Гордость Санкт-Петербурга Вера Карпова отмечает 60-летие службы в Театре комедии им. Н.П. Акимова. С легендой русской сцены встретился корреспондент «Известий».
— Такой стаж дает основание чувствовать себе уверенно или вам свойственно сомневаться, тормошить себя?
— Понимаете, вот это актерская профессия: сколько бы лет ни выходил на сцену, каждую роль начинаешь готовить с чистого листа. Даже находясь — не скажу «в старости», но во «взрослости». 60 лет в театре, а снова мучаешься ролью, ищешь, придумываешь, хитришь с режиссером, когда нужно. Снова думаешь, как сломать рифму.
— Интересное выражение…
— Я услышала его от большого поэта. Однажды меня познакомили с пожилым сутулым человеком в пальтишке и кепочке, который представился: «Светлов». И на вопрос «Как дела?» ответил: «Учу детей. Строить рифму можно научить кого угодно, пусть хорошо заплатят. А вот ломать рифму — это нужно, чтобы ребенок был талантливый». Я запомнила слово в слово, и это очень пригождается в моей работе.
— Вы пришли в Театр комедии в 1956-м и сразу стали «акимовской» актрисой. Каким вы запомнили своего главрежа?
— Акимов был из другой, совсем не советской реальности. Смотреть на его красочные афиши, расклеенные по пасмурному Ленинграду, было как увидеть бабочку в марте, когда еще лежит снег. Спектакли Театра комедии и выглядели «бабочками» среди других спектаклей того времени, следовавших мхатовскому реализму и жизнеподобию.
Моя первая роль в Театре комедии — Бетти в возобновленном довоенном спектакле «Опасный поворот» по Пристли. Я пришла на первую репетицию и ахнула: передо мной сидели дамы и господа. Это я не про героев Пристли, а про артистов акимовской труппы.
Рядом с Акимовым необходимо было неустанно подпитывать себя: интересоваться литературой, живописью, музыкой. Если открыли выставку Пикассо, как можно не пойти? Если по рукам ходит самиздатовский Набоков, как можно не прочесть? В кулуарах театра слышался шелест французской речи: наши артисты учили французский. Кто знает, а вдруг мы поедем в Париж? К слову, в 1960-е Николаю Павловичу, который долго был невыездным, удалось пожить в Париже: его пригласили поставить «Свадьбу Кречинского» в «Комеди Франсез».
— Вы знаете французский?
— Как вам сказать… Я могу на нем болтать. Помню, когда в советские годы проходил фестиваль театров Франции, я общалась с французами, у кого-то даже покупала обувь, с кем-то торговалась… Интонация у меня «нормалитэ».
А вот Елена Владимировна Юнгер, жена Акимова и наша ведущая актриса, знала французский блистательно. И даже переводила с него: например, мемуары Эдит Пиаф «Моя жизнь», пьесу о Саре Бернар «Смех лангусты». Юнгер обменивалась французскими романами с Елизаветой Александровной Уваровой, которая тоже свободно говорила на «языке галлов»: «Лизок, я возвращаю вам этот роман, а вам принесла другой — мне его прислали из Парижа».
С Уваровой я много лет соседствовала в гримерной. Это была удивительная женщина и актриса. Зрители знают ее как Арину Родионовну из «Усатого няня», то есть простой советской бабушкой. А она была интеллектуалкой, нашей просветительницей и «книгоношей». Ходила с саквояжем, в котором лежали книги, и решала, кто и что должен прочесть.
— Нынешние молодые артисты так же настроены на самообразование?
— Я принимаю экзамены на одном актерском факультете и поражаюсь, насколько сегодняшние студенты ничего не знают. Один говорит, что Ибсен родился 20 марта такого-то года, а умер 23 мая такого-то. Я отвечаю: «Ой, я это запомню и теперь буду отмечать». Ну списал парень даты из интернета, и зачем они ему? А вот рассмотреть, как меняется ибсеновская героиня от «Кукольного дома» к «Гедде Габлер» и провести ниточку к нашим дням — на это знаний не хватает.
— Наверное, было сильным испытанием продолжать работать в Театре комедии после Акимова. Это можно сравнить с БДТ после Товстоногова, как думаете?
— Когда умер Товстоногов, его «первачи» были гораздо более солидного возраста, чем многие акимовцы после Акимова. А значит, мы были более восприимчивы к новому. И так получилось, что режиссеры, пришедшие в Комедию, продолжали его линию. Каждый по-своему.
Вадим Голиков оказался близок Акимову своим интеллектуализмом. Все его спектакли были с философским оттенком. Петр Фоменко перекликался с Николаем Павловичем остротой формы и сценическим озорством. С ним можно было такие штуки придумывать! В его спектакле «Троянской войны не будет» я была почти лысой Кассандрой: выходила с огромным барабаном, предрекая беды… А в «Добро, ладно, хорошо» появлялась сразу с тремя шапочками на голове.
И с Романом Виктюком нашли общий язык. Он мог наорать на репетиции, актеров даже вызывали к директору: мол, почему позволяете так на себя кричать? И я ответила: «Но это ведь искупается его любовью к нам. Пусть кричит». Поздравляя Романа Григорьевича с днем рождения от женской части нашей труппы, мы всегда подписываемся: «Ваши девчонки-виктючки».
— Традиционный юбилейный вопрос. О какой роли вы мечтаете?
— Всегда мечтала о «Безумной из Шайо» (пьеса Жана Жироду. — «Известия»). Не о какой-нибудь Джульетте. Но и Джульетту довелось сыграть. Правда, весьма необычную. Я снималась в картине Сергея Снежкина «Мечта». Там есть один эпизод про дом престарелых. В нем живут в том числе артисты, и они разыгрывают друг с другом спектакли. И вот я и Иван Краско исполняем шекспировскую сцену на балконе...
Нину Заречную я сыграла не так давно в проекте о театре осужденных. Офелию, правда, пока не удалось сыграть (смеется). На ежегодном посвящении в артисты в СТД я всегда подбадриваю девочек-актрис этими примерами из своей жизни. Говорю, что настоящая мечта всегда исполнится.
«Справка «Известий»
По окончании Театрального училища имени Щукина Вера Карпова поступила в ленинградский Театр комедии и служит в нем по сей день. В ее сегодняшнем репертуаре — спектакли «Ретро» и «Не всё коту масленница». Преподает, работает на радио, снимается в кино. Среди киноработ актрисы — роли в фильмах «Неподдающиеся», «Двадцать дней без войны», «Бедный, бедный Павел» и др.