28 февраля исполнилось 100 лет со дня рождения Юрия Михайловича Лотмана. Ученого, популяризатора науки, писателя, телеведущего. Впрочем, в Тарту, где прошла почти вся его взрослая жизнь, его называли «градообразующим человеком». Действительно, уже в советские годы число тех, кто хотя бы слышал о «тартуской школе» Лотмана, значительно превышало число понимающих что-то в семиотике и вообще в филологической науке. Посвятив жизнь изучению языка и человеческой культуры как знаковой системы, Лотман с легкостью переводил даже сложные понятия на язык простого человека, и его телевизионные «Беседы о русской культуре» в 80-е могли потягаться в популярности с бразильскими сериалами. Об уникальной роли Юрия Лотмана в русской культуре вспоминают сегодня «Известия».
Сержант с филфака
Юрий Лотман был четвертым ребенком в интеллигентной семье в Северной столице. Его отец, Михаил Львович, в свое время окончил сразу два факультета Петербургского университета — математический и юридический. В советские годы он был известным в городе юрисконсультом. Мать будущего ученого, Сара Самуиловна, в молодости была портнихой, но впоследствии с успехом выучилась на зубного врача. Сестры Юрия также получили прекрасное образование: старшая, Инна, стала композитором, средняя, Лидия, — литературоведом, а младшая, Виктория, по примеру мамы выбрала медицинскую карьеру. Разумеется, младшему ребенку в семье также создали все условия для получения образования. Юрий окончил Петришуле – старейшую школу Петербурга, открытую еще в 1709 году и благополучно пережившую революцию. Юрию хорошо давались науки, так что выбор профессии был непрост. Как признавался сам Лотман в одном из поздних интервью, в молодости он мечтал стать энтомологом. Однако в итоге он принял другое решение, поступив на филологический факультет университета, ставшего к тому времени уже Ленинградским.
Проучиться ему довелось неполных два года: со второго курса молодой филолог был призван в армию. Вернуться к гражданской жизни удалось лишь шесть с лишним лет спустя. Гвардии сержант артиллерии Юрий Лотман за героизм в боях был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Прошел всю войну, был контужен, но вернулся в строй. Демобилизоваться удалось лишь в 1946-м, после чего Лотман вернулся в свою альма-матер.
В то время ленинградский филфак был местом легендарным, там преподавали корифеи. Одним из любимых лекторов будущего ученого стал Владимир Пропп, автор знаменитой «Морфологии русской сказки». Под его руководством Лотман писал свою первую курсовую работу. Впоследствии ученые, изучавшие лотмановское наследие, отмечали, что Лотман-структуралист во многом вышел из аналитически четких работ Проппа.
Там же, на факультете, Лотман познакомился с будущей женой, Зарой Минц. Лотман, по обычной студенческой бедности, рисовал для оформления университетских мероприятий портреты вождей, и однажды Зара с подругой подошли к нему с просьбой перерисовать «по клеточкам» портрет одного из партийных деятелей. Но Лотман, и так загруженный работой, отрезал, что рисует только за деньги. «Усатая сволочь!» — отрезала в его адрес будущая жена. Это, однако, не помешало большому чувству. Перебравшись из Ленинграда в Тарту, Лотман перевез Зару к себе из Волховстроя, где она преподавала в школе рабочей молодежи. Свадьба состоялась в марте 1951 года. С тех пор пара не расставалась до самой смерти Зары в 1990 году. Она вместе с мужем преподавала в Тартуском университете, была специалистом по лирике Блока. У них родилось трое сыновей, младший из которых, Алексей Юрьевич, исполнил юношескую мечту отца, став биологом.
Остров свободы
Окончив университет, Лотман и не задумывался о работе в Тарту. Он планировал остаться в Ленинграде, поступить в аспирантуру или преподавать, работая на одной из университетских кафедр. Но время для этих мечтаний было слишком неподходящим. В Советском Союзе разворачивалась кампания против «врачей-вредителей», и еврейское происхождение Лотмана не позволяло ему надеяться на академические вершины. Талантливого выпускника университет по-тихому «сплавил» в эстонский Тарту, где для него нашлось место преподавателя в педагогическом университете. Два года спустя он защитил кандидатскую диссертацию «Радищев в борьбе с общественно-политическими воззрениями и дворянской эстетикой Карамзина». Еще через пару лет молодой ученый перешел на работу в Тартуский университет, который вскоре, благодаря трудам Лотмана, приковал к себе внимание филологов всего мира.
