В начале карьеры Валерий Ничушкин прошел путь от яркого юниора до потерянного таланта. Затем пережил несколько серьезных травм и ужасную серию из 91 матча без голов в Национальной хоккейной лиге (НХЛ). После очередного провального сезона в «Далласе» (0 голов в 50 матчах) летом 2019-го он перешел в «Колорадо». И там стал практически незаменим. Он одинаково эффективно атакует и отрабатывает в обороне, играет даже с серьезными травмами, как было в решающем матче плей-офф Кубка Стэнли. В итоге «Лавины» стали лучшей командой года, а Ничушкин подписал новое соглашение с клубом из Денвера — на восемь лет и $49 млн. В интервью «Спорт-Экспрессу» и «Известиям» он рассказал о переломе, который получил в противостоянии с «Тампой», планах празднования успеха в родном Челябинске, деталях переговоров по новому контракту и своих секретах успеха.
— На интервью вы пришли на костылях после операции на сломанной ноге. Кто удружил?
— В пятой игре неудачно упали с Палатом (нападающий «Тампы». — «Известия»). Он одним коньком въехал мне в стопу, которую и сломал. Другим — разрезал над коленом гетру и хоккейное белье, но кожу не рассек. У меня на этом месте была царапина и огромная гематома. Сильно повезло, ведь при малейшем порезе пришлось бы рану зашивать, и тогда сыграть я бы не смог, поскольку при любом резком движении рвались бы швы и начиналось кровотечение.
— В тот момент подумали о самом плохом?
— Я сильно расстроился, ведь до конца игры оставалось минут пять. С каждой сменой мне становилось всё хуже. Если пересмотреть те минуты, то видно, что я уже не мог нормально поворачивать. Сразу после окончания игры понял — перелом. Переживал страшно.
— Шестой матч вы провели на обезболивающих, и со стороны не было заметно, что всё плохо.
— Уколы сыграли свою роль. Но проблема в том, что на фоне обезболивания блокируются какие-то мышцы и связки, и нельзя кататься, как привык. Один раз я упал на ровном месте из-за застрявшего во льду конька. Просто нога не повернулась. В некоторые моменты чувствовал, что не могу ей владеть на все 100%.
— Победу отмечали тоже на уколах или уже на костылях?
— В раздевалке, когда сидели после окончания шестой игры, все друг друга поздравляли, обнимались, отрывались. Кажется, мы только к часу ночи уехали со стадиона. Нога к этому моменту стала опухать. В Тампе не было смысла сразу делать рентген и дополнительное исследование, чтобы не ехать в больницу. Решили отложить процедуру до возвращения в Денвер.
Меня жена отвезла до отеля, и на следующее утро мы отправились домой. Выпили по паре напитков, и на борту самолета снова началась легкая эйфория. Праздновать на уколах не было необходимости, поскольку я никуда особенно не ходил. Только на второй день поехал в больницу, где сказали, что с моей ногой всё не очень и надо делать операцию. Дали на первое время коляску для передвижения.
— Игроки «Тампы» после финала говорили, что в команде было очень много травм. Стоит акцентировать внимание на этой теме?
— Если говорить про «Колорадо», то такой эпидемии травм никогда раньше я не видел, хотя дважды доходил до финала в КХЛ. Сейчас во время плей-офф в нашей раздевалке была очередь на анестезию: каждый получал свой укол по расписанию. У кого-то трещина, у Кадри — двойной перелом пальца руки со смещением. У Кольяно — тоже проблема с пальцем, у Бураковски… Список можно продолжать. Эта ситуация помогла мне перед шестой игрой принять решение выйти на площадку. Раз все играют и бьются, то нельзя остаться в стороне.
— Если бы дело дошло до седьмого матча, то смогли бы на него выйти?
— Я утром общался со своим крестным и сказал ему, что надо брать шестой матч, поскольку в следующем уже точно не сыграю. Пришлось выполнять обещание и побеждать (смеется). А если честно, думал, что если отыграю первый период, то будет хорошо. Откатал — вроде нормально себя чувствую. Давай еще второй. Тоже неплохо. Так вот и до третьего дотянул.
— От кого получили самое неожиданное поздравление?
— Я еще очень многим не ответил, поэтому если они читают это интервью, то приношу им извинения. Из-за перелома и операции нахожусь не в своей тарелке. Ничто не может мне сильнее испортить настроение, чем травма и невозможность полноценно тренироваться. Внутренне очень переживаю и стараюсь в эти моменты сидеть дома и быть аккуратным, чтобы быстрее всё зажило.
— Кубок Стэнли сейчас в Россию привозить нельзя. В каком формате отпразднуете победу в Челябинске?
