В Донецке с конца февраля приостановлена работа театров и филармонии. Однако артисты продолжают выступать в составе фронтовых бригад перед ранеными бойцами в госпиталях. Несмотря на то что саму передовую они не посещают, понятие «фронтовая бригада» в нынешних условиях полностью оправдывает себя — в Донбассе сегодня везде красная зона. Специальный корреспондент «Известий» побывал на таком концерте в одной из больниц Донецка.
«Спят курганы темные»
Артисты Донецкой филармонии дают один-два концерта в неделю. Выезжают в Макеевку, Харцызск, Торез, в районные больницы Донецка: раненые лежат во всех медучреждениях республики. В конце марта побывали даже в только-только отвоеванной Волновахе. Сегодняшний концерт организован в стенах клиники профзаболеваний, вчера здесь лечили шахтеров и металлургов, ныне основной контингент — военнослужащие.
Концерт проходит в небольшом актовом зале. Народ на первый взгляд собирается не очень охотно — звонки, что называется, отзвенели, а зал полон только наполовину. «Не все психологически готовы, кто-то, особенно из новоприбывших, пока замкнут, находится в ступоре, — разъясняют мне медсестры. — И немало лежачих».
Но зрители потихоньку подтягиваются. Кто-то, кажется, просто идет на звуки музыки…
В составе бригады — пять девушек. Перед выходом на сцену они заметно волнуются.
— Почему? — удивляюсь я: у всех за спиной десятки и десятки выступлений.— Всегда нервничаешь, а сейчас тем более, — отвечают. — Как вы думаете, каково это — петь перед людьми, у которых нет рук и ног?
Одна из артисток Виктория (фамилию просит не называть) добавляет:
— И просто ребят жалко. Слезы наворачиваются.— Что вы исполняете? — спрашиваю Викторию.— Александру Пахмутову. Ее музыка, по-моему, по-настоящему способна лечить и утешать.
Другая вокалистка — Екатерина Гладышева — делится, что она поет «Отчего так в России березы шумят» и «Перышко» группы «Любэ».
— Никогда бы не подумала, — улыбается. — Я ведь в основном арии и романсы исполняю.
Открывает концерт песня «Я не могу иначе» Пахмутовой, которая с первых нот вызывает в зале вполне ощутимую волну волнения и дрожи. Однако многие мужчины смотрят в сторону, делают равнодушный вид, а на самом деле, как объяснят девушки, просто стараются сдержать эмоции, не дать им выплеснуться наружу.
Далее следуют «Кони» Высоцкого, «Кукушка» Цоя, «Небо славян» Кинчева, песни «Любэ», «Родные места» Антонова. В один момент свет вдруг гаснет, аппаратура глохнет, и девчонки, посовещавшись, экспромтом а капелла начинают петь главный гимн донбасской земли — «Спят курганы темные». Зрители подхватывают. На этих строчках в сторону глаза больше не отводят даже самые упрямые, и никто не сдерживает выступающих слез…
Подвиг на поле боя
Среди зрителей на концерте — трубач духового оркестра Донецкой филармонии Александр Пристенский. Ему 24 года. Он лежит с тяжелым ранением: в коленном суставе сидит осколок. С начала мобилизации в Донбассе призвали на фронт больше 80 работников сферы культуры, из них 40 — из филармонии.
Про свой музыкальный путь Александр рассказывает, что всё началось в пятом классе в школе, когда он увидел выступление оркестра «Шахтерские звездочки», оказался очарован звуком трубы — «медным, торжественным и зовущим». Стал заниматься в детской студии. После окончил музыкальное училище, поступил в академию на эстрадно-джазовую кафедру. С 2017-го работает в филармонии, где до недавних пор исполнял, по его словам, всё — от вальсов до саундтреков к фильмам.
Призвали Александра 23 февраля. Оружие в руках прежде он не держал. И не собирался.
— Так и сказал: «Не возьму», это противоречит моим духовным убеждениям, — рассказывает Саша.
