Иран готов к отмене виз для россиян, что должно дать дополнительный толчок развитию взаимного туризма, заявил «Известиям» посол Исламской Республики Иран в РФ Казем Джалали. Партнерские отношения между нашими странами создают новые возможности для Москвы и Тегерана — уже сегодня Иран и Россия работают над совместными проектами в автомобильной и авиационной промышленности. О перспективах дальнейших отношений и об экономических и политических аспектах такого взаимодействия — в интервью дипломата.
«Мы рады пригласить россиян в зимний период»
— С 1 августа формально заработало соглашение между Россией и Ираном о безвизовых групповых турпоездках между нашими странами. Идут ли переговоры о дальнейшем облегчении визового режима? Когда возможна полная отмена въездных документов для российских туристов?
— Сейчас мы находимся в самом начале пути реализации этого соглашения. Что касается полной отмены виз между нашими странами, я бы хотел отметить, что в Исламской Республике Иран полностью готовы к этому шагу — отменить визы, чтобы граждане наших государств могли свободно ездить друг к другу. Естественно, мы ждем соответствующих решений от наших должностных лиц, после чего эти меры будут утверждены и переведены в практическую плоскость.
— Можно ли уже оценивать, как изменился турпоток между Россией и Ираном в этом году?
— Повторюсь, мы находимся в начале этого пути. Российские граждане, может быть, не особо знакомы с возможностями Ирана, с его атмосферой. Тем не менее хочу отметить, что мы рады пригласить россиян в зимний период на южное побережье Ирана в Персидском заливе — в это время года там очень тепло. Кроме того, в этой части страны есть множество островов — Киш, Кешм, порты Чабехар, города Бендер-Аббас, Бушер, провинции Хузестан, Ахваз и другие.
Интересной для россиян может стать и центральная часть Ирана, где в основном пустыни. Граждане РФ привыкли к лесам, зелени, озерам, рекам, а у нас в центре страны — пустыни, и там тоже можно провести некоторое время и познакомиться с такой природой. Кроме того, у нас много заповедников, в которых есть редкие представители флоры и фауны.
Кроме того, интересной для россиян, конечно, будет и наша многотысячелетняя история и цивилизация.
«Мы имеем огромные запасы нефти и газа»
— Перейдем к вопросам экономики. Как вы оцениваете развитие технологического и экономического сотрудничества России и Ирана?
— Наши страны поступательно развивают сотрудничество в различных направлениях. Раньше такое взаимодействие было во многом ограничено: мы говорили в основном, что Иран и Россия — две огромные нефтедобывающие державы, а потому мы рассуждали, что мы конкуренты и не можем особо развивать взаимодействие. Такие взгляды превалировали и в Иране, и в России.
Я согласен: мы имеем огромные запасы и нефти, и газа, но сейчас мы эту особенность превратили в основу для взаимодействия и сотрудничества. Российские компании пришли в нефтегазовую отрасль Ирана, инвестировали в нее и зарабатывают.
Опираясь на это, мы можем серьезно сотрудничать в других экономических направлениях, и как раз одно из них касается технологий. Сегодня в России есть понимание, что современный Иран — это развитая в техническом отношении страна.
Например, область автомобилей — здесь мы также начали сотрудничать и прошли уже фактически полпути. Скоро [21–24 августа] пройдет выставка MIMS Automobility Moscow 2023, где наш павильон займет 3 тыс. кв. м. В прошлом году было около 900 кв. м. С 2022 года, к слову, на этой же выставке были достигнуты договоренности, которые перевели наше взаимодействие в сфере автопрома в очень серьезный формат.
Серьезным я могу назвать взаимодействие в сфере информационно-коммуникационных технологий.
Конечно, мы хотели бы приобретать недостающие у нас товары на российском рынке — например, зерно и масло. Но и мы хотим обеспечить часть потребностей РФ в импорте, и Иран в этом направлении действует очень активно.
— Планируют ли компании иранского автопрома локализовать производство в РФ? Есть ли аналогичные планы у российских предприятий в Иране?
— Мы стремимся к совместному производству автомобилей. Я сам посещал некоторые заводы российского автопрома, и мне представляется, что в этом смысле мы можем дополнять друг друга. Сейчас об этом ведутся очень серьезные переговоры. И одно из важных направлений, в которых такое сотрудничество может быть эффективным, — как раз производство автомобилей и автокомпонентов.
В прошлом году на MIMS Automobility 2022 приняло участие более 45 крупных иранских компаний, которые задействованы в производстве автокомпонентов. И я сам видел, как россияне были удивлены нашими успехами в этой сфере.