— Планируем провести мероприятие в Челябинске для болельщиков и сейчас занимаемся его организацией. Многие люди пишут, что им бы хотелось прийти сфотографироваться со мной, взять автограф. Раз они этого хотят, то надо устроить. Я соглашусь с удовольствием.
Есть еще одно мероприятие для города, которое хотим провести, наверное, в августе, когда смогу ходить уже без костылей. Скоро мне в Москве снимут швы, и потом еще ногу придется разрабатывать. Это займет какое-то время. И, конечно, хочется посидеть дома, в Челябинске, с родственниками и друзьями, которых давно не видел, и немного погулять.
— «Колорадо» выиграл титул уверенно, как и положено главному фавориту, потерпев всего четыре поражения. Был момент в плей-офф, когда вы хоть немного начали переживать за исход?
— После каждого проигранного матча, даже если мы вели в серии, появлялись опасения, что всё может пойти не так. Взять хотя бы поражение в пятой встрече с «Тампой». Я сел в машину и на фоне полученной травмы начал психовать. Весь салон разнес, и его надо будет полностью менять (смеется).
Жена сидела за рулем, я — на пассажирском, поскольку с травмированной ногой не мог нормально нажимать на педали. Кулаком по «торпеде» несколько раз приложился как следует и чуть бардачок не сорвал. Мне казалось, что мы упускаем победу в финале. Еще и Василевский, который в одиночку способен вытащить две игры подряд, о чем знают все, действовал очень сильно. Определенный страх у нас присутствовал.
— Вы говорите о магии Василевского, но ему забиваете достаточно часто.
— Я его помню, когда мы играли еще по школе. Бывали удачные матчи против него. Возможно, я смог залезть ему в голову (смеется).
— Кубок Стэнли, новый шикарный контракт. Что в этот момент чувствует человек кроме запредельного счастья?
— Не знаю, ведь я еще не до конца осознал, что сделал. Сидим иногда с женой и поверить не можем. Прикинь, говорю ей, а ведь выиграли же! Но пока в голове это не укладывается. Цели у меня остались прежними. Прекрасно понимаю, какая ответственность лежит на мне, особенно после заключения нового контракта. Это не означает, что на льду теперь могу делать всё что хочу. Нужно отрабатывать оказанное доверие. Я очень хорошо отношусь к людям, которые мне дали контракт, и не хочу их подвести.
— Переговоры получились долгими. Удивило решение вашего агента Марка Гандлера свернуть их по ходу сезона и перенести на лето?
— Я хотел подписать контракт еще перед началом сезона, чтобы застраховать себя от непредвиденных обстоятельств. Но понятно, что условия были бы совсем другими. Более скромными. Мой агент и крестный отговаривали меня, но я всё равно хотел договориться как можно быстрее.
— Почему тогда этого не сделали?
— Поначалу с клубом не сошлись в условиях и взяли паузу. Но в начале сезона у меня пошла игра, я стал стабильно набирать очки и проводил много времени на льду. С каждым следующим матчем мы понимали, что рисков становится меньше и спешить с контрактом уже нет смысла.
— Этот вопрос не отвлекал от хоккея?
— Когда на льду у тебя всё получается, то о контракте даже не задумываешься. Всегда легко рассуждать о деньгах ребятам, которые постоянно набирают кучу очков. Интервью со звездами я смотрю. Они там всё время говорят, что деньги для них не так важны (смеется). Человек — лучший снайпер команды, забивает много каждый год и чувствует себя превосходно. Ему нет большой разницы — восемь или девять миллионов долларов получит. Но спросите у любого пацана из четвертого звена, переживает ли он, имея небольшой контракт всего на год? Когда у тебя игра не идет, то начинаешь думать о других вещах.
В конце чемпионата и плей-офф у меня всё залетало. Получал колоссальное удовольствие от игры и не хотел, чтобы сезон заканчивался. Всю жизнь я мечтал выходить в стартовом звене. Какая бы ситуация ни случилась — «четыре на четыре», «три на три», большинство, меньшинство, — тебя выпускают. Это сказка. Очки пришли ко мне не просто так — возросло доверие со стороны главного тренера. Без большого игрового времени всего бы этого не было. С лавочки, как ни крути, забивать не получится.
— Финальный этап переговоров получился легким?
— Да, но нам пришлось сделать «Колорадо» небольшую скидку, поскольку за счастье надо платить. Это клуб, где я по-настоящему счастлив.
— У вас есть свой режим подготовки к матчам?
— Да, включая питание. Давно уже придерживаюсь определенного распорядка, но если пару игр что-то идет не так, то вношу некоторые изменения. Ем в одном и том же месте перед домашними матчами, делая упор на более-менее здоровую пищу. От мяса и рыбы не отказываюсь. Чипсы и газировку не употребляю. Кофе три года уже не пью.
— Мы в России столько времени искали ваш секрет преображения.
