В рязанской школе-интернате № 18 для глухих и слабослышащих детей родители забеспокоились из-за возможной реорганизации: туда якобы собираются набирать детей с расстройством аутистического спектра. Эксперты подчеркивают, что в самом принципе обучения в одной школе детей с разными заболеваниями нет ничего плохого, однако нередко подобная реорганизация или оптимизация приводит к серьезным проблемам. Какова ситуация с коррекционными школами в России — разбирались «Известия».
Что произошло в рязанской школе
Сообщение о том, что в Рязани школу-интернат № 18 для глухих и слабослышащих детей планируют объединить со школой с детьми с аутизмом, распространили местные СМИ. Впрочем, судя по сайту школы, там и раньше обучались дети с РАС. Позже появилась информация, что речь идет о том, чтобы значительно увеличить число детей с аутизмом в этой школе.
Противники реорганизации напоминают о похожей ситуации, сложившейся в начале года в Москве с колледжем малого бизнеса № 4, где во второй школьный корпус к глухим и слабослышащим детям «подселили» детей с РАС — взаимоотношения у ребят простыми не оказались.
В Рязанском региональном отделении Всероссийского общества глухих также не одобрили подобную реорганизацию, предложив иной выход: прикрепление детских садов для глухих к школе № 18, чтобы профессионалы, которые знают, как работать с неслышащими детьми, находились в одном месте.
Школа № 18 обучает глухих и слабослышащих детей с 1985 года, ее называют одной из старейших в России, где проводится полноценное обучение таких ребят с использованием русского жестового языка.
Министерство образования Рязанской области в ответ на запрос «Известий» сообщило, что по уставу в этой школе могут учиться и дети с нарушениями слуха, и с интеллектуальными нарушениями, и с РАС, и с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Подчеркивается, что проведение реорганизации школы сейчас не планируется, и эту информацию довели до родителей.
Зачем объединяют особенных детей в одной школе
Член общественной организации помощи детям с РАС «Контакт», член экспертного совета при Минпросвещения РФ по проблемам организации образования детей с аутизмом Елена Багарадникова замечает, что аргументами против такого слияния может быть тот факт, что специальных учреждений и вообще специалистов, владеющих русским жестовым языком (РЖЯ), сейчас очень мало.
— Дефицит кадров в сфере коррекционной педагогики в РФ составляет 12 тыс. человек на 2023 год, — сказала она «Известиям». — И специалисты такого достаточно узкого направления, владеющие РЖЯ, еще в большем дефиците. Риск при объединении в том, что может сократиться прием глухих и слабослыщащих детей и, как следствие, произойти сокращение и так дефицитных специалистов. Это всё мы уже видели на примере Москвы, которая первой в стране пошла по пути оптимизации и объединения образовательных учреждений в комплексы.
Похожая ситуация, по ее словам, складывается и в Брянской области, где пока она не такая накаленная. Елена Багарадникова полагает, что решение об объединении детей с разными заболеваниями в одной школе связано именно с попыткой оптимизации расходов: сейчас ситуация с финансированием образования детей с ОВЗ и инвалидностью неблагополучна в большинстве регионов РФ.
— Несмотря на то что федеральные нормативные документы обязывают регионы выделять средства для обеспечения специальных образовательных условий для детей с ОВЗ, несмотря на наличие методики расчета подушевого финансирования, реально в регионах ситуация к лучшему пока так и не изменилась, — сказала она.
При этом директор учебно-методического центра Всероссийского общества глухих Елена Соловейчик считает не очень правильной саму практику объединения детей разных нозологий, так как «у каждого из них свои особенности, которые важно учитывать в обучении». Другие эксперты с этим не соглашаются. Елена Багарадникова отмечает, что в самой идее обучения разных детей в одной школе нет ничего ужасного или незаконного: они могут и должны учиться в одном пространстве, потому что и жить им тоже нужно в одном обществе.
Эксперт РБОО «Центр лечебной педагогики», заместитель директора Института проблем инклюзивного образования МГППУ Елена Кутепова также отмечает, что разнообразие позволяет детям развиваться.
— Естественно, при этом школа должна организовывать праздники, совместную деятельность, чтобы ребята взаимодействовали друг с другом — в коррекционных школах работает точно такой же принцип инклюзивного образования, как и в обычных, — сказала она «Известиям». — Как раз нельзя закрывать детей на отдельных этажах или в отдельных аудиториях, изолировать друг от друга.
