Юрий Рост пьет со звездами, Роман Сенчин исследует проблемы старости и молодости, а Оливия Мэннинг рассказывает об ощущениях буржуа в начале Второй мировой. В нашей ежемесячной книжной подборке фикшн и нон-фикшн причудливо сочетаются: в выбранных новинках грань между правдой и вымыслом провести особенно сложно. Но «Известия» помогут разобраться.
Остановка
Роман Сенчин
Новый сборник прозы Романа Сенчина содержит повесть «Золотые долины» и два блока рассказов. На первый взгляд, ничего кроме узнаваемого стиля автора эти повседневные бытовые истории не объединяет. Герой Сенчина — простой, не очень счастливый, немного потерянный «маленький человек». Из села или города; с работой (порой — хорошей) или без. Сколько таких рассеяно по огромной России? Вот писатель и собирает их судьбы, точнее даже — отдельные, вроде бы случайные эпизоды их жизней. Будто коллекционирует. Но переходя от одного сюжета к другому, знакомясь с новыми и новыми персонажами, постепенно понимаешь, что первый блок рассказов посвящен в основном молодым, порой даже подросткам, второй же, напротив, пожилым.
Наконец, повесть объединяет две эти линии. Проблемы юности и старости здесь сходятся в экзистенциальной драме. И неслучайно мы используем этот эпитет: параллель с образцом экзистенциализма — «Посторонним» Камю — напрашивается сама собой. Нет, студент Илья Погудин никого не убивает и не погибает, но — идет по жизни с той же сдержанной отстраненностью, как и его французский предтеча. Вроде он и встречается с Валей, да только боится сделать хотя бы один решительный шаг. Вроде и хочет учиться на геолога, однако вуз для него — лишь способ вырваться из замкнутого круга деревенской жизни, попытка порадовать родителей. Пока же они вынуждены каждое лето собирать ягоды и продавать на рынке, чтобы оплатить учебу Ильи. И, кажется, вот-вот хрупкое равновесие рухнет. Но Сенчин все-таки оставляет своим героям шанс. И в «Долинах», и в рассказах. Пусть порой совсем призрачный.
А еще — описывает убогую, серую жизнь столь увлекательно, что самим этим упоением ее невзрачными, но такими знакомыми, родными деталями внушает желание жить.
Третьим будешь
Юрий Рост
Не прошло и года с момента, когда фотограф и писатель Юрий Рост выпустил книгу мемуарной прозы «Свободный полет в гамаке», — как подоспела новая работа автора. Правда, на этот раз в центре внимания не сам Рост, а его друзья.
«Третьим будешь» — сборник бесед с актерами, режиссерами, писателями, в общем, как раньше говорили, представителями творческой интеллигенции. Все они не раз заглядывали в гости к Росту в его мастерскую на Покровке, и некоторые диалоги запасливый хозяин фиксировал на пленку. Почти 500-страничная книга — краткая текстовая выжимка из накопившегося за четверть века архива.
От всевозможных журналистских изданий подобного рода «Третьим будешь» отличает неформальность и полное отсутствие дистанции между интервьюером — самим Ростом — и героями. Почти со всеми он на «ты», почти с каждым его связывает продолжительная история личного общения. Потому-то и ощущение от чтения этих бесед, будто присутствуешь на дружеских посиделках. И игривое (или игристое?) название, явно приглашающее читателя поднять виртуальный бокал вместе с непосредственными участниками разговора, тому лишний знак.
Кстати, Рост, кажется, совсем не обращает внимания на «табели о рангах». Наряду с крупнейшими звездами — такими, как Олег Табаков, Сергей Юрский, Юрий Любимов, Белла Ахмадулина, — здесь фигурируют личности, едва ли известные широкой публике. Хирург Владимир Месхишвили, краевед и реставратор Иван Духин, энтомолог Виталий Танасийчук… Росту они одинаково интересны. А вслед за ним — и читателю.
Величайшее благо
Оливия Мэннинг
1939 год. Английские молодожены Гай и Гарриет приезжают в Бухарест — и оказываются в водовороте исторических событий, меняющих судьбу всего континента. Впрочем, поначалу пара пытается вести привычную жизнь: светское общение, карточные игры, недешевые рестораны. И всё же ощущение надвигающейся бури преследует героев неотвратимо.
Впервые вышедшая на русском книга британской писательницы XX века Оливии Мэннинг «Величайшее благо» — первая часть «Балканской трилогии» и одно из лучших отражений Второй мировой в литературе, хотя войны как таковой здесь нет. В центре внимания автора — те изменения, которые происходят с людьми и обществом в драматичные времена. Потому-то книга Мэннинг столь резонирует с мироощущением современного читателя, вдруг осознавшего, что судьба Европы, а то и мира снова решается на его глазах.
Мэннинг, конечно, сочувствует обывателю, привыкшему к сытой, благополучной, но главное — предсказуемой жизни. В то же время в тексте проскакивает ирония в адрес буржуа, привыкших считать себя хозяевами положения и оказывающихся совершенно растерянными в экстренной ситуации. Но морализаторства здесь нет, равно как и явной сентиментальности. Повествование по-английски сдержанно и неторопливо. Тем ярче воспринимаются невольно возникающие параллели. И этот подспудный «сюжет» оказывается увлекательнее исходного.
Две другие части трилогии уже запланированы к выходу. Правда, хочется верить, что их события будут уже менее актуальны для нас.
Николай Гоголь. Все сочинения
Вслед за новым изданием «Тихого Дона» («Известия» рассказывали о нем в прошлом книжном обзоре) Международный Шолоховский комитет в рамках российско-украинского культурологического проекта издал собрание сочинений Николая Васильевича Гоголя — опять-таки, уместив всё в один том. Энциклопедический формат, более тысячи страниц — хоть и впечатляющие, но лишь внешние параметры. Важнее — сам подход к творчеству классика.
В книгу включены не только общеизвестные шедевры, но и, например, два варианта «Развязки Ревизора» (дополнение к пьесе, разъясняющее авторский посыл), критическое и эпистолярное наследие Гоголя, отрывки и наброски различных произведений. Есть и ценные бонусы иного рода: подробная хронологическая канва жизни писателя, беседа с литературоведом Ларисой Черкашиной и хрестоматийный графический цикл Петра Боклевского «Гоголевские типы» по мотивам «Мертвых душ» (его же рисунками сопровождена сама поэма).
Всё вместе — попытка представить художественный мир Николая Васильевича максимально широко и в то же время без научного копания в деталях, едва ли интересного широкой публике. А в том, что фолиант заслуживает внимания массового читателя, причем именно сейчас, — сомнений нет. Когда между Россией и Украиной разворачиваются драматичные события, самое время вернуться к творчеству писателя, ставшего для всей Российской империи главным певцом Малороссии и в то же время — одним из величайших, наряду с Пушкиным и Лермонтовым, представителей русской литературной традиции.