«Человечество потребительски относится к окружающей среде. Если мы не остановимся в разрушении природы, утратим ее», — уверен телеведущий Николай Дроздов. Профессор МГУ сортирует мусор, призывает к разумному потреблению и скромности в желаниях. Энергии и энтузиазму Николая Николаевича можно позавидовать, но сам он даже слова «зависть» не приемлет. Ученый пишет книги, защищает животных и много работает. Об этом Николай Дроздов рассказал в интервью «Известиям» накануне своего юбилея. 20 июня любимому телеведущему — 85.
«Если я поехал в Австралию, то обязательно вернусь домой, как бумеранг»
— Вы всю жизнь занимаетесь одним делом. А начали с биофака МГУ. Вы поступили в 1953 году, когда было завершено строительство здания университета на Воробьевых горах. А помните свои ощущения в ожидании поступления?
— Помню, конечно. Мы тогда только переехали в Москву из подмосковной деревни. Здание университета к тому времени уже строилось. Росло на глазах. Вот уже и 10-й, а потом и 20-й этаж появился. Было предвкушение чего-то грандиозного. Я с детства занимался изучением животных, растений. В школе биология была любимым предметом. Именно этой науке я и мечтал посвятить свою жизнь. И в итоге это удалось.
— Сейчас вы и сами преподаете в МГУ. А кроме этого, у вас хватает времени на творчество. Недавно у вас вышла книга «Полет бумеранга» о путешествии по Австралии. Почему именно этот континент вас привлек?
— Это уже пятое издание, а первое вышло еще в 1980 году. И в новом издании под одной обложкой книга моего друга Владимира Балашова — «Австралия. Сорок лет спустя».
В Австралии я провел больше времени, чем где-либо еще за рубежом. В 1971 году наш МГУ направил меня по обмену на дальний континент для подготовки докторской диссертации в Австралийский национальный университет. Я тогда был кандидатом наук. В сфере моих интересов были пустыни, их флора и фауна.
В советское время я еще изучал пустыни как природную среду обитания животных и растений. Объехал Кара-Кум, Кызылкум, казахстанские, закавказские полупустыни. Защитил кандидатскую диссертацию. Для написания докторской выбрал Австралию как самый пустынный континент. Столько пустынь, сколько там, нет нигде. Даже Африка, где есть Сахара, Намиб, Калахари, не идет ни в какое сравнение.
А вы знали, что 80% территории Австралии занимают пустыни? Вот из-за этого я в МГУ и взял направление в эту удивительную страну. Целый год стажировался в департаменте зоологии Австралийского университета. Для моей научной работы это подходило более чем. В Австралии есть разные типы пустынь. Можно без устали объезжать весь континент, увидеть великое природное разнообразие. И всё это в одной стране.
— Вы всё нашли, что искали в Австралии?
— Материала, собранного там, мне с лихвой хватило на докторскую диссертацию. Плюс в Австралии я начал писать книгу «Полет бумеранга». В ней описывал свои поездки, встречи с людьми. Это было счастье.
— Сейчас уже вышло пятое издание этой книги. Вы чем-то дополняли прежде написанную рукопись?
— Да. Я каждый раз приписывал что-то новое. Мои дополнения выходили небольшой книжечкой. Потом она становилась толще. А теперь вместе с книгой Владимира Балашова «Австралия. Сорок лет спустя» издание превратилось в большую книжищу.
— Австралия — это далеко и дорого. Когда вы в последний раз были там?
— Когда ты едешь отдыхать, оно, конечно, далеко и дорого. Я же ездил в Австралию работать. В 2005 году мы познакомились с Владимиром Балашовым — он руководит компанией «Австралия-сафари». Он приглашает меня в сври турпоездки научным гидом-консультантом. Хотя он сам, по-моему, знает почти всё. Но если надо, то никаких вопросов — садишься в самолет и летишь.
— Вы что же, не позволяете себе отпуск?
— Ну почему же. С группой туристов мы отправляемся на автобусе, за рулем сам Балашов, по диким местам Австралии, и оба по очереди рассказываем туристам всё самое интересное. Ну чем не самый лучший отпуск?
