В Мариуполе в течение последней недели дважды объявлялись перемирия — для того чтобы обеспечить «зеленый коридор» мирным жителям, прячущимся в «Азовстали». Результаты есть — из подземных бункеров вышли более 300 человек. В остальное время на территории завода продолжаются тяжелые бои, боевики «Азова» (организация, запрещенная в России) удерживают более половины площадей промзоны. Специальный корреспондент «Известий» встретился с бойцами подразделений ДНР, воюющих за завод, и узнал, как происходит продвижение вперед.
Под открытым небом
На территорию «Азовстали» я заезжаю вместе с одним из бойцов бригады «Восток». Сегодня на удивление тихо — обычно снаряды рвутся тут и днем, и ночью без остановки. Накануне «азовцы» вышли на связь и сообщили, что готовы обменять мирных на продукты и медикаменты — по одной тонне того и другого за каждые 15 человек, и запросили режим тишины. Объединенные силы ДНР и РФ, разумеется, согласились.
Мы петляем по промзоновской песчаной дороге, пересекаем мостики, ныряем в островки лесопосадки, выезжаем на открытую местность. Справа течет худая река Кальмиус, слева возвышается железнодорожная насыпь — за ней позиции противника. «Азовсталь», которую называют городом в городе, имеет площадь размером с полноценный городской район: по диагонали она достигает протяженности в 10 км. Именно поэтому бои здесь приняли столь затяжной и сложный характер.
Возле управления одного из цехов — разбитого трехэтажного здания — выносной штаб ДНР прямо под открытым небом. Здесь представители разных подразделений, кто-то приезжает, кто-то уезжает, стоит треск раций. Раньше штаб стоял в нескольких сотнях метров в стороне, но два дня назад враг накрыл его из СПГ (станкового противотанкового гранатомета) и 82-миллиметровых минометов, пришлось перебазироваться.
Каждый метр ногами
Мы беседуем с основателем бригады «Восток» Александром Ходаковским. В руках у него смартфон, на экране в прямом эфире транслируется картинка с моста, ведущего к «Азовстали», по нему должны выйти мирные жители.
— Мост этот наши разминировали, дорогу расчистили, представители международной миссии, как видите, прибыли. Только красную дорожку осталось вынести, — говорит командир. — Но что-то с их стороны активности пока не видно.
Позже мирные жители будут все-таки обменяны, после чего бойцы ДНР мост снова заминируют.
-— На сегодняшний день активных штыков у них, по нашим оценкам, 400–500 человек, то есть порядка двух батальонов, — обрисовывает картину Ходаковский. — Месяц назад была примерно тысяча. А изначально на «Азовсталь», мы предполагаем, откатилось со всего города около 3 тыс. человек. Сколько будут длится еще бои — сказать трудно. Духом они пока не сломлены. Обороняются умело, предпринимают контратаки. Мы давим.
И рассказывает про бой, который произошел как раз накануне.
— Вчера мы дали результат — выбили их из одной зоны. Минувшей ночью они попытались отбить ее — выдвинулись в составе взвода, но встретили организованный отпор. Откатились обратно и с тех пор никак себя не проявляли, — разъясняет Александр. — В настоящее время мы производим зачистку этой территории, тщательно исследуем, не осталось ли каких-то сюрпризов…
Среди таких «сюрпризов», объясняет военный, ливневки — выходы бетонных каналов, которые тянутся под землей на километры и которыми умело пользуется враг — перемещается внутри, выбирается наружу для устройства засад и заходов в тыл. Известно, что на занятом участке располагается как минимум три таких ливневки, задача — исследовать их, заминировать и обрушить.
Факторы, которые помогают противнику оказывать активное сопротивление, по словам Ходаковского, — всё та же обширная территория: некоторые цеха достигают в длину 1,5 км, а пройти их нужно каждый метр за метром. Плюс — подземелья, уходящие вниз на несколько этажей, позволяющие успешно укрываться от авиационных и артиллерийских обстрелов, не неся потерь.
— Вообще скажу, что мы часто переоцениваем артиллерию и авиацию. Если умело пользоваться укрытиями — они не нанесут весомого ущерба. И для достижения результата нам всё равно придется встречаться с противником на земле, — говорит командир. — Выходить и драться один на один.
Ждите подмоги!
