Средний балл по ЕГЭ как критерий эффективности школ надо отменить, заявил первый зампред комитета Госдумы по науке и высшему образованию Александр Мажуга. Эксперты замечают, что федеральные власти на самом деле уже давно требуют от регионов не учитывать этот показатель, однако проблема в том, что единых выработанных критериев для оценки качества образования в школах нет. Нужны ли для этого федеральные стандарты и какими они должны быть — в материале «Известий».
Как хотят поменять рейтинги в Госдуме
Мажуга заявил, что собирается представить на обсуждение этой осенью законопроект, отменяющий средний балл по ЕГЭ как критерий оценки качества обучения в школах и эффективности вузов.
— Если мы говорим о школах, то там ситуация зачастую обстоит следующим образом: учителя и руководство подталкивают детей к тому, чтобы они сдавали те предметы, которые сдать проще, — заявил депутат. — Например, у нас уже на протяжении многих лет самым популярным предметом, который можно сдавать по выбору, является обществознание. Понятно, что совладать с ним куда проще, чем с той же физикой или химией. Но это ведет к тому, что у нас сокращается приток абитуриентов на инженерно-технические специальности.
Он считает, что когда качество работы школ перестанут оценивать по среднему баллу, то и ЕГЭ больше не будет самоцелью. Мажуга предложил и альтернативные критерии оценки качества обучения — какое число детей сдает ЕГЭ по инженерно-техническим специальностям, сколько школьников участвуют в творческих конкурсах, олимпиадах, проектной деятельности.
Депутат заявил, что инициатива «находится на этапе обсуждения с экспертным сообществом».
Директор Научно-исследовательского центра мониторинга и статистики образования Федерального института развития образования (ФИРО) РАНХиГС Марк Агранович отмечает, что средний балл ЕГЭ как критерий оценки ничего не говорит о том, насколько различаются результаты выпускников в школе, какое внимание уделяется отстающим ученикам. В этом смысле, говорит он, важнее было бы использовать степень дифференциации оценок.
— Поскольку оценка школы по среднему баллу ЕГЭ ведет к поощрениям или наказаниям, деформирует цели школы, происходит вытеснение из школы слабых учеников, сосредоточение всех усилий на натаскивании на сдачу ЕГЭ, — рассказал он «Известиям». — Поэтому оценка школы по среднему баллу ЕГЭ без учета того, какая доля выпускников девятых классов перешла в старшую школу, вообще сомнительна.
Как оценивают качество обучения в школах
— Сложно согласиться или не согласиться с предложением уважаемого депутата в части отмены среднего балла ЕГЭ как инструмента оценки школ, поскольку в своем предложении он исходит из заведомо неверного посыла о существовании такой оценки, — заявил «Известиям» директор ФГБУ «Федеральный институт оценки качества образования», первый зампред комиссии ОПРФ по развитию дошкольного, школьного, среднего профессионального образования Сергей Станченко. — Рособрнадзор неоднократно обращал внимание, что результаты ЕГЭ не могут использоваться для оценивания деятельности образовательных организаций и учителей.
Он пояснил, что эта позиция обусловлена тем, что ранее уже был получен опыт некорректной интерпретации результатов ЕГЭ и их искажения с целью улучшения показателей, в том числе путем грубых нарушений порядка проведения экзамена.
Директор Центра общего и дополнительного образования Института образования НИУ ВШЭ Сергей Косарецкий отмечает, что ранее результаты единого государственного экзамена действительно использовались, причем даже в системе показателей оценки органов исполнительной власти. От этого отказались: во-первых, использование «экзаменов с высокими ставками», к которым относится ЕГЭ, для оценки качества работы школы признали в принципе некорректным, во-вторых, было желание сделать более объективной саму процедуру госэкзамена, чтобы не было соблазна манипулировать его результатами для повышения показателей.
— Как мне кажется, Рособрнадзору удалось в последние годы сделать максимально объективной процедуру проведения ЕГЭ, и запрет его использования для оценки чьей-либо работы сыграл в этом существенную роль, — говорит Косарецкий. — Никаких документов федерального уровня, которые бы определяли использование ЕГЭ для оценки школ, сейчас нет, а в экспертном сообществе и на официальном уровне считается, что сама конструкция «среднего балла» ЕГЭ методологически некорректна.
Впрочем, он признает, что в ряде регионов такая практика может продолжаться и общие результаты ЕГЭ в школах могут встречаться в местных рейтингах или так или иначе оказываться на столе у регионального начальства. Однако принятие решений о качестве работы только с опорой на эти данные Косарецкий называет управленческой ошибкой.
Сергей Станченко отмечает, что еще указом президента РФ в 2014 году показатель, напрямую связанный с результатами ЕГЭ, был исключен из показателей оценки эффективности деятельности глав регионов.
В Минпросвещения не ответили на запрос «Известий» по поводу инициативы депутата Мажуги, однако министр просвещения Сергей Кравцов ранее неоднократно подчеркивал, что ЕГЭ — это оценка индивидуальных достижений конкретного школьника, а не показатель, по которому можно формировать рейтинги школ.
