Лидеры ведущих европейских держав, Германии и Франции, выступили с очередными программными заявлениями. Эммануэль Макрон заявил о необходимости строительства новой архитектуры европейской безопасности — с участием России. Олаф Шольц опубликовал статью в Foreign Affairs, где заговорил о «заключительном этапе глобализации», «исторических сдвигах» и призвал Запад к единству перед лицом оппонентов с Востока. Париж и Берлин вновь сошлись во взглядах на будущее Европы. Каким оно будет и кто выйдет победителем, разбирались «Известия».
Франция хочет, но не может
Для того чтобы понять, какие цели преследуют Шольц и Макрон, важно определить, чьи интересы они обслуживают. Ни для кого уже не секрет, что европейские политические элиты с началом украинского кризиса в 2013 году утратили последние признаки субъектности и суверенитета. Макрон почти всю свою карьеру в политике вынужден отбиваться от обвинений в том, что он является куклой в руках европейских финансовых элит. «Президент богачей» — так называли его на родине после проведенной им локализации глобальной налоговой реформы.
В ответ молодой президент пытался сделать то, что до него пробовали реализовать очень многие французские политики, — призвать призрак Шарля де Голля и возбудить в согражданах национальное чувство. Причем позиционирование Макрона как настоящего лидера, которого так ждала Франция, да и вся Европа, зачастую приобретало совершенно гротескные формы. Французская пресса сравнивала его с Юпитером, Людовиком XIV (автором знаменитого «Государство — это я»), Наполеоном или просто называла «Король Эммануэль». Иными словами, выходец из банковского дома Ротшильдов всеми силами пытался показать, что пришел объединять под своей дланью разъезжающийся Евросоюз, а Франции вернет былое величие.
Публичная внешнеполитическая стратегия Макрона, по сути, повторила известные тезисы де Голля о «Большой Европе от Атлантики до Урала» (или в новом прочтении — «от Лиссабона до Владивостока»). В этом отнюдь не новом проекте архитектуры европейской безопасности Франции отводится роль моста между Востоком и Западом — еще один «копипаст», на этот раз политики другого выдающегося голлиста Жоржа Помпиду. Кроме того, на протяжении нескольких лет Макрон активно выступал за создание «стратегически автономных» от НАТО европейских оборонных программ. После Brexit Франция осталась единственной в ЕС ядерной державой с весьма развитой оборонной промышленностью, и если бы такой проект состоялся, ее роль на континенте значительно бы возросла.
Однако по большому счету ни один из пунктов этой программы реализовать не удалось. Проект «Большой Европы» уже и в России назвали «иллюзией, от которой мы отходим», а уровень уважения со стороны Белого дома к Франции вообще и Макрону лично наглядно был продемонстрирован миру историей с AUKUS и срывом контракта на поставку французских субмарин в Австралию. Недавний визит в Вашингтон должен был, по выражению французского лидера, «синхронизировать» подходы, главным образом относительно «Закона о снижении инфляции» (IRA), дискриминирующего интересы европейского бизнеса в США. Байден в ответ на вполне обоснованные претензии «старейшего союзника» заявил, что коррективы возможны, но над ними необходимо работать.
Украинский кризис максимально четко обозначил реальное положение Франции в нынешней системе международных отношений. Нормандский формат, в котором Макрон так жестко отстаивал свое посредничество, закончился провалом. Попытки влиять на Зеленского имели нулевой результат. А после затеянной ради сомнительного пиара истории с «прослушкой» французскими журналистами переговоров с Владимиром Путиным с Макроном не очень-то хотят разговаривать и в Москве.
События этого года вынудили Францию изменить свой подход к пониманию архитектуры европейской безопасности, и теперь исповедующий прагматический подход Макрон пытается сместить акценты, дожидаясь завершения острой фазы украинского кризиса, заявил «Известиям» заведующий сектором региональных проблем и конфликтов Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Павел Тимофеев.
