140 лет назад, 27 мая 1883 года, в самом сердце Москвы, на Красной площади открылось настоящее святилище российской цивилизации — Исторический музей. Сегодня его коллекция известна всему миру. «Известия» вспоминают о том, как всё начиналось.
Выставка у кремлевских стен
Идею «пантеона русской истории» первыми высказали генерал-майор Николай Чепелевский и отставной министр государственных имуществ Александр Зеленой. К 200-летию рождения Петра Великого, в 1872 году, в Москве состоялась грандиозная политехническая выставка, располагавшаяся во временных павильонах возле Кремля, в Александровском саду и на набережной.
Одна из экспозиций была посвящена героической обороне Севастополя. Ветераны Крымской войны передали в павильон свои памятные вещи, оружие, награды, рисунки и фотографии. Там можно было увидеть и археологические находки русской Тавриды — память о скифах и византийцах. Создавали этот павильон Чепелевский, Зеленой и выдающийся археолог Алексей Уваров. После закрытия выставки устроителям «исторического павильона» не хотелось разрушать экспозицию — и они стали думать о создании музея.
Идею поддержали многие крупнейшие ученые того времени — историки, филологи. Но самый большой вклад в создание экспозиции внесли два исследователя русской истории — всё тот же Алексей Сергеевич Уваров и Иван Егорович Забелин. Оба — академики, оба — не только кабинетные исследователи, но и археологи с опытом работы в поле.
«Служить наглядной историей»
Проект несколько месяцев вызревал в научном сообществе. Наконец, Уваров написал императору Александру II, что назрела необходимость создать музей, где каждый человек мог бы увидеть, что «не со вчерашнего дня началась разумная жизнь в нашей стране». Самодержец не возражал. Горячо поддержал эту идею цесаревич, будущий император Александр III. Его имя и получил музей, еще не будучи построенным. Уваров стал председателем ученой комиссии по созданию Исторического музея и его первым директором. В первом уставе музея говорилось, что он будет «служить наглядной историей главных эпох русского государства и содействовать распространению сведений по отечественной истории».
Строить музей решили в самом сердце Белокаменной, возле Иверских ворот. Там всё проникнуто историей. У входа на Красную площадь стояло старинное здание Земского приказа, в котором в свое время размещалась первая в России Главная аптека, а потом, с ломоносовских времен, аудитории Московского университета. Этот обветшавший дом снесли, и на его месте началось строительство. Первый камень в здание будущего музея заложил наследник престола.
Исторический замышляли как главный музей страны, в котором можно осмыслить значение России в мировой истории. Открытие Исторического музея можно сравнить с изданием «Истории государства Российского» Николая Карамзина, которое потрясло просвещенное общество в нашей стране: тогда у многих открылись глаза на прошлое Отечества, в котором переплелись великие, трагические и захватывающие события и свершения.
Дом, в котором живет История
Здание музея создавали архитектор Владимир Шервуд и инженер Анатолий Семенов. Шервуд назвал свой проект «Отечество». Он предложил идею громадного русского дворца с высокими башнями, который сам воспринимался как экспонат, рассказывающий об отечественной истории. Каждый, кто переступит порог этого терема, окажется в парадных сенях. Для пола и лестниц там не пожалели каррарского мрамора. Мир русской истории должен открываться в величественном стиле. Своды украшены гербами губерний и областей, входивших в состав Российской империи на время царствования Александра III и, конечно, гербом дома Романовых.
Взгляды притягивают 68 медальонов с портретами царей и князей, на время правления которых пришлись ключевые события нашей истории. Это «Древо государей Российских», созданное артелью мастеров под руководством художника Фомы Гавриловича Торопова незадолго до открытия музея. Древо начинается со святых мучеников Бориса и Глеба, княгини Ольги и Владимира Крестителя, а завершается изображениями Александра III и его супруги Марии Федоровны, которые и стали первыми гостями этого дома. Не включили в этот пантеон царя Бориса Годунова: его считали противником Романовых и виновником Смуты.
