В пятницу, 12 июля, вышел The Death of Slim Shady (Coup de Grâce) — 12-й альбом Эминема, одного из самых известных рэперов XXI века. Релиз позиционируется как возвращение и одновременно уход на пенсию Слима Шэйди — альтер эго Эминема. Этот лирический герой известен крайней степенью неполиткорректности и зашкаливающей ненависти ко всему живому в текстах. «Известия» послушали альбом — и обнаружили повышенный уровень не столько желчи, сколько жалости к себе, причем не Слима Шэйди, а самого Эминема.
Третьим будешь?
На рубеже XX и XXI веков в мировой музыке, пожалуй, не было более обсуждаемого и известного артиста, чем Эминем. Во-первых, он был белым — и при этом читал рэп настолько естественно и виртуозно, что вопросов не оставалось даже у большинства темнокожих. Пожалуй, это был уникальный прецедент. Уже один этот фактор сам по себе значительно расширил аудиторию Эминема, сделав его звездой, пересекавшей любые границы расового культурного восприятия.
Во-вторых, Эминем прорвался к славе из самых низов. На момент выхода The Real Slim Shady — пластинки 1999 года, сделавшей его звездой планетарного масштаба, — Эминему уже было 26 лет, и какую-никакую жизнь он пожил. Его прошлое было полноценной частью его образа и музыки. Одиночество в трейлер-парке, проблемы в отношениях с матерью, нищета, погибшие от перестрелок друзья и родственники, попытки самоубийства — обо всём этом рэпер не только охотно говорил в интервью, но и очень много искренне читал на своих альбомах. Потом он снялся в автобиографическом фильме «Восьмая миля», моментально ставшем кинохитом. Всё это создавало дополнительные точки соприкосновения Эминема и его аудитории, видевшей в судьбе рэпера свою мечту — стать человеком, который достиг высот, несмотря ни на что.
В-третьих, Эминем был невероятно, зубодробительно злым. Для него не существовало политкорректности. Он нарушал все табу, которые только мог себе вообразить. Острый на язык и готовый вписаться в любой скандал, он сразу прославился неприятием авторитетов, гомофобией, страстью описывать в песнях насилие в самых мельчайших деталям. Это была революция. Тогда не существовало другой поп-звезды, кроме Эминема, способной уделить куплет своего сингла почти не цензурированному рассказу об изнасиловании.
Но великий фокус Эминема состоял в том, что за три главных компонента его образа, искусства и музыки были ответственны три его ипостаси. Урожденный Маршалл Мэтерс был тем, кто читал о проблемах в своей жизни, о сталкерах-фанатах, проблемах с наркотиками и невозможности любить. За образ настоящего рэпера отвечал уже Эминем — первое альтер эго артиста, друг и подопечный великого хип-хоп-продюсера Доктора Дре.
Табуированные темы, вплоть до расчлененки, артист освещал в образе еще одного альтер эго — Слима Шэйди. Именно Шэйди был горячо нелюбим консервативной американской публикой и обожаем миллионами подростков и молодых людей. Именно от его лица рэпер читал на My Name Is и, разумеется, The Real Slim Shady — прорывных синглах Эминема. Именно Слим Шэйди, казалось, ушел в прошлое в 2008 году, когда Маршалл Мэтерс избавился от наркотической зависимости и на долгие годы обратился в своем творчестве к минимально эпатажной и по большей части личной музыке. И именно Слима Шэйди воскрешают и убивают на новом альбоме, который так и называется: «Смерть Слима Шэйди (Смертельный удар)».
Долгое прощание
«Похороны» начались еще в мае. Для начала Эминем опубликовал в газете Detroit Free Press небольшой некролог Слиму Шэйди. «Уроженец Детройта, начавший свою карьеру в процветающей андеграундной рэп-сцене середины и конца 1990-х годов, Шэйди стал известен своим дьявольски игривым синглом My Name Is [...] Но вскоре аудитории рэпера открылся мрак его души, и Шэйди повел миллионы поклонников по пути, прославляющему нигилистическое мировоззрение».
Через несколько недель вышел клип на песню Houdini — первый сингл с будущего альбома. Под цитаты из хитов Эминема 20-летней давности и мелодию из Abracadabra, знаменитого хита Стива Миллера, на экране появлялись Маршалл Мэтерс с бородой и его омоложенная копия с покрашенными волосами — очевидно, актер, на пластику тела которого наложили внешность Слима Шэйди, созданную искусственным интеллектом. На этой неделе, за несколько дней перед релизом альбома, вышел клип на второй сингл Tobey — и в нем Маршалл Мэтерс в маске Джейсона из «Пятницы, 13-е» бензопилой расчленял труп Слима Шэйди. Символ более чем прозрачный.