— Франция не смогла достичь поставленных целей в Индо-Тихоокеанском регионе и Восточной Европе из-за того, что вовлеченные стороны в обоих случаях не были заинтересованы в той роли, которую она на себя брала, — отмечает эксперт. — Иными словами, амбиции Макрона не соответствовали его возможностям. В то же время Париж раздражен активностью России и Китая в странах Центральной Африки и одновременно не оставляет попыток продвижения интересов в Юго-Восточной Азии, где будет содействовать США в сдерживании КНР. Не исключено, что Париж постарается выстроить новую линию отношений с Индией, подразумевая создание новых форматов взаимодействия.
Германия не может и не будет
Олаф Шольц в статье для Foreign Affairs обнаружил все необходимые качества верного союзника США в глобальном геополитическом противостоянии. Канцлер Германии обвинил Россию в нарушении правил и принципов глобального мирового порядка, проявив традиционную для европейских политиков слепоглухоту и «не заметив» восьми лет бесплодных переговоров по Минским соглашениям, которые, если верить Ангеле Меркель, были подписаны с целью дать киевскому режиму время, чтобы «стать сильнее».
Сегодня Шольц видит роль Германии на континенте «решающей» и призывает к обретению «новой стратегической культуры» для противостояния «российскому реваншистскому империализму». Иными словами, Европа обретает очередного защитника от угрозы с Востока. И для получения этой роли Шольц предлагает буквально всё. Германское правительство готово смириться с релокацией национальной промышленности, падающими рейтингами, тотальной зависимостью от НАТО и намеревается и дальше принимать мигрантов и переводить энергетику в режим «климатической нейтральности». К слову, последний тезис Шольц закрепил поистине выдающимся высказыванием: «Мы усвоили урок: безопасность Европы зависит от диверсификации поставщиков энергии и маршрутов, а также от инвестиций в энергетическую независимость. В сентябре саботаж на газопроводе Nord Stream довел эту мысль до сознания».
Статья канцлера Германии наполнена идеологическими штампами эпохи холодной войны, сказал в беседе с «Известиями» руководитель Центра германских исследований Института Европы РАН Владислав Белов.
— Шольц в своей статье использовал риторику, более подходящую для конца 80-х годов ХХ века, подтвердив таким образом свою преданность коллективному Западу и как бы отвечая на претензии в адрес Германии за проявленную ранее сдержанность, — говорит Белов. — При этом он ни слова не написал об ответственности Запада в общем и Германии в частности за провоцирование и развитие кризиса на Украине. Более того, канцлер фактически подписывается под тем, что в ближайшее время никаких мирных договоренностей быть не может, дезавуируя свои же недавние заявления о значимости России в европейской безопасности. Поэтому можно говорить о том, что Германия иносказательно выступает за продолжение конфликта.
Будущее Европы в руках США
Шольц выступает против блокового мышления и новой холодной войны, но при этом очень четко разделяет мир на добро и зло, определяя во вторую категорию «российский ревизионизм» и «китайский гегемонизм». А также говорит об общем с французами видении суверенитета ЕС, но в отличие от Макрона уповает на покровительство США и Североатлантического альянса. Нынешний канцлер Германии принадлежит к той части европейской бюрократии, которая для сохранения позиций совершенно не заинтересована в уходе США с континента. Макрон же и стоящие за ним финансовые элиты готовы заполнить освободившееся пространство и стать младшими партнерами Вашингтона. Однако считать разногласия между Францией и Германией относительно будущей архитектуры безопасности неразрешимыми не стоит, считает Павел Тимофеев.
— Подобные ситуации стали классикой двусторонних отношений Парижа и Берлина. Традиционно в таких случаях стороны либо стараются не нагнетать противоречия и договариваться, либо фиксируют их, — поясняет он. — Вполне возможно, нас в будущем ждет дискуссия на тему европейской безопасности, подобная той, что была между Шираком и Фишером в начале 2000-х. Но так или иначе всё будет зависеть от расстановки сил по итогам украинского кризиса и значения американского фактора, который и Франция, и Германия будут вынуждены принимать во внимание. И в этом смысле Франция имеет куда больше автономии, особенно в вопросах обороны. На ее территории нет американских военных баз и ядерного оружия.