Дважды обладатель каннской «Золотой пальмовой ветви», режиссер Рубен Эстлунд давно известен как обличитель буржуазного мира. Его едкая сатира стала одним из важнейших символов шведского кино. В «Треугольнике печали» две фотомодели — женщина и мужчина — оказываются сначала на роскошной яхте среди богачей, а после кораблекрушения вместе с ними попадают на тропический остров. Там пресная вода и сырая рыба стоят дороже любых денег и красивый «лук» уже не выложишь в соцсеть. Перед выходом «Треугольника печали» в России Эстлунд ответил на вопросы «Известий».
«Красота в их мире — главная валюта»
— У сюжета «Треугольника печали» есть какая-то реальная основа?
— Я с самого начала знал, что действие фильма должно стартовать в мире моды. И что мы будем наблюдать за отношениями двух моделей, которые карабкаются наверх благодаря своей красоте. Красота в их мире — главная валюта, ей можно расплачиваться. Мы следуем за моделями на роскошную яхту, причем попадают они туда тоже бесплатно, только потому что хорошо выглядят. И вот они проводят некоторое время среди сливок общества. Мне хотелось, чтобы представители элиты выглядели очень симпатичными. Они очень мило общаются с членами команды, они хорошо воспитаны. С ними очень хорошо, они — идеальные люди.
Всё это мне нужно было, чтобы подвести к простому моменту. В беседе у одного из «сливок» спрашивают, что у него за бизнес. А он такой: а, ну, у нас семейный бизнес. И лучше всего продаются ручные гранаты. Потому что он — торговец оружием. Мне хотелось специально поиграть с марксистской теорией и не делать персонажей неприятными только на том основании, что они богаты. Мне показалось, что это хороший способ показать, как устроен мир. Что поведение сильно зависит от того, какое место они занимают в экономической иерархии.
— Вы сказали про мир моды. А почему это было так важно?
— Восемь лет назад я познакомился с женщиной, которая потом стала моей женой. Так вот, она — фешен-фотограф. И когда мы стали с ней общаться, мне хотелось знать всё о мире, которому она принадлежит. Там много всего любопытного. Например, мужчины-модели зарабатывают обычно втрое меньше женщин. Это одна из немногих индустрий, где так бывает. И это потом я вставил в сценарий «Треугольника».
Кроме того, для многих мужчин-моделей есть возможность резкого трамплина в карьере через связи с влиятельными гомосексуалами в этой среде. Я слышал об этом во многих интервью. Этим моделям предлагают в обмен на постель серьезные шансы быстро преуспеть в профессии. Для меня эта тема — возможность определенного «зеркала» по отношению к движению #metoo, где обсуждаются абьюз и навязывание сексуальных отношений женщинам влиятельными мужчинами. А тут объектом всего этого становятся мужчины.
Для повествования я выбрал мужчину-модель, у которого спад в карьере, и женщину, у которой, наоборот, всё идет в гору. Они встречаются где-то посередине своих траекторий. Их отношения — своего рода бизнес-сделка, потому что такая пара идеально подходит для огромного успеха в соцсетях. А когда разговор заходит о любви, героиня заявляет, что, по сути, вся ее карьера сводится к тому, чтобы стать богатым трофеем, выгодно выйти замуж и уйти из индустрии моды. Весь этот сюжет отображает то, что сейчас творится в реальном мире. У нас сейчас культура образа. Красота начинает играть большую роль в коммуникации. Наш вид, наше фото, наши «луки» становятся куда важнее, чем то, что мы хотим сообщить. У нас нет времени читать, что там кто пишет. Важен образ.
— Вы забросили ваших героев на остров…
— Фешен-индустрия и яхта — это среда высокой ступеньки иерархии. А если вы оказываетесь на острове, иерархия исчезает мгновенно. Начинается битва за выживание. И дальше должен быть некий герой, который лучше других умеет выживать, потому что у него есть необходимые навыки: умеет развести огонь, поймать рыбу.