Поворотным моментом в биографии Юрия Лотмана стало знакомство с группой московских семиотиков — ученых, работавших на стыке филологии и кибернетики, не пользовавшейся на тот момент благосклонностью властей. Самыми заметными фигурами среди них были Вячеслав Иванов и Владимир Топоров. Заведующий сектором Института славяноведения Топоров был одним из первых советских лингвистов, подхвативших идею структурализма — языка как знаковой системы, поддающейся формальному анализу. Иванов же организовал первый в СССР семинар по структурной и математической лингвистике на филфаке МГУ. Однако семинар вскоре прикрыли, а самого Иванова изгнали из университета за защиту Пастернака. В Тарту, однако, дышалось свободнее, и Юрий Лотман, ставший к тому времени заведующим кафедрой, пригласил Топорова прочитать цикл лекций, а также предложил университетский журнал «Ученые записки» как место для публикаций. Так сложился московско-тартуский семиотический кружок.
Структурный разбор текста, кибернетика в союзе с филологией — идеи структурализма захватили Лотмана. Ученый идет дальше, рассматривая культуру в целом как «вторичную моделирующую систему», а язык — как систему первичную, лежащую в основе культуры и во многом определяющую ее. Так на свет появилась новая дисциплина, на стыке науки и искусства: семиотика.
В 1964 году Лотман организует в эстонском Кяэрику Первую летнюю школу по изучению знаковых систем. Такие школы впоследствии проходили раз в два года, собирая цвет науки со всей страны. По итогам летних школ издавались «Труды по знаковым системам» — серии научных сборников, которые до самого распада СССР оставались единственной свободной трибуной для революционных идей Лотмана и его последователей.
В 1963 году Лотман получает профессорское звание — уже в статусе корифея, чьи труды внимательно изучаются филологами во всем мире. Но для своих коллег — профессоров, аспирантов, студентов из университетов Советского Союза — он становится больше чем просто прижизненным классиком. Тарту превратился в островок свободы, где высказываются самые крамольные идеи без оглядки на официальные рамки и цензурные запреты. Это не слишком нравится властям: Лотман попадает в разряд неблагонадежных, тем более ученый не скрывает своего критического отношения к марксизму и советской власти, в открытую водит дружбу с диссидентами.
В 1970 году, после того, как в доме Лотманов гостила поэтесса и диссидентка Наталья Горбаневская, семья пережила 9-часовой обыск. В бумагах ученого, однако, не нашлось ничего незаконного. Сам Лотман потом уже признался: на видном месте среди книг у него лежал крамольный «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, на который сотрудники КГБ просто не обратили внимания.
Евангелист русской культуры
Автор цитаты
«Дом на Бурденко.
Вот звонок у двери,
Легенда приглашает вас рукой,
Другой мешая в печке кочергой,
И лапу вам дает на счастье Джерри»
Так описывал быт Лотмана в Тарту Леонид Столович, преподаватель кафедры философии Тартуского университета, друг, соратник и биограф ученого. Лотман придавал мало значения бытовому удобству: в его доме не было центрального отопления, и он сам колол и пилил дрова, с удовольствием растапливая печь. Также он принципиально отказывался от установки в своем жилище телефона, со смехом утверждая, что этого ему хватило на фронте, во время службы связистом в артиллерии.
Зато, по старой университетской традиции, его двери были всегда открыты для коллег и учеников, причем в буквальном смысле: замок часто не запирался, и желающий увидеться с основателем семиотики мог свободно подождать его в гостиной и даже приготовить себе ужин. А желающих пообщаться с ним было немало. Как утверждают в один голос все, знавшие Лотмана, его отличала не только потрясающая эрудиция, но и невероятное обаяние, умение найти общий язык с любым, понять чужую мысль, поддержать ее и наполнить новым звучанием. Он был потрясающим рассказчиком, а умение вдохновить, направить, осознать старую проблему под непривычным углом заставляли каждого покидать его дом с чувством, «что ты должен немедленно бежать в библиотеку и заниматься», как писал тот же Леонид Столович.
В конце 80-х просветительский талант Юрия Лотмана, наконец, оценили и на телевидении. И, как оказалось, великий ученый вполне годился на роль телезвезды. Его «Беседы о русской культуре» выходили в эфир более 10 лет, обретя популярность, сравнимую с латиноамериканскими сериалами. Школьники, учителя, любители науки и просто увлеченные люди каждую неделю встречались лицом к лицу с персонажами отечественной культуры — от Радищева до Пушкина и Чехова. И каждый из них благодаря энциклопедическим знаниям и искренней увлеченности великого ученого оживал перед зрителями, становясь близким, понятным и интересным.
После смерти жены в 1990 году Юрий Лотман называл свою жизнь «эпилогом». Он умер в своем доме в Тарту 28 октября 1993 года и был похоронен на кладбище Раади рядом с Зарой.