Достаточно ли в России коррекционных школ
В Минпросвещения РФ не ответили на запрос «Известий» о ситуации с коррекционными школами в стране. Но весной 2024 года замминистра просвещения РФ Денис Грибов говорил, что школьное образование получают более 1 млн учеников с инвалидностью и ограниченными возможностями здоровья, и почти половина из них учится в коррекционных школах. Сейчас в стране около 1,5 тыс. таких образовательных учреждений. В министерстве подчеркивали, что развивают институт коррекционных школ, которые включены в единое образовательное пространство страны.
Однако Елена Соловейчик подчеркивает, что проблемы есть: коррекционные школы нередко объединяются с другими или вовсе закрываются. Это приводит к тому, что родители с детьми вынуждены искать новое место жительства.
— Например, недавно узнала, что семья перебралась в Москву ради того, чтобы их глухие дети получили хорошее образование, — рассказала собеседница «Известий».
Кроме того, по ее словам, есть серьезная проблема с кадрами для коррекционных школ.
Елена Кутепова считает такие школы не самым лучшим форматом, выступая за развитие инклюзивного образования, когда дети с особенностями учатся в обычных образовательных учреждениях. В первую очередь это касается детей с сохранным интеллектом, которые в тех же спецшколах для глухих обучаются массово.
— У нас был случай, когда у взрослой девочки с ОВЗ произошел конфликт с учителем математики в обычной школе, та отказалась ее учить — и родители перевели ее в 9 класс в коррекционную школу, — рассказывает эксперт. — Это был шок для всех: там детей не выпускали за пределы школы без сопровождения воспитателя, хотя учились ребята с сохранным интеллектом, а некоторым было уже и больше 18 лет. Ограничения, которые несет с собой коррекционная школа, очень ухудшают качество жизни ребенка.
По ее словам, самая же большая опасность коррекционных школ в том, что детей часто отправляют туда жить либо на всю учебную неделю, либо на весь учебный год. Именно отрыв детей от родителей в этой ситуации гораздо хуже, чем объединение детей с разными особенностями в одном здании.
В Рязанской области, по данным регионального министерства образования, 9806 детей школьного возраста с ОВЗ. Из них 7803 обучаются в муниципальных образовательных учреждениях, 2003 — в специализированных школах, и из них 1117 ребят — на домашнем обучении.
Как улучшить обучение детей с ОВЗ
И коррекционные школы, и инклюзивное образование нуждаются в большем финансировании, подчеркивают эксперты. Сейчас деньги с учетом корректирующего коэффициента выделяются школе за каждого зачисленного ребенка с ОВЗ. Коэффициенты рассчитываются субъектами самостоятельно, и они очень сильно различаются от региона к региону и от нозологии к нозологии.
По словам Елены Кутеповой, в последние несколько лет коррекционные школы гораздо лучше финансируются по сравнению с обычными школами, где предусмотрено инклюзивное образование. В этом смысле, говорит она, создание коррекционных школ становится облегчением задачи для региона, потому что на инклюзивное образование пришлось бы тратиться больше, но одновременно ухудшает качество жизни ребенка и его семьи.
Президент благотворительного фонда «Я особенный» Александрина Хаитова отмечает, что существующие корректирующие коэффициенты за каждого обучающегося в школе часто устанавливаются регионами на формальном уровне, не покрывая реальных расходов на образование ребенка. Она считает, что для решения проблем необходимо перейти на персонифицированное финансирование, когда деньги предназначаются на обучение конкретного человека, а не всему учебному заведению.
— Так это работает в развитых странах, в мировых центрах, где первыми начали создавать условия для инклюзивного образования, — сказала она «Известиям». — И, более того, это сократит и государственные расходы. Это доказано исследованиями в разных странах: и в Китае, и в США, где расчеты показали, что персонифицированная помощь человеку с аутизмом обходится в $1,5 млн на протяжении жизни, а при оплате через финансирование социальной сферы расходы увеличиваются до $4,5 млн.
Александрина Хаитова отмечает, что такой механизм в России пытались внедрить в дополнительном образовании, но не довели эту работу до конца.