Ровно 10 лет назад произошло поворотное событие в современной истории как Донбасса, так и всей России. 6 апреля пророссийски настроенные активисты в Донецке заняли здание областной администрации (ОГА). На следующий день, 7 апреля, было объявлено о создании Донецкой Народной Республики, отказавшейся считать себя частью Украины. О том, что происходило в регионе в те дни, кто участвовал в митингах и почему дончанам было необходимо взять власть в Новороссии в свои руки, — в рассказах непосредственных участников тех событий.
«Это был всеобщий подъем»
Лилия Радионова, начмед одного из батальонов в ДНР:
— 22 февраля в Донецк из Киева привезли первых восемь погибших на майдане бойцов донецкого «Беркута» и внутренних войск. Для меня это послужило поворотной точкой. Стало понятно: полилась кровь, дальше будет только хуже. В это время я, работая главной медсестрой больницы в городе Комсомольское, стала приезжать в Донецк по субботам и воскресеньям, участвовать в митингах на площади Ленина, где собирались прорусские активисты. Записалась медиком в одну из организаций, в которой была налажена военная дисциплина, — «Восточный фронт».
На площади стояли палатки. Звучали песни «Вставай, страна огромная», «Русские идут». Вокруг было немало сотрудников СБУ, которые фотографировали нас, снимали на видео. При этом милиционеры, напротив, улыбались и выражали поддержку. Бойцы «Беркута», стоявшие в боевой амуниции вокруг здания ОГА, говорили: «Всему свое время, мы сложим щиты. Мы с вами!»
Решающим днем стало 6 апреля. Шел митинг. Казалось, всё уже стало утихать. И ближе к вечеру со стороны площади Ленина раздался ритмичный топот — это была колонна активистов, которые, как выяснилось, решили штурмовать здание. Люди решили перейти тот самый Рубикон, за которым обратной дороги нет.
11-этажное здание администрации взяли легко, просто оттеснив правоохранителей. И жизнь внутри закипела. Люди стали занимать кабинеты, на этажах появились надписи «Мариуполь», «Торез», «Снежное», «Старобешево» — везде базировался свой город.
Тут же нашлись парни, которые сбили трезуб — герб Украины — с фронтона (сегодня на его месте находится российский двуглавый орел. — «Известия»), обломки его люди собирали на память. Под общее ликование был спущен флаг Украины и поднят российский триколор. Началось сооружение баррикад. Было ощущение, что ты смотришь со стороны какой-то фильм — ничего подобного раньше мы никогда не испытывали. Это был всеобщий подъем, огромная радость. Думаю, такая же радость будет, когда мы одержим победу.
«Этой нечисти в нашем городе нет и быть не может»
Александр Матюшин, позывной Варяг, активист «русской весны»:
— Я участник пророссийского движения с начала нулевых. Мы тогда искали основу нашей идентичности и нашли ее в Донецко-Криворожской республике, существовавшей в 1918 году. В 2005-м создали общественную организацию «Донецкая республика», объединившую сторонников присоединения к РФ и противников украинских националистов. В 2007-м нас запретили, организация ушла в полуподполье. И тем не менее мы оставались организованной силой, готовой к борьбе.
Весной 2014 года параллельно с нами в центре Донецка действовали проукраинские активисты, они проводили свои митинги, шествия. 13 марта к ним на помощь приехали «правосеки» из других регионов, и мы дали им бой. Пошли в наступление, захватили сцену. Милиция взяла их в оцепление, но не спасла — всё закончилось тотальным избиением. Цель у нас была раздавить их раз и навсегда, а также показать — этой нечисти в нашем городе нет и быть не может. 28 апреля они предприняли еще одну попытку, но снова были разбиты. Больше в Донецке они голову не поднимали.
«Переломным днем стало 6 апреля»
Андрей Пургин, основатель движения «Донецкая республика», один из руководителей восстания в 2014 году, председатель Народного совета ДНР в 2014–2015 годах:
— У восстания в Донбассе есть несколько ключевых дат. Первая — 23 февраля. В этот день начались сборы пророссийски настроенных людей на площади Ленина. В итоге собралось около 3 тыс. мужчин, многие остались ночевать, это была попытка зацепиться в центре города. Вторая дата — 1 марта, когда, по оценке милиции, число митингующих достигло 50 тыс. человек и восстание приобрело общенародный характер.