Бойцы Тоха и Сармат отвечают за воздушную разведку. Они поднимают с помощью пульта в воздух небольшой черный БПЛА, и тот с шмелиным рокотом уносится прочь.
— Наши задачи — разведка местности, корректировка минометного огня, сопровождение штурмовых групп, поиск раненых, — рассказывает Тоха. — Один из недавних примеров: двое наших ребят остались ранеными на поле боя, они лежали в воронке, выйти самостоятельно не могли. Мы с помощью дрона нашли их, подлетели, подали сигнал — покачались влево-вправо и вверх-вниз, сообщив таким образом: «Мы свои, ждите подмоги!» И с наступлением темноты под прикрытием их удалось вытащить.
О наличии в арсенале должного количества БПЛА Сармат говорит:
— До недавнего времени с этим у нас было туго. В то время как украинцы с самого начала делали упор на беспилотники — их изготавливали и какие-то авиамодельные кружки, и киевские заводы. Сейчас мы стали подтягиваться — имеем в наличии три летательных аппарата, один из дронов нам отправили волонтеры из России. Но, конечно, нужны еще: какие-то выходят из строя, какие-то сбиваются.
А вот на «Азовстали» украинских бесплилотников в последнее время почти не видно, говорят бойцы.
— Экономят заряд батарей, видимо, — объясняет Сармат. — Вчера мы наблюдали, как под нашим дроном пролетел какой-то другой. Точно так и не выяснили, чей.
Военные склоняются над пультом — до нужной точки «птичка» долетает за 3–4 минуты.
— Ищем неразорвавшуюся взрывчатку, которая была сброшена для разминирования участка на их территории, — объясняют.
И скоро обнаруживают:
— Вот она! Часть сгорела, — они водят рычагами управления. — Часть — непонятно…
На обратном пути ненадолго зависают над одним из разрушенных цехов с проломленной крышей. На экране в глубине здания видны украинские военные. Двое идут. Один сидит вальяжно на стуле, греясь, вероятно, на солнце.
— Спокойно себя чувствуют? — задаю вопрос.
— Потому что пока тишина, — говорит Сармат. — Если тебе два месяца подряд бьют по голове — не расслабишься. А тут, видимо, возникла редкая возможность.
День за днем
Командир одного из разведподразделений — Андрей, позывной Академик. Вообще он, по его собственным словам, в основном всегда «с ребятами» (на передовой), но сегодня подменяет комбата и поэтому находится на выносном командном пункте.
У Академика красные от недосыпа глаза и совершенно усталый вид — на фронте он два месяца без передыху.
Спрашиваю его про процесс обмена людей на продукты.
— Они сами этот режим запрашивают, — говорит разведчик. — При этом, пользуясь передышкой, решают несколько задач: производят анализ обстановки, оборудуют новые огневые точки, перегруппировываются.
Спрашиваю:
— Часто ли приходится видеть врага лицом к лицу?
— Часто, — отвечает Андрей. — Часто.
— Как бы вы оценили противника?
— Ну вот пример, — говорит он после раздумий. — Маленький участок «зеленки» (леса), мы утюжим его артиллерией, минометами. Потом пытаемся войти и встречаем кинжальный огонь из пулеметов. Откатываемся. Обрабатываем зону снова. Входим, и в нас сыпят из АГС. Сразу появляются «трехсотые», боевой дух падает, возникает страх, который нужно обуздать. Снова штурмуем и снова оттягиваемся. И снова, и снова. И так день за днем…
— И что в итоге?
— Зачищаем «зеленку», — усмехается устало Андрей.
— Как оцениваете обстановку, насколько долго могут продолжаться бои? Не все понимают, что здесь в реальности происходит.
— Если трезво оценивать, — Академик опять надолго задумывается, а потом проходит к разложенной на столе карте, на которой цифрами обозначены отдельные зоны: «сектор 1», «сектор 2», «сектор 10». — Здесь, — указывает он пальцем на один из квадратов, — мы. И здесь мы. И еще вот тут. А здесь они, и здесь они, и здесь, — бьет ладонью он еще в полдюжины квадратов. — А вот за этот маленький клочок, — на карте небольшая кривая зона, — мы бились 10 дней.
— Чего не хватает?
— Всего хватает. Справимся.
— Тихо сегодня, — констатирую я.
— Нет, — мотает головой Андрей, — не тихо. Даже сейчас. Без комментариев.