— Может, лучше об этом не писать? (смеется)
— Как оцените роль главного тренера Джареда Беднара в командном успехе? Насколько он жестко ведет себя с игроками?
— Беднар с годами приобрел в команде авторитет и ведет себя мудро. Крайне редко может зайти в раздевалку и повысить голос: «Ребята, давайте просыпайтесь!» Но чаще всего Беднар на следующий день проводит собрание в спокойном режиме. У него очень взвешенный подход. Вспоминаю первое наше собрание в нынешнем сезоне. Тренер начал его с фразы, что «те, кто не мечтает здесь о Кубке Стэнли, могут убираться отсюда к черту». А там сидят не только парни, а представители всей организации. Понимаете? Такие вещи остаются в голове. Это не просто красивая фраза — о ней потом вспоминаешь весь сезон.
— Сильно помогает?
— Беднар — сумасшедший психолог. В России у нас тренеры любят зайти в раздевалку, всё разнести до основания и орать матом. Но зачем? Особенно если команда ведет в счете. На третий раз метод уже перестает работать. Над этими людьми внутри команды начинают потихоньку посмеиваться. А еще Беднар — очень справедливый тренер. Переиграешь смену, он ничего не говорит, дальше оставляет тебя на лавке на целый круг, и ты сам всё понимаешь. У него даже парни из четвертого звена себя счастливыми чувствуют.
— Слишком просто объяснить прогресс в игре только тем, что вы стали вкалывать как бешеный. Что было поворотным моментом, после которого дела в НХЛ стали налаживаться?
— Когда жизнь тебя крепко бьет, начинаешь задумываться. «Даллас» выкупил мой контракт — это был удар. Хотя в тот момент мне хотелось как можно быстрее уйти из команды, где ничего не получалось. Я провел игр десять, стало понятно, что с этим тренером (Джим Монтгомери. — «Известия») у нас нет общего языка, и в ноябре попросил обмен. Меня в клубе просили не торопиться, убеждая, что всё наладится. Но к Новому году ситуация окончательно изменилась. С таким большим контрактом, говорят, тебя обменять невозможно. Потом выкуп. Сначала радовался, а потом пошли проблемы. Другие команды относятся с подозрением к твоей кандидатуре, думая, что тебя не просто так выкупили.
— Вариантов было много?
— Нет, всего три, причем два клуба просили подождать, утверждая, что им надо закончить основную часть селекции и лишь потом вернуться к моей кандидатуре.
— Кто еще интересовался?
— «Айлендерс», где тогда главным тренером работал Барри Тротц. Мой агент попросил несколько дней на раздумья, чтобы там не поняли, что мы от радости готовы прыгать. И тут позвонил сам Джо Сакик (генеральный менеджер «Колорадо». — «Известия»). Легенда. Он находился где-то на море и убедительно попросил ни с кем не подписывать контракт, пока сам не вернется из отпуска. Это было в начале июля. Прошло недели две. Сакик не звонит, и я начинаю нервничать. Как бы без контракта в НХЛ вообще не остаться. Меня еще стали звать обратно в ЦСКА. Нахожусь почти в полном отчаянии, и в конце месяца наконец звонок от Сакика. Он еще попросил ответить на вопрос, что я могу дать его команде. Кажется, сказал ему про скорость.
— Как окончательно не пасть духом, если шайба долго не идет в ворота?
— Сменить команду (смеется).
— В «Колорадо» тоже не всё сразу получалось. Сильно давила безголевая серия?
— В новой команде я всего 13 матчей не забивал.
— На вашем месте любой мог уйти в депрессию.
— Я не хочу никого обманывать и говорить, что в какой-то момент в себе всё сильно поменял. Был тяжелый период в «Далласе», куда я вернулся после двух лет, проведенных в ЦСКА. В Москве у меня уже всё налажено: супруга, квартира, быт, друзья. Я безумно люблю Россию. Мне временами в Америке до сих пор тяжело находиться. Другой язык, другие люди. Я же человек семейный, крепко привязан к родственникам и быстро прикипаю к друзьям. У кого-то, может быть, по-другому, а у меня — именно так.
Когда у меня усугубились проблемы в «Далласе», то мелькнула мысль — почему бы не поиграть в Москве или где-нибудь еще в России в свое удовольствие? Другие ребята это делают, забивают голы и чувствуют себя отлично. Даже сил тратить меньше придется, поскольку в КХЛ проводят по 56 игр, а в НХЛ — по 82. Здоровье экономишь и больше времени проводишь с родными.
В «Далласе» со мной случилось худшее, что может быть для профессионального спортсмена: хоккей для меня отошел на второй план. В той ситуации я перестал получать удовольствие от игры. Рад, что сейчас всё наоборот: «Колорадо» вернул мне любовь к хоккею.