— Мы исключили показатели ЕГЭ из оценки деятельности губернаторов, — говорил он в июле прошлого года. — Мы говорим о том, чтобы не сравнивали школы между собой по ЕГЭ.
При этом совсем исключать показатели ЕГЭ из оценки качества образования в школах тоже неверно, считает руководитель направления «Рейтинги образовательных организаций» рейтингового агентства RAEX Алексей Ходырев. Он замечает, что ЕГЭ — главный критерий оценки знаний выпускников при приеме в вузы и игнорировать его было бы неправильно.
— Но абсолютизация этого показателя, как, впрочем, и любого другого, неоправдана, — полагает он. — Только результаты ЕГЭ, еще и средние по школе, конечно, не являются исчерпывающей характеристикой образовательной организации. Нужна комплексная оценка.
Как составляются рейтинги школ
Косарецкий подчеркивает: никакой федеральной или национальной системы рейтингования школ не существует. Есть национальные исследования качества образования, есть всероссийские проверочные работы, есть исследования качества образования в школах по модели PISA. Но они ориентированы не на сравнения школ, а на анализ проблем с качеством образования на территории или в школе для выстраивания дальнейшей работы по его улучшению.
Все «официальные» рейтинги — это списки, которые формируются региональными властями. В Москве несколько лет существует свой рейтинг школ, в котором учитывается множество факторов. ЕГЭ там тоже есть, но учитывают столичные власти не средний уровень школьников, а только лучшие оценки — баллы дают за отличные и выдающиеся результаты отдельных учеников. Учитывается в том числе, какие предметы выбирают ученики для сдачи ЕГЭ (это как раз тот критерий, на котором настаивает Мажуга). Кроме того, серьезный вклад в рейтинг школы вносят победители олимпиад, в том числе Абилимпикс и World Skills Russia, учитываются инклюзивность образования, работа с дошкольниками, социокультурными проектами, спортивные достижения ребят, их законопослушность и так далее.
В Санкт-Петербурге также учитывают множество критериев, в том числе считают стобалльников по ЕГЭ.
Кроме того, существует множество рейтингов школ, составленные частными компаниями. На днях новый рейтинг опубликовало агентство RAEX. Оно учитывает поступление абитуриентов в лучшие вузы России, и именно успешность выпускников при устройстве в вузы здесь становится главным критерием. Причем, как отмечают в рейтинговом агентстве, этот рейтинг показывает стабильность: состав первой десятки за год не изменился. В тройке оказался в том числе челябинский Физико-математический лицей № 31 — то есть рейтинг, составленный по такому критерию, не становится закрытым клубом столичных школ.
— Причем предъявление высокого результата ЕГЭ не гарантирует поступления в лучшие вузы — мы видим, что значительная доля школьников поступает по результатам олимпиад, — замечает Алексей Ходырев.
Сергей Косарецкий отмечает, что рейтинги часто подвергаются критике, поскольку они не учитывают различия в условиях работы школ.
— Часть школ, которые работают в крупных городах и в лучших их районах, работают с лучшими с точки зрения материальной обеспеченности и культурного капитала семьями, — говорит он. — А другая группа школ может работать в депривированных территориях, где учатся дети из неблагополучных и неполных семей, которые не могут быть достаточно вовлечены в образование ребенка.
По его словам, в Институте образования НИУ ВШЭ уже давно работают над разработкой точных методов констектуализации образовательных результатов — то есть учета условий работы школ и социального контекста для объективной оценки качества их работы.
Критерий успешности отдельных учеников в олимпиадах и соревнованиях тоже не всегда показателен, продолжает Косарецкий — по той простой причине, что случаи, когда школа или учитель самостоятельно подготовили ребенка к победе, достаточно редки. Сегодня чаще побеждают дети, прошедшие специальную подготовку в регионе.
Кому нужны школьные рейтинги
Руководитель Ассоциации учителей литературы и русского языка Людмила Дудова считает, что с учетом разных условий, в которых живут школы, рейтинги оказываются малоинформативными.
— Несколько лет назад были проведены исследования, где сравнивали абсолютно одинаковые школы: у них схожий педагогический состав по количеству и квалификации, близка территория, условия обучения и так далее, — рассказала она «Известиям». — Однако результаты у школ совершенно разные — просто потому, что дети разные.
Такие сравнения, говорит она, слишком сильно зависят от состава населения, места расположения школы, семей, которые воспитывают детей. Поэтому Дудова в принципе не приветствует составление рейтингов, которые превращают учебный процесс в соревновательный, причем соревновательный между школами.
Эксперт Национального союза педагогов, руководитель по работе с регионами Обрсоюза Наталья Шадрина считает, что рейтинги должны быть, но только для того, чтобы учебное заведение могло само себя оценить и сравнить с другими, чтобы понимать свои дефициты и выстраивать стратегию развития.