Переломным днем стало 6 апреля. Губернатор области Тарута заявил тогда, что правоохранительные органы готовы арестовать 500–700 пророссийских активистов. Всё, по сути, держалось на волоске, силовая машина Украины в Донецке была еще очень мощной. И мы решили захватывать власть. Если бы не пошли тогда на штурм администрации — проиграли бы и всё, вероятнее всего, закончилось бы как в Харькове или Одессе.
7 апреля мы провозгласили декларацию о суверенитете, объявили о создании ДНР. А уже 11 мая состоялся инициированный снизу референдум, на котором 89% жителей высказались за независимость от Украины.
«В 2007 году меня дважды допрашивали в СБУ»
Ирина Чуприна, доцент, преподаватель Донецкого национального университета:
— Митинги 2014 года стали логичным продолжением движения сопротивления 2005–2007 годов, когда мы, пророссийские активисты, выступали против украинизации и бандеризации страны. Ядром стала организация «Донецкая республика». Нынешний государственный флаг ДНР, кстати, — это флаг той организации, только без царской короны над двуглавым орлом.
В 2007 году меня дважды допрашивали в СБУ. Один из вопросов был: «Чего ты ждешь? На что надеешься?» Я ответила: «Появления героев». Тех самых русских мальчиков, которые, по выражению Достоевского, являются воплощением чистого, светлого, русского духа. Которые борются за правду, за идеалы — до самого конца. Уж больно всё окружающее напоминало замшелое болото… И я этих героев дождалась. Сначала в качестве митингующих. А потом — ополченцев и добровольцев, которые поехали на зов в Донбасс со всей России.
«Сыграла роль решимость лидеров»
Павел Губарев, в 2014-м — народный губернатор Донецкой области:
— Понимание, что надо что-то делать, брать инициативу в свои руки, пришло, когда бежал Янукович. Донецкие элиты были дезориентированы. 1 марта меня избрали на всенародном вече народным губернатором. А уже 6-го арестовали и вывезли в Киев, где заключили под стражу. Первые 10 дней шел очень сильный прессинг, адвоката ко мне не пускали, я содержался в одиночке. После перевели в двухместную камеру, я встретился с адвокатом, получил доступ к СМИ, узнал, что борьба в Донецке продолжается.
Сначала я настраивал себя на долгий срок — 15 лет тюрьмы. Но в конце апреля мне сообщили, что, возможно, меня будут менять. 7 мая произошел обмен (на офицеров украинской «Альфы». — «Известия»), я оказался в Славянске. А 11-го приехал в Донецк — в этот день состоялся референдум.
Почему у Донецка получилось взять власть в свои руки в отличие от некоторых других восточных регионов Украины? Во-первых, сыграла роль решимость лидеров, которые в отличие от других областей не шли на бесконечные переговоры с местными властями. Во-вторых, высокая доля русского населения — 65% на 2014 год. А также общая дисциплинированность жителей, значительную часть которых составляет рабочий класс.
Мы четко поняли в тот момент, что есть свои, а есть чужие. И с ними — чужими — предстоит борьба не на жизнь, а на смерть.
«Я поняла, что не останусь в стороне»
Ольга Долгошапка, советник главы ДНР по здравоохранению:
— То, что не останусь в стороне, я поняла в конце 2013 года, когда фашизм уже вовсю поднимал голову на Украине. В то время я, будучи профессором кафедры акушерства и гинекологии Донецкого национального медицинского университета имени Горького, ездила по работе в Киев и видела своими глазами, что происходило на майдане. Помню чувство омерзения, хотелось перевернуть всё это вверх дном.
6–7 апреля мы с сыном были в захваченном здании ОГА. Тогда же силами нескольких медиков был создан 1-й медицинский отряд ДНР, из которого впоследствии вырос 1-й военный госпиталь, где мы лечили раненых ополченцев, до 150–200 человек одновременно.
С семьей мы решили — ни за что не покинем Донецк. Я тогда ездила по городу на машине, включала песню «Спят курганы темные» при открытых окнах и говорила: «Донецк, мы тебя не бросим!»