Долгожданный «кавказский» фильм Алексея Федорченко «Большие змеи Улли-Кале» — энциклопедия русской (и нерусской тоже) жизни, одновременно историческое исследование и манифест, шутка и философское эссе в одной упаковке. Премьера картины состоялась в Санкт-Петербурге на МКФ «Послание к человеку». «Известия» посмотрели фильм и предупреждают, что к его прокату стоит как следует подготовиться.
Латиноамериканский след
Время от времени кажется, что Алексей Федорченко вообще главный режиссер в России, самый важный для нас, самый одаренный, самый точный. Это ощущение возникает каждый раз, когда у него выходит новый фильм. Пожалуй, даже хорошо, что это бывает не каждый год, иначе это сильно демотивировало бы остальных творцов: зачем стараться, если в Екатеринбурге живет гений, у которого всё равно получится недосягаемо ярче и остроумнее.
Всё дело в методе. Чем старше становится Федорченко, тем сильнее он тяготеет к Сергею Эйзенштейну. Создатель киноязыка, на котором говорит сегодня весь мировой кинематограф, был не просто философом монтажа, но и экспериментатором, чьи достижения до сих пор сильно опережают не только его, но и наше время. Подлинных учеников, последователей Эйзенштейна в кино не так много, и они все авангардисты, режиссеры как бы «не для всех». Неслучайно Питер Гринуэй и Федорченко, которого иногда называют русским Гринуэем, с разницей всего в несколько лет сняли каждый по фильму об Эйзенштейне, где использовали его формальные наработки. Это не просто картины со смешным героем с взъерошенными волосами. Это — манифесты, символы того, что авторы этих фильмов готовы идти тем путем, который проложил Эйзенштейн для всех желающих, но мало кто отважился принять его учение, стать апостолом.
Так что ключ к новой работе Федорченко нужно искать именно у Эйзенштейна, и, конечно, не в «Александре Невском», а в незаконченном мексиканском фильме, который уже без участия самого Эйзенштейна не раз выходил в чужих монтажных версиях. Самая известная из них — «Да здравствует Мексика!» под редакцией Григория Александрова. Там есть всё, чтобы после этого «Большие змеи Улли-Кале» показались до боли знакомыми и понятными. Просто Мексика превратилась в Кавказ, а всё остальное сохранилось. Прежде всего способ повествования, в котором сочетаются реальное и вымышленное, хроника, постановка — и анимация, привычный способ сторителлинга — и театр, пантомима, хореография. Перед нами игра фантазии на историческую тему, где этнография при необходимости дополняется фантастикой и анекдотами.
Лучше гор могут быть только змеи
Сюжет «Больших змей» построен как более-менее привычный документальный фильм. Будто бы Федорченко со своей командой отыскал клад — сундук, в котором лежали дореволюционные кинопленки. Будто бы кинофабрикант Алексей Талдыкин еще при императоре Николае сделал с привлечением нескольких режиссеров грандиозный киноальманах о Кавказе, его обычаях и столкновении местной культуры с имперской, российской. И вот Федорченко «находит» эти «потерянные пленки» и отправляется на Кавказ с экспедицией, чтобы добраться до мест, где были сняты фильмы, поговорить о древних обычаях и реконструировать те фрагменты альманаха, что были утрачены во время векового захоронения.
Делается всё это совершенно серьезно, в свидетели находки привлекается даже отборщик Каннского кинофестиваля Жоэль Шапрон, который выражает огромное восхищение найденными пленками, провозглашая это авангардом. И, кстати, делает он это вполне честно, потому что то, что мы увидим дальше, авангард и есть, просто изобретен он Эйзенштейном как раз почти сто лет назад.
В новеллах, которые бережно реставрирует Федорченко, нам рассказывают о том, как жили на Кавказе до присоединения этого региона к России, и о том, что было потом. Среди персонажей новелл — Шамиль и Ермолов, Пушкин и Лермонтов, живописец Захаров и Лев Толстой. Всё это очень забавно. Пушкин превращается в шайтана и носится за перепуганными горцами, Толстой выкидывает коленца древнего танца зикр. Все друг в друга стреляют, сражаются на саблях, носятся на конях — сплошной экшен, который невозможно смотреть без улыбки.
Но за всем этим легко прочитывается и трагическая идея, лежащая в основе фильма. Возможно, она сама по себе не слишком оригинальна, потому что на тему колониализма уже сказано очень много. Но с использованием исторических справок и интервью с экспертами (возможно, липовыми, что не делает ложными их высказывания), наглядных примеров, отдельных эпизодов, описанных в учебниках (а если не описанных, так они там должны оказаться) Федорченко приходит к очень важной мысли. Он видит, что земля эта была залита кровью, пролитой во имя родовой вражды, местных потасовок или войн между живущими на Кавказе народами. Сказать, что они до присоединения этих земель к России жили счастливо? Нет, было много таких архаичных и невыносимо диких законов, которые мешали этим народам развиваться, держали их в средневековых, а то и в первобытных условиях, мучили бесправных женщин, облагали многочисленными, иногда абсурдными обязательствами мужчин. Но пришла Российская империя, которая вместе с цивилизацией и многими ее благами принесла много других зол, о которых гордые народы Кавказа до XIX века не подозревали. И получается, оба варианта страшные, что выхода здесь нет. Поэтому и говорить серьезно не получается: есть такие драмы, о которых можно говорить только в шутку, это защитная реакция организма.
В этом признак грандиозного таланта — сделать как бы мокьюментари, как бы шутку, продолжающую «анекдоты» Федорченко еще со времен «Первых на Луне». Но при этом высказаться на ту же тему, что и, например, «Сердце пармы», которое сейчас бьет кассовые рекорды, только сделать это тоньше, парадоксальнее, может, даже артхауснее. Примечательно только, что выводы в обоих фильмах одни и те же. Есть в этой синхронности что-то пугающее, но, вероятно, время располагает к идейному единству, пусть и не всем оно приходится по вкусу.
А при чем же тут змеи? Да это кинопленки так вьются на ветру! А яд их может быть куда опаснее змеиного, это давно ясно.