Но я не сразу понял, что это будет именно женщина. Однако постепенно пришел образ уборщицы с яхты, которая на острове сразу оказывается на вершине иерархии. Просто потому, что только она умеет развести огонь, понимаете? И мне страшно нравится, как русский олигарх, которого великолепно сыграл Златко Бурич, пытается манипулировать этой героиней с помощью марксистских цитат, чтобы она дала ему больше еды. Знаете: «От каждого по способностям, каждому — по потребностям». Очень весело было поиграть с этими словечками.
«Сегодня бессмысленно снимать драмы»
— Как думаете, богачам будет страшно смотреть ваш фильм?
— Ну как сказать. Лично я тоже отношу себя к богатым, привилегированным людям нашего мира. В том смысле, что многие из нас себя богатыми не считают, но если они начнут сравнивать себя с большинством людей в мире, то окажется, что мы всё же где-то на вершине. Так что мне самому хотелось создать для себя зону дискомфорта. Я задавал вопросы самому себе, создавал дилеммы. Конечно, герои на яхте в фильме гораздо богаче и могущественнее меня. Да что там, я хотел, чтобы вообще всем зрителям стало неуютно, когда они будут смотреть фильм. Не только богачам.
— По-вашему, сатира и гротеск сегодня еще работают на зрителя?
— Да. Михаэль Ханеке пару лет где-то сказал, что сегодня бессмысленно снимать драмы. Потому что весь мир обезумел. Поэтому описывать его можно только через фарс, сатиру. Наверное, он прав. За последнее время я видел немало великолепных сатирических фильмов. «Не смотрите наверх!» был вообще прекрасен. Ну, кстати, и предыдущие фильмы этого режиссера, Адама Маккея, были тоже очень хороши.
Мне бы не хотелось проводить какие-то разграничения между «важным» кино и жанровым. В Европе принято относиться к артхаусному, авторскому кино так, словно оно по умолчанию сильнее, глубже. Но мне больше нравится традиция интеллектуального развлекательного кино. Вроде того, которое снимали Луис Бунюэль или Лина Вертмюллер. Мне бы хотелось объединить лучшие принципы европейского и американского кино. Американское кино куда серьезнее относится к зрителю, у него с ним более сильная связь.
— Думаете, человечество сейчас ничего, кроме сатиры, не заслуживает?
— Во время фешен-шоу у меня в фильме возникает цитата: «Цинизм маскируется под оптимизм». Мне кажется, эти слова многое объясняют про наше время. Меня лично всегда задевает, когда важные месседжи используют в качестве слоганов для продажи того или иного продукта. Когда тебе что-то впаривают со словами о том, что надо предотвратить глобальное потепление, это как-то сильно бьет по нервам.
— Последний вопрос: как у вас актеры сыграли сцену во время шторма? Они очень натуральны.
— Эту сцену я очень долго готовил. Там ужин в честь капитана — и в этот момент начинается шторм. Гости пытаются одновременно пробовать дорогущие деликатесы и справляться с морской болезнью. Всё это в итоге приводит к полному кошмару: рафинированные эстеты начинают блевать на себя и на других, разбегаться по туалетам. Чтобы снять эту сцену, мы в студии построили макет ресторана яхты, коридора и еще нескольких помещений. И всё это закрепили на стержне, который можно было поворачивать на 20 градусов в каждую сторону. Так, чтобы мебель начинала скользить по полу туда-сюда. И вот я лично сидел и крутил джойстик, заставляя пол ходить ходуном. И получал огромное удовольствие от процесса.
А еще, между прочим, мы снимали на реально существующей яхте Christina O. До 1970-х годов там тусовалась вся западная элита. Там побывали все, от Черчилля и Кеннеди до Мэрилин Монро и Марии Каллас. Самые крупные и влиятельные звезды и политики. А для меня важно было превратить эту яхту в символ, потому что в какой-то момент в фильме она взрывается, и беспомощные пассажиры оказываются на пустынном острове.
Справка «Известий»Рубен Эстлунд — шведский режиссер. Родился в 1974 году. После окончания школы снимал любительское кино в Альпах о лыжниках. После окончил киношколу в Гетеборге. В 2004 году выпустил успешный дебют «Гитара-монголоид», который на ММКФ получил приз Международной федерации кинопрессы. Следующие фильмы представляли на крупных кинофестивалях. В 2017 году «Квадрат» получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах, в 2022 году «Треугольник печали» повторил этот успех.