Скоро его назначили командиром отделения музыкантов, под началом парня оказалось 20 работников филармонии и Театра оперы и балета. Артистов отправили в Мариуполь, практически сразу бросили в бой.
— Взял сначала в руки пистолет, а потом автомат, выбора не осталось, — делится он. — Если командир — значит, нужно вести за собой.
Ранение Александр получил 14 апреля в боях в предпортовом районе. В этот день они (музыканты) двигались параллельно с двумя другими отрядами. На одном из участков попали под шквальный огонь — из пулеметов, минометов, снайперских винтовок. В этом бою Саша вытащил из-под обстрела двух раненых ребят из соседнего подразделения.
— Я увидел, что один солдат ползет на спине, истекая кровью, в нашу сторону, нога его волочилась по земле. Понял: надо спасать, — вспоминает собеседник. — Сказал двоим своим ребятам, чтобы прикрыли меня. Перебежал простреливаемый снайпером участок, чудом остался невредим. Дальше, укрывшись, подтащил раненого к себе, оказал ему первую помощь — нашел какие-то дощечки, привязал их к ноге ремнем. Поняв, что он немобилен, вынес на себе в безопасную зону… А потом вытянул второго, с осколочным ранением головы. Обоих погрузил в БТР и отправил в тыл в госпиталь.
Через минут 15, по словам Александра, ранило его самого.
— Мы с командиром другой группы прятались от обстрела в подъезде. Во время короткого затишья, чтобы выйти на связь и доложить об обстановке, пришлось выйти наружу. И в этот самый момент с их стороны прилетело три мины. Под эти осколки мы и попали…
О музыке, которая все эти дни не покидала его, Саша Пристенский говорит так:
— Она звучала внутри даже во время боев. Постоянно напевал про себя какие-то мелодии, которые знал или играл. Сейчас уже есть возможность слушать музыку, лежа на больничной койке. Правое ухо, правда, немного подводит из-за контузии, звон стоит. Но верю, что Господь поправит и всё наладится.
«Жизнь ведь вернется»
На концерт артистов филармонии заглянули и несколько женщин. Одна из них — пациентка Ольга, преподаватель музыкальной школы Мариуполя по классу аккордеона и сольфеджио. Вместе с раненой мамой ее привезли сюда месяц назад.
— Пришла, чтобы отвлечься, сбросить накопившуюся тяжесть, — говорит она. — Мы же вокруг видим только боль.
Ольга относительно здорова. У мамы — 69-летней Надежды Георгиевны — ушиб грудной клетки, перелом двух ребер и закрытая черепно-мозговая травма.
— Со 2 марта мы прятались в подвале своего частного дома в Ильичевском районе, — рассказывает Ольга. — Трагедия произошла 24 марта. Родители поднялись наверх и сидели за обеденным столом. Вдруг начался обстрел, я была внизу, под землей, а они не захотели спускаться, сказали: «Останемся здесь». Но обстрел оказался очень страшный. Когда всё закончилось, я поднялась наружу и закричала: «Отзовитесь, вы живы?» Папа лежал убитый, накрытый холодильником. Мама стонала…
Выбравшись, мать с дочерью пошли куда глаза глядят. Нашли недостроенное здание, забрались в его подвал и спрятались там. На улице стоял страшный холод, и ни присесть, ни заснуть внутри не представлялось возможным. На следующее утро дочка побрела искать другое убежище, но во время нового обстрела завалило подвал с мамой — пришлось искать людей, откопали. В этот же день после прямого попадания снаряда сгорел их дом, тело отца оставалось внутри…
Спустя несколько дней военные вывезли женщин в Донецк. Надежда Георгиевна лечится, хотя процесс выздоровления идет совсем туго.
— В мае хотим уехать обратно, — говорит Ольга. — Как и где будем жить — пока не знаю. Но знаю, что моя музыкальная школа осталась почти цела. Жизнь ведь вернется. Я буду работать там.
Сергей Прудников, Донецк