Британский искусствовед Сьюзи Ходж давно выработала эффективную методологию популяризации и раскладывания по полочкам практически всего накопленного человечеством изобразительного искусства. Свидетельством тому конкретные и деловитые названия ее многочисленных книг: «Искусство. 50 идей, о которых нужно знать», «Ренуар. Жизнь и творчество в 500 картинах», «Главные женщины в истории искусства» или «Почему в искусстве так много голых людей?» В своей новой книге она умудряется уложить всё мировое искусство в 100 наименований. Насколько ей это удалось, выясняла критик Лидия Маслова, специально для «Известий».
Сьюзи Ходж
«Мировое искусство в 100 главных шедеврах. Работы, которые важно знать и понимать»
Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2022. — Пер. с англ. О. Быковой; науч. ред. А. Шапочкина. — 216 с.
В предисловии исследовательница обозначает спектр эмоций, которые полагается испытывать при столкновении с шедеврами: «Искусство способно раздражать, травить душу, поднимать настроение, вызывать ностальгию, волновать, забавлять — на что оно только не способно! Но чаще всего оно интригует, завораживает и утешает».
Впрочем, далеко не все отобранные автором книги произведения легко рассортировать по трем указанным категориям («интригующие», «завораживающие» и «утешительные»). Некоторые из них вызывают разве что недоумение и растерянность в этом своеобразном искусствоведческом варьете, где художники как бы выходят на авансцену по очереди и за отведенные каждому полторы страницы пытаются заинтересовать читателя собой.
Правда, у некоторых работ автора и вовсе нет, как, например, у лота номер один в коллекции Ходж — «Венеры Виллендорфской». Это довольно бесформенная коричневая статуэтка из известняка, не слишком соответствующая традиционным представлениям о красоте, найденная в 1908 году в австрийском Виллендорфе и датированная верхним палеолитом. Все экспонаты Ходж снабжены концептуальными подзаголовками, наводящими на правильное понимание того или иного объекта, и у Виллендорфской Венеры это «Обещание беременности». Искусствовед предполагает, что смысл статуэтки не столько эстетический, сколько ритуальный, магический:
Автор цитаты
«Маловероятно, что во времена создания статуэтки женщины питались настолько хорошо, чтобы обладать такими же округлостями, поэтому, скорее всего, она одновременно служила олицетворением женской сексуальности и плодовитости и прославляла полноту как символ изобилия в условиях, когда пропитание было непросто раздобыть»
Символических арт-объектов, инсталляций и курьезов, которые назвать шедеврами можно только с большой натяжкой или в ироническом смысле, довольно много в последней трети книги. Сотый экспонат — розовая светодиодная надпись I want my time with you («Я хочу провести время с тобой»), установленная в 2018 году на лондонском вокзале Сент-Панкрас. По фотографии этого произведения сразу и не скажешь, что оно представляет какую-то художественную ценность (а не является, допустим, остатком рекламного щита). Но сопроводительный текст убеждает, что автор надписи Трейси Эмин — настоящая, признанная, авторитетная художница, склонная к автобиографичной исповедальности, как, например, в знаменитой работе «Моя кровать», выставленной в 1998-м в галерее Тейт.
«Инсталляция привлекла повышенное внимание СМИ, — рассказывает Сьюзи Ходж, — не в последнюю очередь из-за постельного белья, испачканного физиологическими жидкостями, а также лежащего вокруг кровати мусора, презервативов, пустых сигаретных пачек и нижнего белья с пятнами крови. Кровать предстала в том виде, в котором она находилась, когда Эмин пролежала в ней несколько дней, страдая от тяжелого депрессивного эпизода после разрыва отношений. Это был своего рода автопортрет». Инсталляцию «Я хочу провести время с тобой» тоже важно понимать правильно: своей работой художница «хотела подать тысячам путешественников, которые ежедневно прибывают на поезде Eurostar из континентальной Европы, сигнал о том, что Великобритания по-прежнему приветствует их и что почти половина населения Соединенного Королевства проголосовала за то, чтобы остаться в Евросоюзе».
Между Виллендорфской плодовитой квашней и розовыми евросоюзными светодиодами в книге Сьюзи Ходж рассматривается довольно много произведений, которые прольют бальзам на душу приверженцев более традиционных направлений. В ассортименте представлены полотна, о которых слыхали даже люди, далекие от изобразительного искусства: конечно, не «Джоконда» (до такой пошлости Ходж все-таки не опускается), но, по крайней мере, «Девушка с жемчужной сережкой» Яна Вермеера (вынесенная на обложку книги), «Завтрак на траве» Эдуарда Мане, «Крик» Эдварда Мунка, писсуар Марселя Дюшана «Фонтан». Картины преподносятся в хронологическом порядке, но какого-то внятного организационного принципа у Ходж нет, что вносит приятный элемент непредсказуемости — ты не знаешь, кто будет выступать следующим.
Так что, окунувшись в «Большую волну в Канагаве» на гравюре Кацусики Хокусая (первую в серии «36 видов горы Фудзи»), на следующей странице рискуешь попасть под поезд, мчащийся по виадуку через Темзу на холсте Уильяма Тернера «Дождь, пар и скорость. Большая западная железная дорога», который от видов Хокусая на гору Фудзи отделяют лет десять с небольшим.
Российское искусство представлено в книге картиной Марка Шагала «День рождения» 1915 года — этот выбор можно считать оригинальным. Вместо общеизвестного полотна «Над городом» Ходж предлагает полюбоваться картиной, где неизменная Белла Розенфельд и Шагал тоже как будто подзависают в воздухе, но немного в другой конфигурации:
Автор цитаты
«В гостиной Шагал парит над Беллой. Его шея вытягивается и искривляется, голова запрокидывается для поцелуя. Белла, одетая в простое черное платье, держит букет цветов, ее ноги отрываются от ярко-красного ковра, позволяя ей дотянуться до мужа. Через 35 лет после их первой встречи в своих воспоминаниях Белла писала, как ей удалось — с большим трудом — узнать день рождения Марка и как после этого она пришла поздравить его с едой и цветами, завернутыми в расшитые шали. Они задрапировали шалями комнату, и Шагал начал рисовать, чтобы запечатлеть их любовь»
В реестре Сьюзи Ходж картина имеет подзаголовок «Прославление супружеской любви», и к трогательному сопроводительному тексту хочется добавить отдельную благодарность целомудренному витебскому авангардисту — за то, что он не стал экспериментировать с физиологическими жидкостями, как современные художницы, а сумел излить всю любовь к своей музе в старых добрых масляных красках.