Тема драконов в наше время вернула былую популярность, в первую очередь, благодаря известным сериалам о разборках вокруг престолов вымышленных королевств. Но известный прозаик Алексей Сальников разрабатывает тему огнедышащих и кровожаждущих созданий уже довольно давно. Впрочем, в его новом романе это вовсе не чешуйчатые твари, а куда более человекообразные (в том числе и в плохом смысле) создания. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели специально для «Известий».
Алексей Сальников
«Когната»
Москва : Издательство АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2025. — 348 с.
Начало нового романа Алексея Сальникова немного напоминает экспозицию одной из его ранних вещей — «Отдела», где герой устраивается на работу во «внутренние органы», имеющие таинственно-абсурдистский колорит благодаря особому сальниковскому сюрреализму кафкианского разлива. В первой же сцене «Когнаты» изрядно потрепанный на задании сотрудник госбезопасности Константин, переведенный с полевой работы на бюрократическую, ненадолго задремывает за столом своего служебного кабинета, где обрабатывает «донесения от сознательных граждан». Звонок полковника Дмитрия Ниловича отрывает героя от скучных однообразных бумажек, хотя перед читателем они разворачивают краткую, но точную картину социума, где происходит действие.
В нем, как обычно у Сальникова, элементы фантасмагории постепенно смешиваются с узнаваемыми приметами реальности (скажем, Советского Союза 1950-х): «Больше всего на алкоголиков жалуются, которых по профсоюзной линии не могут пропесочить толком. На спекулянтов. На работников торговли, которые товары зажимают. Кто-то пытается соседям подкузьмить анонимкой за старые обиды. Насчет самогоноварения есть сигналы. Психов хватает, не без этого: кто-то диверсантов видит, где их нет, кто-то шифр в «классиках» на асфальте».
Еще не вернувшегося в боевую форму и прихрамывающего с тросточкой Константина ждет новое неотложное и опасное задание. Международная обстановка, как водится, напряженная, и о стабильности в созданном Сальниковым мире даже мечтать не приходится. Об этом можно быстро догадаться по разговору Константина с полковником, где упоминается война людей с драконами, лет десять назад закончившаяся хрупким перемирием, и начнется ли она снова, теперь во многом зависит от Константина.
Существование «драконов» в качестве главного человеческого противника дает все основания определить «Когнату» как своего рода «фэнтези», но драконы тут совсем не те змееподобные рептилоиды, что у Дж. Р. Р. Толкина или Урсулы Ле Гуин, а оригинальные сальниковские креатуры, куда более антропоморфные. От ортодоксальных мифологических драконов у них осталась способность летать (при определенных условиях, прежде всего, связанных с пищевыми привычками), дышать огнем и вообще физическая мощь, разительно превосходящая человеческую. Однако внешне эти драконы довольно здорово похожи на людей, особенно издали и при плохом освещении.
«Спалиться» драконовские диверсанты могут, прежде всего, из-за особой фактуры и цвета их лишенной растительности кожи, делающей их похожими на пластмассовых кукол: «В отличие от людей, волосы у драконов росли не по всему телу, а только брови у них были, и прически, ресницы еще, ну, и у мужчин-драконов появлялось что-то вроде шершавости на лице. Того тонкого, едва заметного пуха, который слегка сиял на человеческих лицах, когда попадал в солнечные лучи, у драконов не имелось. То, что драконы были словно окрашены в один ровный цвет, придавало их облику мертвенности или искусственности».
Кроме того, у драконов есть свой язык, точнее, наречие, отличающееся от человеческого языка, прежде всего, порядком слов, отчего реплики драконов часто напоминают мастера Йоду. «Я тебя пощадила. Я слов благодарности и почтения от тебя жду», — говорит одна из главных героинь книги, дракониха Волитара, чьи отношения с Константином проходят сложную эволюцию. Попав ребенком в плен к драконам в статусе игрушки или собаки, Костя к финалу книги превращается фактически в одного из членов драконьей семьи, хотя и не перестает при этом быть ценным сотрудником человеческой госбезопасности. Это одна из важных для Сальникова идей «Когнаты» — что индивидуальные отношения способны стать важнее межвидовых конфликтов, и решение этических проблем всегда индивидуально.