«Есть препятствия, и их следует устранить»
— Иран также известен развитием собственной авиапромышленности, несмотря на санкции. Идут ли сейчас переговоры о сотрудничестве Москвы и Тегерана в этой сфере?
— Да, мы сейчас сотрудничаем в авиационной сфере в нескольких аспектах. Во-первых, обеспечение запчастями — Иран достиг в этой сфере хороших результатов. Вы знаете, что против нашей авиации были введены очень жесткие санкции, они [страны Запада] хотели развалить иранскую авиапромышленность. И сейчас мы понимаем, что эти санкции стали для Ирана большими возможностями.
Еще одно направление — создание совместных авиационных компаний. Если мы хотим увеличить турпоток между нашими странами, конечно, одна из потребностей — создать совместные авиакомпании.
Сегодня количество рейсов между нашими странами ограниченно, их число нужно увеличить в разы. И необязательно ограничиваться Москвой и Тегераном, хотя и между столицами не очень-то много рейсов.
— Есть ли какие-то препятствия, которые мешают российско-иранской торговле?
— Да, есть препятствия, и их следует устранить. Одно из них — нехватка знаний наших предпринимателей о тех возможностях, которыми располагают наши два государства. Когда иранские бизнесмены приезжают ко мне в посольство, я рассказываю об этом — они очень удивляются: российский рынок крупный и с большими возможностями, почему наша активность здесь такая низкая? Российские предприниматели, которые едут в Иран, тоже говорят, что видят в нашей стране возможности, о которых они мало знали раньше. Ощущение, будто мы только что открыли друг друга.
Россия — крупная держава с огромными возможностями, соседний с вами Иран — тоже. Потребуется еще некоторое время, чтобы это понимание пришло к обеим сторонам. Это движение происходит медленно, но оно есть.
— А в чем причина такого положения дел?
— В том, что ни у нас, ни у вас нет СМИ, которое вещало бы на персидском — для нас, и на русском — для вас. Проблема в том, что и Иран, и Россия узнают друг о друге через западные СМИ. То есть Запад представляет Иран России, а Россию — Ирану.
Второе препятствие — транзит. И в сфере автомобилей, и в сфере морского, железнодорожного транспорта у нас много проблем. Мы два государства, которые разделяет море. Для сухопутных маршрутов нам надо использовать территорию третьих стран. Это тоже одно из препятствий, но при том уровне переговоров и сотрудничества, какие существуют сегодня, есть надежда, что мы устраним этот барьер.
Также есть препятствия в сфере банковского взаимодействия. И Россия, и Иран находятся под санкциями. Поэтому нам следует выйти из этой ситуации и выработать для себя новые правила сотрудничества. Например, вы знаете, что системы передачи финансовых сообщений (СПФС) наших стран связаны, далее есть намерения связать и платежные системы «Мир» и Shetab.
«Следует повысить возможности наших портов»
— Последние лет 10 идут разговоры о транспортном коридоре (ТК) Север – Юг, который должен связать Россию, Иран и далее — Индию. Когда он будет запущен?
— Фактически этот коридор делится на три ветви. Первая — восточная — проходит через Россию, Казахстан, Туркменистан, Иран. Она уже сформировалась и действует. Мы оцениваем объем возможных перевозок в 15 млн т, наши российские друзья — в 7 млн т. Сейчас мы используем этот объем далеко не на полную мощность.
Вторая ветвь — транскаспийская, она мультимодальная, потому что используется и автомобильный транспорт, и железная дорога, и морской путь. Эта ветка тоже сейчас действует и активно используется, хотя и тут есть свои проблемы. Мы полагаем, что необходимо провести работы по углублению Волги — тогда бы мы смогли использовать танкеры-восьмитысячники, а сейчас используем только трехтысячники.
И, конечно, следует повысить возможности наших портов — развитие Махачкалинского порта на Каспии уже находится на повестке дня у правительства РФ. Именно этот порт может сыграть значительную роль в торгово-экономических отношениях наших стран.
И западная ветвь, о которой сейчас мы много говорим, но здесь присутствует недостроенный участок железной дороги между Рештом и Астарой. Этот участок остается слабым местом ТК на этом направлении.
Я считаю, что все эти три ветви надо как можно скорее усовершенствовать и пользоваться ими еще более активно. В условиях снижения контактов Москвы со странами Запада Иран может стать неким хабом для России. Обычно груз из Юго-Восточной Азии до Европы идет 17 тыс. км. А через наш коридор — 7 тыс. км. Видите, какая большая разница?
