На авдеевском направлении подразделения РФ взяли под огневой контроль трассу на Орловку — по ней велось снабжение сил ВСУ. Авдеевку, из которой украинцы непрерывно обстреливают Донецк, постепенно окружают российские силы. Специальный корреспондент «Известий» побывал на позициях под этим городом — там стоит интернациональная бригада «Пятнашка» — и узнал, как наши военные оценивают обстановку на своем участке, кто пополняет ряды соединения и какой новый вид вооружений с недавних пор здесь применяет противник.
В любой миг
Температура под 40 ℃. На небе ни облачка. Степной горизонт подрагивает в мареве и расплывается. Человеку в такую жару хочется забраться туда, где прохладнее, например под землю (в том числе, подозреваю, и вражеским операторам БПЛА). Наверное, поэтому нам удается спокойно добраться до позиции «ноль», где нас встречают бойцы «Пятнашки» и редкая для этих рубежей тишина.
— Тишина обманчива, — комментирует сопровождающий с позывным Барс, и в подтверждение его слов рядом раздаются тяжелые раскаты.
Бьют наши — артиллерия, 152 мм. Обрабатывают, возможно, ту самую дорогу, по которой до недавнего времени беспрепятственно передвигались украинские колонны, в том числе с орудиями и боеприпасами. Впрочем, взятие под огневой контроль важной артерии — лишь очередной кирпичик на пути к достижению цели. «Чтобы взять авдеевскую крепость, нужно еще очень постараться, — объясняют бойцы. — Хотя финиш уже виден».
Вместе с Барсом идем, точнее, бежим, по заросшей дорожке на одну из позиций. Стараемся держаться под кронами деревьев. Главная опасность с недавних пор — кассетные боезаряды, крупную партию которых поставили Киеву страны НАТО. Особенность этих снарядов в том, что от них, в отличие от привычных уже минометных и артиллерийских, особо не спрячешься: разрываясь в воздухе, они накрывают квадрат сплошным ковром из смертоносного металла.
— Вчера как раз нас крыли здесь кассетами, — говорит Барс, пока мы перемещаемся из точки А в точку Б. — Один из парней оказался в эпицентре, но смог забраться в «лисью нору» (подземные ответвления в траншеях), спасся. Поэтому сейчас нам надо не мешкать, прилететь может в любой миг. А «лисьих нор» тут поблизости нет.
Ходы и коммуникации
На позиции нас встречают Белорус, Куница, Камыш и Аптека. Белорус воюет третий месяц. Куница — второй год, Аптека — девятый. А Камыш вступил в ополчение в самые первые дни, еще в Славянске.
Днюют и ночуют бойцы в блиндаже — надежном укреплении из бетона и бревен в три наката. Внутри хитрый план подземных ходов и коммуникаций. Парни только позавтракали — арбузом: один из них при ротации прикатил побратимам отведать даров солнца. Глаза у всех красные от недосыпа: сон беспокойный, нервы на пределе.
— Тихо ночью бывает редко, — рассказывает Куница. — Случается, что и среди наших кто-то со слабыми нервами попадается. Дежурит и на каждую тень и шорох реагирует, везде ему мерещится враг, из АК палит, гранаты метает. Или оппоненты наши угомониться не могут. Мы шутим: надо через громкоговоритель им агитпроп устроить. И музыку из «Спокойной ночи, малыши!» включать, чтобы вовремя ложились и не беспокоили почем зря.
Старший на позиции — Аптека.
— Такой позывной, потому что в самом начале донбасских событий медиком был, на мне вся аптека лежала, — объясняет он.
И добавляет, что в прошлом году, в боях за Изюм, ему пришлось и на себя примерить немало аптечного материала: пробило ногу, руку, живот (четыре осколка до сих пор остаются внутри). Спасла, по его словам, оперативность санитаров и врачей: вертолет – самолет – Москва. Спустя 14 часов был на операционном столе в Бурденко. Хотя по виду Аптеки и не скажешь, что всё тело его исполосовано: здоровый на вид. А еще уверенный в себе, расслабленный и спокойный.