— Рейтинг этот должен быть открыт только для образовательных организаций, — говорит она. — Хотя бы потому, что не все школы находятся в равных условиях. В этом смысле можно было бы оценивать какой-то внутренний индивидуальный прогресс детей: чтобы успехи ребенка из неблагополучной семьи, который с двоек перешел на тройки и четверки, тоже учитывались. Это тоже большое усилие со стороны педагогического коллектива, однако во внешних показателях они всегда будут занимать последние места.
Марк Агранович считает, что оценка школ нужна, но не для последующего наказания или поощрения — это скорее пойдет во вред. Сергей Косарецкий замечает, что мотивы регионов, которые создают рейтинги с этой целью, понятны: это самая простая форма контроля и управления качеством, когда лучших награждают и наказывают худших. Однако эффективность такого подхода под вопросом, говорит он.
Впрочем, от наказания за рейтинги сейчас стараются уходить. Например, в Москве наказаний для «худших» сейчас нет — это один из основополагающих принципов рейтинга. Сергей Станченко подчеркивает, что сейчас применяются методики выявления школ, нуждающихся в методической помощи, — таким школам оказывается поддержка.
— В рамках нацпроекта «Образование» с 2020 года реализуется проект 500+, направленный на оказание методической помощи школам, показывающим низкие образовательные результаты, — рассказал он. — Кроме того, программы ресурсного обеспечения, реализуемые в рамках национального проекта «Образование», также носят адресный характер и направлены в первую очередь на школы с ресурсными дефицитами.
Станченко считает, что оценка системы школьного образования в России необходима как «набор целевых установок и ориентиров развития». Объектом ее должна быть не каждая школа в отдельности, а система в целом.
— Время диктует необходимость разработки новой, более детальной системы показателей, охватывающих различные общественно значимые аспекты качества школьного образования, — говорит он. — В том числе необходимо оценивать и качество приема на отдельные, приоритетные для российской экономики специальности. В число таких приоритетных сфер, безусловно, должна войти сфера информационных технологий и группа инженерных специальностей.
Алексей Ходырев полагает, что оценка школ нужна, потому что престижность школы не может объясняться только общественным мнением.
— Мы неоднократно проводили опросы и знаем, что многие абитуриенты и их родители смотрят на рейтинги как на один из факторов выбора, — говорит он.
Зачем нужен федеральный стандарт рейтингов
Сергей Косарецкий полагает, что была бы полезна разработка своего рода стандарта оценки качества образования в школах — но не жесткого, а как своеобразной «рамки», набора критериев и параметров.
— В каком-то смысле, мне кажется, сейчас к этому сделан шаг, — полагает он. — Уже разработана концепция школы Министерства просвещения, которая фактически задает представление о том, как должна выглядеть современная школа, какие должны быть созданы в ней условия. Однако этот стандарт больше ориентирован именно на условия.
С оценкой качества образования сложнее. Инструменты, которые бы оценивали не только непосредственную работу по обязательным предметам, но и развитие у школьников современных навыков: критического мышления, креативности, самостоятельности, способности работать в команде или, например, цифровую грамотность — пока не распространены, и на федеральном уровне централизованных решений не предлагается.
Косарецкий считает полезным посмотреть на опыт ряда стран, где существует инструмент «школьной инспекции». Этот инструмент предполагает не только анализ результатов национальных процедур оценки качества, но и наличие процедуры самооценки школ по заданным критериям, включающим вопросы развития личности, здоровья и благополучия детей, школьного климата, а также процедуры визита инспекторов в школы.
— Школам по итогам там присваивается определенный статус: полностью выполняющая требования стандарта или не выполняющая и требующая специального внимания и поддержки, — рассказал он. — Об этой процедуре можно было бы задуматься, она выглядит довольно сбалансированной и по параметрам качества, и по процедуре самооценки, и по процедуре внешней оценки. Но есть риск, что в машине государственного управления этот процесс может превратиться в очередную бюрократизированную процедуру и станет скорее инструментом контроля и наказания, чем инструментом обратной связи с общественностью и поддержки школ, которые показывают низкое качество.
Наталья Шадрина, говоря о возможной закрытой системе оценки школ, предлагает ввести базовые универсальные критерии для оценки качества образования, а также подумать над кластеризацией рейтингов: школы, находящиеся в сложных социальных ситуациях, объединены в одну категорию оценки и должны выполнять не те же самые условия, что и гимназии или лицеи из центра города.
Людмила Дудова полагает, что появление федеральных стандартов оценки качества образования лишь еще больше забюрократизирует среднее общее образование в России. По ее словам, все требования, которые должны выполнять школы, уже прописаны в федеральном государственном образовательном стандарте. Новый стандарт вступит в силу во всех школах с 1 сентября, и там изложены все требования в части содержания образования, результатов обучения, кадрового и материально-технического обеспечения, требования к личностным результатам, на формирование которых теперь будет влиять не только освоение того или иного предмета, но и, например, воспитательный процесс.