В интерьерах залов угадываются архитектурные образы знаменитых храмов разных эпох и цивилизаций. В византийском зале это Святая София, во Владимирском — узнаваемая белокаменная резьба Дмитриевского собора, а мозаика пола в этих музейных чертогах копирует главный собор Древней Руси — владимирский Успенский. Залы, которые собирались посвятить эпохе Ивана Грозного, выполнены в стиле храма Василия Блаженного. Там можно встретить и двуглавых орлов, выполненных по рисунку Малой государственной печати первого русского царя.
Зодчих даже критиковали за излишнее увлечение символикой и стилизациями. И действительно — экспозиция залов далеко не всегда соответствует их оформлению. Но музей оформили как настоящий храм истории, в котором можно многое рассмотреть и постичь. И это во все времена будет притягивать. Но во время строительства настал момент, когда Шервуд слишком увлекся интерьерной театрализацией. Он считал именно себя, зодчего, ответственным за концепцию музея. По его чертежам получалось, что экспонаты в таких залах почти не нужны: достаточно архитектурного оформления. Уваров и Забелин не могли с этим согласиться. Достраивали музей уже без Шервуда, хотя и по его проекту.
Не только «храм славы»
Но на этом споры не закончились. Чепелевский привез из Европы проекционное устройство для показа диапозитивов — «волшебный фонарь» конструкции Филиппа Карпентера. Он задумал серию рисунков и фотографий из русской истории, которую можно демонстрировать посетителям, попутно повествуя об этих событиях. Сейчас это назвали бы «мультимедийным проектом». Правда, Уварова, как и других историков, такой подход не устраивал. Они стремились собрать в музее как можно больше реликвий, археологических находок, портретов и гравюр, стремились превратить музей в научный центр. И многое у них получилось.
После открытия музея на всю Россию славилась его библиотека, а лучшие профессора считали за честь читать лекции в музейных залах, перед своими студентами и доброхотами-посетителями. Чепелевский предполагал, что музей станет прежде всего «храмом славы», воспевающим воинские подвиги предков. Уваров и Забелин не могли с этим согласиться. Для них важнее было показать все пласты мировой истории, не исключая бытовой, совсем не героической стороны прошлого.
Забелин сыграл едва ли не решающую роль в создании первой экспозиции музея. Он был настоящим самородком. Не окончил ни гимназии, ни университета, но создал классические труды по истории русского XVII века, основал целую школу в археологии и (уникальный случай!), будучи сыном сельского священника, стал почетным академиком и дослужился до чина действительного статского советника. С ним советовались Виктор Васнецов, Константин Маковский, Илья Репин, создавая исторические полотна.
Иван Айвазовский по заказу музея набросал пейзаж с видами берегов древней Тавриды для зала, посвященного истории Ольвии и Пантикапея, греческих колоний в Крыму. Сергей Коровин работал над панно «Куликовская битва», на котором мы видим русских витязей, празднующих победу над врагом. Но самый сильный резонанс вызвал настенный фриз Виктора Васнецова «Каменный век». Художник мало что знал об этой эпохе. Уваров предложил ему объединить несколько сюжетов: «выделка шкур», «вылепка горшков», «добывание огня», «охота»... Панорама, над которой Васнецов работал в специально выстроенном доме, растянулась на 18 с половиной метров. Получилось так ярко и необычно, что посетители музея подолгу рассматривали эту работу.
Императорский музей
Александр III надеялся, что музей даст импульс для обновленного русского патриотизма, который можно будет противопоставить революционным веяниям, всё сильнее распространявшимся среди молодежи. Он считал, что «знание великих подвигов воинской доблести, образы великих людей и славных дел для каждого исторического события» станут «двигателем нравственного влияния». Но это не означает, что император хотел видеть в залах своего пантеона только идеальных, образцовых героев. История не состоит из одних триумфов. Среди его подарков музею — не только древние редкости, которые археологам удалось найти в кремлевской земле. Александр III преподнес Историческому портреты Дмитрия Самозванца и Марины Мнишек — далеко не идеальных деятелей русской истории. Для этих царских подарков в интерьере зала предусмотрели специальные ниши.