На свой страх и риск
На соседней позиции — полный интернационал, соответствующий названию бригады. Татарин, адыг, казах, дончане. С помощью специальной системы видеонаблюдения они отслеживают картину происходящего на своих отрезках линии фронта.
— Вот тут и тут, — указывает москвич с позывным Татарин, — за последние пару дней мы обнаружили и спалили позиции противника. — А вот там наши смежники накрыли представителей элитного подразделения «Омега», присланных сюда из Киева для проведения спецопераций и поддержания боевого духа украинских солдат. Вышло, как видим, наоборот…
На вопрос, что или кто помогает в поддержке духа конкретно ему, Татарин отвечает: «Те, кто рядом».
— Я наблюдаю удивительные примеры самоотдачи, отваги, человечности, мужского поведения, — делится он. — Недавно нужно было вытащить «двухсотого» (погибшего). Операция крайне рискованная. Казалось бы, убитому ведь всё равно. Но пошли на свой страх и риск и вытянули! Если в больших городах сплошь и рядом видишь, что человек лежит без чувств, а окружающие равнодушно проходят мимо, то здесь подобное невозможно.
Во время нашей беседы начинает бить короткими очередями украинский пулеметчик. Прячемся в укрытие. А еще держимся подальше от бетонных ограждений и столбов, потому как они тоже — цель. Тактика простая и отсылает к советской школе: стрельба по бетонным объектам обеспечивает рикошет и также ведет к жертвам.
Несколько человек несут дозор. Один из них — казах, позывной Нурик.
— По-русски — Жорик, — говорит он, улыбаясь, когда пулемет умолкает.
В парне — 2,07 м росту.
— Баскетболист, наверное? — спрашиваю я.
— Нет. Там, откуда я родом, и спортзала-то не было, — отвечает он.
Родом Нурик из хутора Красный Мелиоратор в Волгоградской области. В Донбассе пять лет. Трижды ранен. По вероисповеданию — православный, на груди сверкает крест.
— Крестился в Рубежном в ЛНР, прямо под бомбежкой, — рассказывает он. — Во время последнего ранения почти сутки лежал в канаве, не мог выбраться самостоятельно. И молился непрерывно. Потом, помню, вдруг резко тишина наступила. И увидел, как наши бегут с носилками…
До и после
Ряды «Пятнашки» пополняются непрерывно. Вливание в боевые ряды происходит форсированными темпами. Курс подготовки — две недели под руководством опытного бойца, и на передовую.
Увидеть, как новобранцы осваивают азы ратного дела мне довелось как раз накануне выезда под Авдеевку, на одном из военных полигонов Донецка.
— Сегодня первый выезд на стрельбище, — поделился со мной инструктор, прошедший Бахмут и Соледар, позывной Ким. — У нас отработка зарядки магазина. Смены рожка, чтобы натренировать мышечную память. Стрельбы из АК. Передвижения в двойках. И, конечно, снова и снова правила обращения с оружием, которые нужно знать как «Отче наш»: «Не держи палец на спусковом крючке, относись к автомату всегда как с заряженному, не оставляй его никогда без присмотра…»
Среди новичков как молодежь, так и люди в годах. Алексею, позывной Урай, — 58. Родом из Ханты-Мансийского АО. Когда-то служил на флоте. И вот наконец сделал, по его словам, долгожданный шаг — разделил жизнь на «до» и «после». Рядом — 65-летний Хрипатый из Красноярска, бывший десантник, боксер и скалолаз; отказывать Хрипатому в бригаде не стали: «Если готов выкладываться по полной — возьмем».
33-летний Ярослав — учитель английского из Москвы.
— Ученики мои пока не знают. А коллеги в курсе, — объясняет он, сжимая заряженный автомат. — Каждый понедельник я провожу с детьми внеклассные «Разговоры о важном», где мы говорим в том числе о воинском долге. И я понял: подтвердить эти разговоры хочется делом.
На полигоне большинство добровольцев из оружия стреляют впервые. Пороху не нюхал никто. Даже невооруженным глазом заметно — по «гражданским» повадкам, обращению с оружием — новички. Но видна и решимость: каждый самостоятельно совершил этот шаг. Очень скоро им придется встать рядом с Татарином, Куницей, Белорусом, Нуриком и остальными.