Заглавный герой вышедшего в Милане в 1610 году романа «Бранкалеоне» — разумный осел, понимающий человеческую речь, — приобретает имя только в одной из финальных глав. Переживший до этого множество необычных поворотов в судьбе странствующий осел достигает, казалось бы, апогея своей «карьеры» и наводит ужас на самого царя зверей — льва, которому представляется как Бранкалеоне. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели, специально для «Известий».
Латробио (Джован Петро Джуссани)
«Бранкалеоне»
СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024. — Пер. с итал., вступ. ст., коммент. Р. Л. Шмаракова. — 376 с.
Символический смысл ослиного самоназвания поясняет во вступительной статье автор перевода и комментариев Роман Шмараков: «...имя, которое он дает себе сам, запечатлевает его попытку присвоить себе другой статус, выше самого высокого статуса в зверином мире: «Если ты лев, то я — Цапни Льва». Столь честолюбивые притязания, противоречащие наставлениям дальновидной матери осла, заволакивают ему мозг «дымными причудами» тщеславия и становятся в итоге гибельными для него. «Осел не оправдал педагогических надежд, но есть еще читатель», — обнадеживает переводчик, усматривающий основную мысль романа в «заповеди смирения» и призыве «знать тесные пределы своей участи», аналогичном пословице «Всяк сверчок знай свой шесток».
Шмараков достаточно подробно разъясняет личность автора романа, притаившегося за криптонимом «Латробио», который «восходит к изречению Эпикура «Живи неприметно » и означает что-то вроде «Скрытноживущий». Сопоставив разные источники и проанализировав версии предыдущих исследователей о том, кем бы мог быть этот неприметный литератор, наш филолог склоняется к кандидатуре Джована Петро Джуссани — миланского священника и автора религиозных сочинений, прежде всего, «Жизни святого Карло Борромео». Одновременное издание этого серьезного биографического труда с такой насмешливой коллекцией басен и анекдотов, какой по сути является «Бранкалеоне», подсказало автору благоразумную идею на всякий случай скрыться за криптонимом, чтобы не создавать когнитивного диссонанса у целевой аудитории, слишком разной для этих двух книг.
Благоразумие становится центральной темой авторского вступления к «Бранкалеоне», где Джуссани сетует, что среди людей вообще гораздо больше неблагоразумных: «Это происходит с большой частью людей оттого, что они, если только едят, пьют и веселятся, ни о чем другом не заботятся; с другой же частью оттого, что им не по нраву трудиться... Есть еще иные, которые, оттого что шатались по миру и оставляли деньги в харчевнях, мнят себя способными на любое великое начинание». По мнению Джуссани, благоразумие порождается «навыком и памятью, когда эти двое сочетаются на ложе здравого суждения». А память как мать благоразумия, подхватывает Шмараков, предполагает знание и изучение «многочисленных и разных примеров», то есть «историй, иллюстрирующих моральное суждение». Такими примерами и становятся в романе смешные или трагикомичные случаи из жизни разнообразных людей и животных, встречающихся на жизненном пути героя, который Шмараков делит на три этапа, в зависимости от того, кто задает ослу этические рамки, подает ему советы и приводит примеры.
В начале юный неопытный ослик еще готов слушать материнские наставления о необходимости адекватной самооценки: «Прежде всего увещеваю тебя разуметь, что ты осел, и неотступно с этим сообразоваться; остерегайся возгордиться от какой-нибудь сумасбродной и тщеславной мысли, уверившись, что ты не таков, каким природа тебя сотворила, ибо непременно наделаешь беды и рухнешь туда, откуда выхода не сыщешь». Потом усмирить возрастающую гордыню и недовольство героя, попавшего из рук знатного флорентинца к простому крестьянину, пытается старый мудрый осел: «Если этот свет полон трудов и лишений, отчего мы намерены пребывать в нем, не ощущая оных? Безумцы мы будем, если, имея такое действенное средство противу наших тягот, каково терпение, отринем его и не пожелаем им пользоваться».
Выслушав рассказ старого осла о том, чем кончилась попытка зарвавшихся собратьев обратиться с жалобой к Юпитеру на свою несчастливую участь (как в басне Эзопа «Ослы и Зевс»), Джуссани вспоминает, что он всё-таки священник, и выступает с собственной небольшой проповедью. В XXVII главе под названием «К читателю» он высказывает несколько важных этических суждений, завершая их таким выводом: «Необходимо смиряться и исправлять наши дурные помыслы, а не деяния Бога, который ошибиться не может. И каждый должен довольствоваться своим положением, благодаря Божественную Его благость за средства и помощь, поданные ею, чтобы он мог в сем положении оставаться».
К сожалению, последовать разумному совету о том, что «надобно в добром терпении сносить всё и держаться, как держались наши предки», герою романа, склонному по натуре спесивиться, мешает следующий роковой поворот судьбы — встреча с гордым испанским солдатом. Не имея возможности купить коня и стесняясь своего осла, испанец подвергает его ребрендингу: «...он разубрал его с отменным изяществом яркою сбруей, к которой были привешены, в особенности к наголовнику, прелестные плетеные подвески разных цветов. На шею он привесил ему ожерелье, или нагрудник, из гремушек, как в обычае у мавров, и рассудил еще его бертонировать, окорнав его длинные уши, дабы не так легко узнавался в нем осел».
В результате несчастное вьючное животное совершенно теряет ослиный облик, а оказавшись после гибели хозяина на свободе, среди лесных зверей, превращается в какого-то трикстера, коварного и злокозненного. На протяжении пяти заключительных глав Бранкалеоне вполне успешно морочит голову и зайцу, и льву, и даже хитрому лису, но тем не менее погибает самым нелепым и жалким образом, иллюстрируя главное нравоучение романа: главное в жизни — как следует познать самого себя, следовать своей природе и довольствоваться своим положением.