В МГУ состоялась премьера документального фильма «Русские и грузины», снятого проректором по науке МГИМО Евгением Кожокиным при поддержке фонда «Русский мир».
Этот фильм — лишь вторая режиссерская работа Евгения Кожокина. Однако на премьерном показе был аншлаг.
В СССР Грузия была популярна: грузинские фильмы цитировали, за тбилисское «Динамо» болели, грузинской чеканкой украшали жилище. А восхождение на Мтацминду, и пончики с водами Лагидзе на самой верхотуре, и гостеприимные огни ночного Тбилиси у подножия горы — светлые воспоминания тех, кому доводилось побывать в столице советской Грузии. Но жизнь изменилась.
От фильма под названием «Русские и грузины», снятого российским политологом, логично было ожидать политической подоплеки. Но режиссер решил по-другому.
Кожокин предоставил слово шести героям, образующим зеркальные пары. Учительница русского в Тбилиси и учительница грузинского в Москве. Русский художник из Грузии и грузинский художник из России. Два столичных дизайнера.
Вот русский художник Олег из Тбилиси не спеша водит кистью по холсту. Рассуждает о том, что искусство имеет «предохранительную силу».
«Было время, нам не давали света. Без света жить тяжело, но даже к этому привыкает человек. Мы проводили встречи при свечах. В разное время были разные проблемы. Но никогда не опускались руки. Потому что я делал что-то новое».
Вот Ольга из Тбилиси вспоминает, как, потеряв работу в университете после закрытия кафедры русского языка, пришла работать в школу и обрела здесь свое счастье.
Фати из Москвы открыла курсы грузинского при храме и удивилась. Оказалось, что изучать грузинский язык хотят многие русские.
Монологи слушаешь с напряжением. Кажется, вот-вот закончится эта тихая спокойная жизнь, слово возьмет политика, и эти милые, добрые люди с горящими глазами начнут обвинять, спорить, искать виноватых.
Но этого не происходит.
Удивительно — парадокс и поэзия фильма в том, что историк и политолог Евгений Кожокин сумел снять фильм, в котором нет ни слова о политике.
После всех драм, случившихся между Россией и Грузией, нельзя снимать иначе. Говорить должен свидетель. Находка Кожокина в том, что его свидетель смотрит не в прошлое, а в будущее. Говорит об оптимизме и начале новой жизни.
За это автору можно простить и шероховатости драматургии, и проблемы с монтажом, и нежелание вырезать пять минут ради соответствия телевизионному хронометражу.
— Этот фильм — как мой поздний ребенок, — признается Кожокин. — Когда у мужчин появляются поздние дети, они сходят по ним с ума. Так и этот фильм. Я люблю его героев. Мне дорога в нем каждая минута.
Понять автора легко. Но случай с фильмом — из тех, когда нужно обязательно пожертвовать малым, чтобы выиграть большее. Важно, чтобы фильм «Русские и грузины» показали по телевидению и как можно больше людей уловили такую простую, но такую сложную истину: жизнь продолжается.