— Вы посетили более 20 субъектов РФ. Как развиваются связи на региональном уровне? С какими регионами уже налажена связь?
— Серьезное взаимодействие налажено с Дагестаном, Татарстаном, Волгоградской и Астраханской областями. Также это, конечно, Москва и Санкт-Петербург. Недавно подключились Самарская и Нижегородская области, Челябинская — всё это регионы, с которыми мы сотрудничаем.
В Иране к такому диалогу проявляют интерес Мазендеран, Гилян, Восточный и Западный Азербайджан, Голестан, Керман, провинция Фарс, Тегеран, Кередж и другие.
У нас налажен хороший контакт с Тверской областью, с Калугой — как раз планируем обсуждать вопросы автопрома. В Нижнем Новгороде я посетил судостроительный завод «Красное Сормово», там строят контейнеровозы, сухогрузы различного рода. Как раз с этим заводом есть очень хорошая возможность наладить сотрудничество по судостроению. У нас в Иране есть огромное количество верфей и заводов, которые производят соответствующие суда. В данной части мы можем друг друга дополнять. Там же, в Нижнем Новгороде, я посетил исторический автомобильный завод — есть потенциал для развития сотрудничества Ирана с этим предприятием.
«Сожжение Корана — это нечто абсолютно дикое и варварское»
— Иран подал заявку на вступление в БРИКС, к слову, за включение в состав объединения на днях выступил президент ЮАР. Почему Иран заинтересован в БРИКС?
— В вопросе стремления присоединиться к БРИКС мы опираемся на два аспекта. Первый исходит из фундаментального понимания, что время однополярного мира заканчивается и мы двигаемся к формированию многополярного. Вы знаете, что сложно найти страну, которая борется с однополярным миром дольше Ирана. Мы понесли огромные затраты в этой борьбе. Иначе бы мы не находились 40 лет под санкциями.
Если бы мы не боролись, с нами не стали бы воевать, не спровоцировали бы [экс-президента Ирака] Саддама [Хусейна] на войну против нас (имеется в виду ирано-иракская война 1980–1988 годов. — «Известия»), не сбивали бы наш гражданский самолет, в результате которого погибли ни в чем не повинные люди (авиакатастрофа в Персидском заливе произошла 3 июля 1988 года, погибли 290 человек. — «Известия»).
Все эти преступления против Ирана, санкции, войны, террор и ужас — всё это из-за чего? Из-за того что Иран сказал: я хочу стоять на своих собственных ногах, я хочу быть независимым и суверенным государством.
Поэтому как раз формирование будущего мира, какие полюсы в нем появятся — для Ирана это очень важные вопросы. Мы считаем важным укрепление таких организаций, как БРИКС, и наше участие в них. Недавно мы стали полноценным членом ШОС, мы работаем с ЕАЭС и, конечно, будем работать с БРИКС.
Второй аспект — экономика. У БРИКС она огромная, большой объем ВВП и торговли с другими странами. У Ирана тоже огромная экономика, и наше участие в этом объединении может создать некую синергию, мы можем дополнять друг друга.
— В этом году произошло несколько инцидентов с осквернением Корана в Дании, Швеции и других странах ЕС. Как Иран оценивает эти инциденты?
— Европейцы ведут себя наихудшим образом по отношению к одной из священнейших книг, божественному откровению, — это свидетельствует, что мораль и нравственность в Европе в целом разрушаются.
Даже обычную книгу сжигать нельзя, не говоря уже о священном писании. Хочешь бороться с книгой — напиши другую книгу против первой, а не сжигай ее.
В Коране есть постоянный призыв к разуму, к рациональности. И если вы разделяете рациональный путь, зачем вы ее, книгу, сжигаете? Такое ничтожное поведение, конечно, не оправдано никакой логикой, кроме варварства и дикости.
Россия же с этой точки зрения — пример общества, в котором мирно уживаются различные религии, конфессии. Мы не видим, чтобы религиозные лидеры в России проявляли неуважение друг к другу. И когда мы видим, что глава страны [Владимир Путин] едет в Дагестан, посещает мечеть и ему дарят Коран — а он в знак уважения кладет его на свое сердце, — это очень ценное проявление уважения для нас.
Такое отношение к религии абсолютно несравнимо с тем, что мы видим в некоторых европейских странах. И сожжение Корана — это нечто абсолютно дикое и варварское.