Еще Иван Петрович Павлов, великий русский физиолог, говорил, что смена занятий и есть отдых. Валяться на пляже, лежать в гамаке — не про меня. Я на пять минут прилягу, а потом вскочу и побегу по делам. Не понимаю, как это люди могут часами лежать под солнцем и ничего не делать, потом поедят и опять лежат.
— Почему вы назвали книгу «Полет бумеранга»? Это что-то философское?
— В какой-то степени да. Если я поехал в Австралию, то обязательно вернусь домой, как бумеранг. К тому же это неотъемлемая часть образа жизни австралийских аборигенов. Они его до сих пор применяют.
«Показывать зверей в зоопарках, рассказывать о них — это просветительство»
— На обложке книги вы держите на руках коалу. Фото сделано в каком-то заповеднике?
— Нет. Это ручная коала. Девочка-сиротка, которую нашли и передали в зоопарк. Если ты подойдешь к животному в заповеднике, оно тебе в руки не пойдет.
— Некоторые полагают, что это добродушное животное живет у австралийцев дома. Это так?
— Нет, что вы. Коала хоть и кажется многим симпатичным зверьком, но домашнее содержание ее очень сложное и хлопотное дело. Представляете, сколько надо заготовить листьев эвкалипта, чтобы прокормить его. В природе коала переползает с одного дерева на другое в поисках вкусной листвы. Листья эвкалипта полны эфирных масел и ядовиты. И вот коала выбирает их в зависимости от степени ядовитости. Не всякие листья они будут есть. Представляете, с содержанием этих зверей не всегда зоопарки справляются, особенно зимой. А уж к домашнему содержанию коалы вообще непригодны.
— Есть споры о том, нужны ли в принципе зоопарки. Некоторые считают, что вне привычной среды обитания, в тесных жилищных условиях животные мучаются. А вы как считаете?
— Это очень неграмотная точка зрения. Дело в том, что средняя продолжительность жизни животного в зоопарке в три раза больше, чем в природе. Особенно редкие виды, которых почти не осталось, там благоденствуют. А в природе животных преследуют хищники, паразиты, природные условия неблагоприятные — мороз или жарища. А еще голод, болезни, конкуренция внутри вида. В зоопарке же у их сородичей жизнь гораздо лучше и продолжительней.
[Английский натуралист и писатель] Джеральд Даррелл собирал животных в свой зоопарк. Однажды он поймал лемура и подготавливал его к переезду. К нему подошла женщина и с возмущением стала отчитывать: «Что ж вы достали животное из природы. Будете над ним издеваться?» Даррелл в ответ отогнул у зверька ухо, а за ним целая гроздь клещей. Лемур сам никак не может их оторвать, не дотягивается. И вот ученый берет щипчики и начинает по одному отрывать клещей. Женщине стало противно на это смотреть. Но она не унималась: «Это же все-таки свобода для него. Лемур привык здесь жить». Но Даррелл тогда показывает ей анальное отверстие зверька, откуда торчит глист. На ее глазах ученый вытащил полуметровое нечто. Возмущенная защитница лемуров с криками бросилась бежать. А Даррелл ей в след крикнул: «Теперь животное будет здорово!»
Показывать зверей в зоопарках, рассказывать о них — это просветительство. Но сохранять — это особая миссия, природоохранная. Ведь есть такие виды, которых на планете больше не существует. Например, лошадь Пржевальского. В природе ее не встретишь, а под присмотром специалистов они сохранились и размножаются. В зоопарках — более тысячи голов. Нет, они очень нужны.
— А вы помните, как в просветительских целях в зоопарке Копенгагена детям показали, как устроен жираф? И на глазах малышей расчленили животное. Как вы к таким урокам относитесь?
— Кошмар какой-то. Бред полный. Все нормальные люди только с возмущением отнеслись к этой истории. Еще и на глазах детей. Для меня чужды подобные европейские ценности. Это всё политика. Мне ценно то, когда люди берегут природу, сохраняют животный мир.
«Красная книга для меня как Библия»
— Вместе с волонтерами вы помогаете животным в Донбассе, пострадавшим в результате обстрелов и бомбежек. Объявлен сбор средств, привлекаете внимание к проблеме.