Высокий статус, как и помощь царской семьи, — это хорошее подспорье для строителей музея. Но финансов, конечно, не хватало, как это всегда бывает в столь масштабных начинаниях. Пришлось брать в Московском городском кредитном обществе огромную ссуду в 1,26 млн рублей, на погашение которой ушло почти 30 лет. Зато первые директора музея — Уваров и Забелин — могли щедро расплачиваться с архитекторами и художниками.
Над входом в здание мы видим две цифры: 1875 — начало строительства и 1883 — его благополучное завершение. Незадолго до открытия музей официально получил статус государственного учреждения и гордое наименование — Императорский Российский Исторический. К весне всё было почти готово, хотя, как это всегда бывает в столь масштабных проектах, оставались недоделки.
Императорская чета побывала в Историческом 27 мая 1883 года, во время московских коронационных торжеств, когда в музее еще пахло краской. С этого дня и идет отсчет истории музея. Для широкой публики экспозицию открыли чуть позже, через неделю. Императора в парадных сенях встретили московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович и, конечно, Уваров. Царь провел в музее 45 минут, осмотрев все 11 залов, оформленных к тому времени. Все они располагались на первом этаже, но самодержец побывал и на втором, и на третьем. Специально для высочайших гостей в музее даже построили лифт с удобными скамейками в кабине. Он действует и в наше время.
Второй этаж в предреволюционные годы обустроить так и не удалось. Помешала Первая мировая война, да и не любили основатели музея торопиться. Но там, по соседству с реликвиями, считали за честь работать великие русские художники, обращавшиеся к исторической теме, — Василий Суриков, Илья Репин... Например, суриковское полотно «Степан Разин» написано в стенах Исторического музея.
Сокровища красного дома
В советское время музей, разумеется, лишился царского имени. Но развивался он еще быстрее. Собрание постоянно пополнялось, в том числе за счет национализированных частных коллекций. Многим запомнилась предвоенная экспозиция — 23 зала, в которых можно было познакомиться с историей от первобытных времен до русского XVIII века. Потом открылись залы, повествовавшие о более поздних временах — до 1917 года. Исторический был единственным музеем Москвы, который не закрывался в годы Великой Отечественной войны. Там проходили выставки, посвященные фронтовым событиям. Каждый день в музейных залах работали лекторы.
У каждого в Историческом музее есть любимый зал, любимая реликвия. Кто-то именно там впервые увидел русскую кольчугу, кто-то на всю жизнь запомнил портрет Александра Суворова или Петра Румянцева. Других пленили берестяные грамоты, шашки, шахматы и древние музыкальные инструменты — то, что составляло повседневную жизнь наших далеких предков, которая вовсе не была «темным царством». Многое можно вспомнить, взглянув на экспонат, о котором красноречиво повествует подпись: «Этим пером подписан журнал заседаний Общего Собрания Государственного Совета под председательством Государя Императора об упразднении крепостного права 28 января 1861 г.».
В 1814 году низложенного, проигравшего войну «гражданина Бонапарта» везли на корабль, который должен был доставить его в ссылку, на остров Эльба. Недавние подданные хотели разорвать свергнутого императора на куски. Спас его граф Павел Шувалов, успокоивший разъяренную толпу. В знак благодарности Наполеон подарил ему свою саблю, которая видела немало великих сражений. Сейчас этот клинок можно увидеть в московском Историческом музее, а точнее — в одном из его филиалов, музее Отечественной войны 1812 года.
Впереди — новые выставки и экспозиции. Новые поколения школьников, которые в залах Исторического музея влюбятся в историю, а некоторые из них когда-нибудь станут замечательными исследователями, археологами или авторами кинофильмов о прошлом России.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»