Совершенно седой Венсан Кассель половину фильма «Саван» проводит обнаженным. То его герой вспоминает интимные моменты с любимой женой, умершей несколько лет назад, то ищет утешения и забвения с другими женщинами, у каждой из которых есть своя тайна. Почти всё остальное время Карш рассматривает во всех подробностях разлагающийся труп своей жены. Двухчасовой нуар Дэвида Кроненберга — одна из самых ожидаемых премьер Канн, а для многих — главное разочарование фестиваля. «Известия» посмотрели фильм и обнаружили, что немалое место в сюжете отведено Китаю, Исландии, Венгрии и особенно России, где картина выйдет в прокат этой осенью.
Дороги ведут в Москву
Итак, Карш — Венсан Кассель — загримирован так, чтобы быть похожим на Дэвида Кроненберга, у которого несколько лет назад умерла жена. Тоска по умершей от рака любимой снедает Карша, но не лишает творческих и предпринимательских сил. Он придумывает специальный саван, вернее, плащаницу — фильм в оригинале правильнее и переводить как «Плащаницы», там даже есть диалог, в котором Карш гордо говорит, что Туринская плащаница — скорее всего, фальшивка, а вот его точно настоящая.
Суть плащаницы в том, что она создает в реальном времени 3D-изображение трупа в качестве до 8К и транслирует это изображение на экран, который размещен на надгробии, и на мобильный телефон через приложение. Оказывается, что очень много состоятельных людей хотят наблюдать за близкими после их смерти, и Карш строит по всему миру свои хайтек-кладбища. Он очень богат и очень несчастен.
Поскольку жанр фильма — нуар, то Карш во время очередных медитаций над трупом жены обнаруживает на костях странные образования. Он строит самые разные предположения — может, ее болезнь была вовсе не рак, может, врачи ее не лечили, а ставили эксперименты, а может, это некая специальная операция против Карша и его бизнеса. Тем более что на кладбище нападают вандалы и рушат сразу несколько могил. В расследовании Карша принимают участие сестра-близнец его жены, ее бывший муж-айтишник, робот-помощник Карша, слепая и очень богатая кореянка и, возможно, не только они.
Дело принимает международный масштаб, и особый след ведет в Россию. Сначала как бы невзначай в диалоге герои говорят о том, что «в некоторых странах» на могильных памятниках размещают большие фотографии умерших. Потом Карш обсуждает знаменитое «дело врачей» сталинской эпохи. Среди его подозреваемых в расследовании — российские спецслужбы.
Правда, это не единственный национальный след в фильме. Отдельное место уделено еврейству жены Карша и антисемитизму, отдельное — Китаю с его геополитическими интересами, тесно связанными с его бизнес-экспансией. Очень многие ниточки ведут в Исландию, хотя и Канада, где живет главный герой, может оказаться замешанной в преступлении, которого, может, и не было. Карш пытается разгадать тайну, параллельно выясняя отношения с двумя странными женщинами. А мы, перемещаясь между сценами секса, рассматриванием трупы и диалогами ни о чем и обо всем сразу гадаем, где заканчивается паранойя и начинается реальный состав преступления, если оно вообще было.
Клетки для душ
Связь тела и души — главная тема всего творчества Кроненберга, мало кто настолько изощренно и изобретательно показывает внутренние метания через внешнее. Слишком просто сказать, что в первые годы Кроненберг снимал боди-хорроры, потому что в его случае это просто метафоры. И когда у него человек превращается в муху или паука, это только означает, что присущие этим насекомым качества завладевают душой. Точно так же можно трактовать телесную связь с машиной — в «Автокатастрофе», «Видеодроме», «Обеде нагишом» или «Экзистенции». За всеми как бы безумными образами Кроненберга всегда стоят очень понятные эмоции, другое дело, что когда он пытается говорить об этом без метафор, получается не так убедительно.
Здесь форма идеально соответствует содержанию. Наблюдение за трупом жены — это прежде всего взгляд внутрь себя, на свою страдающую и тоже по-своему разлагающуюся душу. По мере того, как Карш находит новые цели и смыслы своей жизни, он всё чаще видит не труп жены, а во сне беседует с ней, рассматривая ее раны, чувствуя ее хрупкость. Он — это она. Каршу мало того, что для него под памятником жены оставлено местечко — он даже заворачивается в такую же плащаницу, чтобы совершенно точно занять место рядом с ней.
Холодные просторные интерьеры в статичных планах (квартира Карша выполнена в японском стиле), безжизненные пейзажи, обилие электронных экранов, где либо трупы, либо роботы, — Кроненберг создал для своего героя очень неуютный, мертвый мир, из которого сложно выбраться, но в этом его единственное спасение. Нельзя целыми днями сидеть в собственном ресторане, построенном на собственном кладбище, и торговать мертвецами, которых можно скачать на телефон. Нужно увидеть, насколько велик мир, и выбраться из мирка, возможно, ради этого и возникает здесь геополитика с международными теориями заговора. Другие страны — это места, где Карша нет, а он сам как бы и не в Канаде, а в царстве мертвых со своей Эвридикой.
Кроненберг здесь временами подставляется будто бы намеренно. Многие остроумно (и справедливо) замечают, что иногда кажется, словно это большой рекламный ролик «Теслы», на которой всё время ездит главный герой. Два часа фильма воспринимаются как три за счет очень медленного развития сюжета. Финал слишком резкий и не слишком очевидный. Вообще, пожалуй, это редкий для Кроненберга случай, когда послевкусие от фильма глубже и ярче, чем впечатление от просмотра. Возможно, всё дело в сомнамбулической атмосфере, которую Кроненберг очень редко оживляет сценами почти экшена. Это кино медленное, горькое, насыщенное, похожее на бокал виски. Осенью фильм выйдет в прокат в России и можно будет убедиться в этом лично.