«Есть прямо свои-свои, которые, наверное, могут делать что захотят, и мне не важно, драконы это, люди — не имеет значения, — объясняет один из нейтральных персонажей, по официальному статусу «людоед», но по сути вегетарианец, усыновивший драконью девочку под человеческим именем. — Другим поступкам чужих разумных существ я никогда не найду оправдания, а Настиным найду. Если она вырастет и тут хоть всех перебьет и пережжет, я буду считать, что ей пришлось это сделать, что она вынуждена была, что без этого никак».
Несмотря на многолетнюю вражду, непримиримые противоречия и разницу менталитетов (драконы пренебрежительно называют людей обезьянами, а люди драконов — каракатицами), между людьми и драконами всё равно происходит неизбежная социокультурная диффузия, которую Сальников обрисовывает юмористическими штрихами. Так, люди переняли у драконов иероглифы, за необходимость учить которые теперь человеческие школьники ненавидят драконов даже больше, чем за войну, как говорит юная соседка Константина по коммуналке. Кроме того, как поясняет в ответ Константин, драконы придумали еще и коммунизм, но строить его приходится опять-таки людям: «А у них реакционные силы пришли к власти, и драконы откатились назад в своем общественном развитии. Мы теперь самый передовой строй на всей земной плоскости». Да, Земля в сальниковской картине мира плоская, что мало влияет на базовый комплект коллизий в отношениях между враждующими видами.
Главный инструмент поддержания баланса в мире, где вынуждены сосуществовать люди и драконы, — так называемое Зеркало, специальная мембрана, установленная на границе между человеческими и драконьими территориями. Упрямое Зеркало, словно желающее по-своему наладить контакт между противоборствующими сторонами, постоянно выкидывает то драконьих детей на человеческую территорию, то человеческих — на драконью, и, по установленным соглашениям, тех и других надо возвращать обратно. Проходить через Зеркало могут лишь некоторые, при определенных условиях или наличии не совсем объяснимых способностей. Такими способностями обладает проводник Максим, которому предстоит сопровождать за Зеркало Константина и маленькую драконью девочку.
Может послышаться, что на вопрос, как ее зовут, крошка-дракониха грубо отвечает: «Как надо», но на самом деле смысл ее латинизированного, как у всех драконов, имени, начинает раскрываться еще в предваряющей книгу филологической справке: «Когнаты (лат. cognati, буквально «родственные») — в лингвистике исторически однокоренные слова, которые имеют общее происхождение в двух и более языках. Звучание таких слов часто похожее, но может сильно разойтись в разных языках. В большинстве случаев значение когнат совпадает не полностью».
Впрочем, один из персонажей расшифровывает имя Когнаты гораздо проще — как «родная». Девочка, занимающая очень высокое место в драконьей иерархии, действительно оказывается гораздо более близкой родственницей одного из центральных человеческих персонажей, чем он мог предполагать и готов был допустить. Предшествующий этому открытию душераздирающий сюжетный поворот вполне достоин пера «обезьяньего писателя Федора Михайловича», как называет любимого Сальниковым Достоевского непримиримый подпольный драконий диктатор Фумус — главный антигерой книги и, пожалуй, единственный полностью отрицательный персонаж, которому отказано в проблесках человечности.
Но остальные драконы, да и люди, совсем не безнадежны. В «Когнате» Сальников, еще с «Отдела» зарекомендовавший себя как мастер постепенного и парадоксального очеловечивания самых жутких монстров, выступает как подлинный гуманист и миротворец, чью заветную мысль формулирует человеческий персонаж, больше всего пострадавший от драконов: «Ему хотелось одного: чтобы, когда всё закончится, и среди людей, и среди драконов исчезли те, кто считал себя лучше остальных лишь по праву рождения, только по принадлежности к человеческому или драконьему роду». Однако утопичность этой мечты печально констатирует сотрудничающий с людьми положительный дракон с социологическим образованием: «Социолог внутри меня говорит, что, к сожалению, нас, кто продолжает межвидовое общение, — ничтожная доля процента, и, если очередной конфликт случится, мы не будем играть никакой роли. Наши голоса просто-напросто утонут, смытые тем, что́ будут говорить по радио и печатать на плакатах и в газетах. И я не могу ручаться, что опять не стану воевать, вот в чем дело...»