— Да, мы помогаем оставшимся животным из зоопарка Мариуполя. А еще брошенным, диким. Сейчас, при моей ограниченной подвижности, я не очень активен. Поехать на Донбасс я при всем желании не смогу. Получил несколько травм: упал с велосипеда дважды, сломал коленку, ступню. Машина меня сбивала, руку ломал. Да что говорить. Это я раньше активно участвовал в спасении, пристраивал животных, занимался поиском пропавших детей. А сейчас я хожу с палочками. Не просто для поддержания равновесия, а с целью занятия скандинавской ходьбой. Могу только мысленно быть с волонтерами.
— А как вы относитесь к возрасту?
— Ну как, позитивно. Я каждый день стараюсь думать, как хорошо, что я могу ходить и даже бегать по делам. Для меня главное — делать добрые дела и чувствовать себя полезным.
— А вы отмечаете этот праздник?
— Какой?
— День рождения.
— День рождения я праздником не считаю. День защиты детей, День экологии, День Победы, День защитника Отечества, 8 Марта — вот это праздники. А отмечать свой день рождения — тоже мне торжество. Становлюсь на год старше, чему тут радоваться.
— Вашему энтузиазму и энергии можно только позавидовать.
— Даже слово «зависть» я не воспринимаю. Никогда никому не завидовал. Если я вижу, что человек преуспевает, делая что-то хорошее, доброе, я только рад. Есть выражение «завидую белой завистью», для меня это негативное чувство. А уж цвет тем более не имеет значения. Я считаю, что надо радоваться успехам других, и всё.
— Была такая раньше Красная книга. О ней знал каждый школьник. В книгу заносили редкие виды растений и животных. Существует ли она сейчас? Есть ли в ней необходимость?
— Конечно, существует, и необходимость в ней не пропала. Только что вышло новое издание Красной книги Российской Федерации. Вот она лежит у меня на столе. В каком-то смысле Красная книга для меня как Библия. Это справочная литература, к которой обращаешься часто. Если сравнить книгу 20-летней давности и новую, то она толще.
— Почему? Больше вымирающих видов стало?
— Красная книга стала полнее и подробнее, и теперь мы знаем гораздо больше об исчезающих видах. Животные и растения вымирали прежде и теперь. Это неизбежно. Я и сам изучаю эту книгу и рассказываю о ней студентам.
— А новые виды появляются?
— Это биологически сложный и длительный процесс. За жизнь одного человека не появится. Эволюция — дело очень медленное.
«Гармония с природой — то, к чему надо стремиться»
— Можно сказать, что природная среда конечна?
— Нет, никогда. Правда, людям надо не загубить ее. Человечество потребительски относится к окружающей среде. Если мы не остановимся в разрушении природы, утратим ее. Надо бережно к ней относиться.
— А вы мусор сортируете?
— Конечно. Сортирую, а потом утрамбовываю все пластиковые бутылки, банки, коробки. У меня даже лозунг есть — нажми на мусор. Чтобы мусоровозы воздух не возили.
— Есть ли у вас совет, с чего начать любить природу?
— Прежде всего, не мусорить. Уборка, ответственность за мимо брошенный пакет. Я никогда не передаю кому-то в руки то, что надо выкинуть. Сам должен донести до контейнера определенного цвета и положить мусор в тот, который ему соответствует.
Вы понимаете, сейчас безумное количество всяких оберток. СССР любят ругать, а ведь тогда было более рациональное потребление. Да, была эпоха дефицита. Нам чего-то не хватало. Но столько мусора у нас не было. Помните стандартные бутылки — под молоко, вино и пиво. Их мыли и сдавали, получая за тару свои 20 копеек. Но в какой-то момент пришло время одноразовой посуды.
Сейчас нас настиг более страшный кризис — кризис перепроизводства. Вы заходите в супермаркет, и там полки завалены товарами — продуктами, одеждой, безделушками, которые никто не берет. Вот с этим надо как-то бороться.
— Может, надо просто быть скромнее?
— Это в первую очередь. А еще надо быть умереннее в желаниях и сохранять природу на нашей планете. Другой у нас нет и не будет. Слетать на Луну можно, но жить там не получится. Понимаете, ведь природу мы охраняем ради людей, чтобы жили в любви и согласии, без борьбы и разрушений. Гармония с природой — то, к чему надо стремиться.