Большая часть нового альбома — своеобразный диалог между Эминемом и Слимом Шэйди. Первый обращается к фанатам, которые не ценят ни его, ни остальной канонический рэп («Вы гр****** зад**** можете найти плохое и в 36 Chambers» — имеется в виду дебютный альбом Wu-Tang Clan), празднует свои карьерные достижения и, как и прежде, читает на запредельной скорости. Слим Шэйди же снова выступает с позиций вечного антагониста современного общества — и таким высказываниям посвящена значительная часть альбома.
Реквием по самому себе
Но если в конце 1990-х и начале 2000-х Слим Шэйди эпатировал консервативное христианское американское общество, то на The Death of Slim Shady (Coup de Grâce) его внимание обращено на зумеров. Слиму Шэйди не нравится, что они вольно меняют свой пол («Я запутался в твоих местоимениях»). Ему не нравится повальное увлечение соцсетями («Ты сидишь в интернете, а сама забываешь покормить ребенка»). Он против культуры отмены («Мне говорят: «А чего ты не можешь просто смеяться над людьми за глаза, как нормальный человек?» / Потому что когда ты достиг таких высот, как я, у тебя забирают свободу слова»).
Впрочем, не стоит забывать, что Маршалл Мэтерс всегда хитро переплетал свои альтер эго с собственной личностью. Конкретно в нулевых многим было очень непросто понять, где заканчивался Эминем и начинался Слим Шэйди. На «Смерти Слима Шэйди» с этим проблем нет: артист не только убивает свое альтер эго, но и объясняет, почему это нужно было сделать.
Дело в том, что, по мнению артиста, Слим Шэйди — это причина главных проблем в личной жизни Маршалла Мэтерса. В первую очередь — наркотиков, увлечение которыми рэпер, не употребляющий уже почти два десятилетия, до сих пор не может себе простить. Они испортили его отношения с детьми — как с родной дочерью Хэйли, так и с детьми его свояченицы-героинщицы, которых Мэтерс усыновил еще 20 лет назад. Стенаниям и слезным обращениям к родне довольно неожиданно посвящена большая часть второй половины альбома.
Не ко времени
Всё это — и злость, и искренность, и быстрый бодрый рэп — теперь совершенно не работает. Не вызывает ни чувств, ни эмоций, ни смеха, ни жалости. Разбор современного общества в исполнении Слима Шэйди больше похож не на острую эпатажную критику, как раньше, а на мем из «Симпсонов» про Дедушку Симпсона, кричащего со злости на облака. Страдания Маршалла Мэтерса удивительно наиграны и истеричны, а еще — совсем лишены тонкого сторителлинга, благодаря которому треки вроде Stan или Lose Yourself остаются вечной классикой. Общая манера вокальной подачи Эминема будто стала музейным экспонатом.
С музыкальным сопровождением у Эминема большие проблемы уже много лет, и на The Death of Slim Shady (Coup de Grâce) ничего не изменилось: всё те же биты-клише, те же сэмплы и переложения известных рок- и рэп-песен, та же злая музыка из хорроров, которая теперь звучит совсем как саундтрек к выходу людей в костюмах лепреконов на арену цирка. Это максимально неубедительное сопровождение к максимально неинтересным текстам.
За 25 лет со времен The Real Slim Shady не изменились ни Эминем, ни Маршалл Мэтерс, ни Слим Шэйди. Но изменился мир, а вместе с ним — поп-музыка и рэп. Эминем брал слушателя сочетанием образа, шокового текстового контента и искренности — и тем самым породил огромное количество трендов, ставших очень расхожими. Белых рэперов, читающих о личных проблемах, за 20 лет появилось очень много, от Мака Миллера до Пост Малоуна. Большие поп-звезды вроде Тейлор Свифт тоже окончательно перешли в режим производства музыки о своих психологических травмах. Эпатаж и преодоление табуированности тем более не удивляют в эпоху треш-стримеров. Кажется, Эминему давно пора было меняться. Но бренду, ориентированному на огромную армию старых поклонников, меняться ни к чему, ошибочно считает то ли Мэтерс, то ли одна из его альтернативных личностей.