошедшем в Рахманиновском зале консерватории фестивале к столетию Кейджа.
Выставка в Висбадене рассказывает о перипетиях 1960-х, породивших феномен «Флюксуса». Не в последнюю очередь движение возникло из-за кризиса идеологии, охватившего тогда капиталистический мир. Но главным остаются не столько сами идеи, сколько их выражение. Оно выглядит порой экстравагантным и сегодня — например, «Соло для скрипки» Джорджа Мациюнаса (1931–1978), американо-литовского художника с русскими корнями.
В ходе публичного выступления Мациюнас, считавшийся одним из моторов арт-движения, разбивал скрипку вдребезги. Даже на архивной записи, показываемой сейчас в Дармштадте, чувствуется энергетика этого действа. Можно представить себе эффект, производимый таким поступком на буржуазную публику той поры.
Конечно, провокативные жесты художников — например, Нам Джун Пайка, на чьих концертах виолончелистки играли топлесс, или симфония для 40 пылесосов — новую идеологию не создают. Но они предлагают иначе взглянуть на мир, привычную систему запретов и разрешений.
Реакция общества на новых хулиганов в искусстве, как многими воспринимались в 1960-е участники «Флюксуса», была предсказуема: общество негодовало. Зато сегодня оно готово чествовать осмеянных некогда авторов как своих героев, посвящать им множество событий и платить приличные деньги за их искусство.
В этом развитии общественного настроения, от осмеяния к чествованию, кроется важный урок для современной России, где новые формы искусства приживаются с трудом. Искусство — не всегда то, что мы готовы воспринимать как искусство. Негативная реакция зрителя не говорит о катастрофе и тем более о неправоте искусства. Напротив, она становится условием его дальнейшего развития.
В России показывали выставки «Флюксус»: одну в ЦДХ в 1990-е, другую не так давно в Московском доме фотографии. Выставку из Висбадена со временем тоже могут привезти в столицу — на ней немало произведений из коллекции Института международных отношений в Штутгарте, чье собрание обильно представлено сейчас на московской выставке Бойса. Дорога проторена, таможня наверняка даст добро.