5 марта во всем мире, не исключая Россию, состоялась премьера очередного сезона «Карточного домика» (у нас шоу показывает Амедиатека), одного из наиболее обсуждаемых западных сериалов последних четырех лет.
Немного не дождавшись Международного женского дня, чтобы сделать прекрасной половине человечества роскошный подарок, создатели «Карточного домика» решили устроить премьеру четвертого сезона пораньше. Или, наоборот, руководствуясь лучшими побуждениями, рассудили, что томить в ожидании все выходные дни зрителей не стоит и можно выложить карты пораньше. Аккурат в субботу — чтобы домоседам было чем занять себя в праздники.
К сожалению, карты хотя и козырные, но не лучшие. С козырей создатели заходили, когда выпускали первые два сезона, а вот в третьем им приходилось выкладывать карты, какие придется. Если же опустить метафоры, то можно сказать, что третий сезон сильно уступал первым двум. Ключевые ходы для сюжета закончились, и авторы пустились фантазировать — то есть фундамент домика из карт трещал. Отсюда и главный вопрос — получилось ли у создателей сериала отыграться?
К концу последнего эпизода третьего сезона шоу так сильно сдало, что ожидать прорыва не приходилось. Разочаровавшись в сериале, некоторые смотрят новый сезон скорее по привычке, рассчитывая на чудо. Фрэнк Андервуд (Кевин Спейси) добился всего, чего хотел, и теперь ему по прихоти сценаристов предстоит конкурировать с самым опасным и умным соперником — собственной женой Клэр Андервуд (Робин Райт). Основная линия нового сезона — слишком надуманная. Однако к середине сезона (компания Netflix выпускает его целиком) сериал набирает очки и снова притягивает внимание зрителей.
Сегодня уже никто не помнит, что первые серии шоу снимал Дэвид Финчер, и сериал считается скорее самобытным, нежели авторским. Точнее, его «автором» остается основной персонаж и актер — Кевин Спейси, который все так же хорош в образе политика, готового на все ради карьеры. Только в начале сезона он редко балует зрителей персональными к ним обращениями, а ведь это — одна из лучших находок сериала. Однако после нескольких серий — и снова удача — он становится более словоохотливым и регулярно смотрит в камеру, объясняя зрителю свои планы или комментируя текущую ситуацию.
Чтобы описать действия Андервуда, некоторые критики часто называют его макиавеллистом. Но так охарактеризовать его нельзя ни в прямом, ни в метафорическом смысле слова. Во-первых, ему не нужно вычитывать из «Государя» Макиавелли подсказки, чтобы принять то или иное аморальное решение. Президент Андервуд и без Макиавелли ориентируется во всех тонкостях политического процесса. Во-вторых, Фрэнк лишен и страсти к изучению истории, откуда можно было почерпнуть много полезного, а также всякой попытки теоретизации, присущей Макиавелли. Андервуд — практик и тактик, авантюрист, но не вполне стратег, что, собственно, можно в очередной раз увидеть в четвертом сезоне шоу.
Фрэнк Андервуд в лучшем случае мог бы стать кейсом для теоретических размышлений Макиавелли. В худшем Макиавелли, живи он сегодня, устав от вечернего чтения римских историков, мог бы позволить себе отдохнуть за просмотром сериала о деятельности современного государя. И не факт, что Макиавелли не смеялся бы над тем, что увидел бы на экране.
Главное, что все еще подогревает зрительский интерес к шоу, — соотнесенность с реальным политическим процессом в США. Но, конечно, выборы, изображенные на экране, совсем не то, что происходит в реальной жизни Соединенных Штатов. Однако чем более нереален сюжет, равно как и образ Фрэнка Андервуда, тем более привлекательным шоу кажется зрителям.