В пользу ВВП в 2022 году будут играть ослабление ограничений добычи нефти в рамках ОПЕК+, высокая прибыль экспортеров в 2021-м и поддержка платежеспособного спроса населения. Рисками для роста экономики станут внешние рынки, кризис полупроводников, мировая инфляция и ужесточение денежно-кредитных политик. Такое мнение в интервью «Известиям» высказала замминистра экономического развития Полина Крючкова. Что касается инфляции, то повышенная индексация пенсий на 8,6% не окажет негативного влияния на рост цен. Правительство, в свою очередь, и дальше будет принимать меры по поддержке граждан. А резкое изменение монетарных политик может стать «черным лебедем» для курса рубля.
«Все центральные банки внимательно следят за ситуацией»
— Число заболевших коронавирусом в России каждый день бьет рекорды из-за штамма «Омикрон». Как вы оцениваете влияние этой ситуации на экономический рост в 2022 году?
— Сейчас рано говорить о конкретных эффектах «Омикрона» на экономический рост России, да и мира в целом. Но уже понятно, что его влияние будет другим по сравнению с предыдущими штаммами. Если раньше распространение коронавируса было опасно для экономики локдаунами и закрытиями, то в случае с «Омикроном», который характеризуется прежде всего большим количеством заболевших, основное влияние будет связано с тем, что люди находятся на больничном. Насколько серьезный эффект это даст на экономический рост, пока сложно сказать.
— По плану весной Минэкономразвития будет корректировать прогноз. Ваше ожидание по росту ВВП в размере 3% может быть изменено?
— Для того и поставлена дата корректировки прогноза, чтобы понять, какие изменения необходимы и необходимы ли. Давайте сначала дождемся итогов прошлого года. Первая оценка Росстата должна появиться буквально на днях.
— Но какие факторы сейчас играют в пользу роста ВВП?
— Первый фактор, который будет играть «в плюс» в нынешнем году, — это, безусловно, плановое ослабление ограничений в рамках ОПЕК+. У нас нефтедобыча еще не восстановилась, и ее рост будет стимулировать смежные секторы. Второй фактор «в плюс» — прошлый год был достаточно успешным для компаний, особенно для экспортеров. В результате в экономике накопились серьезные финансовые ресурсы, которые могут быть инвестированы. Третий фактор — сделано достаточно много для поддержания платежеспособного спроса, и это тоже позволит экономике развиваться.
— Какие экономические риски сегодня первостепенны, на ваш взгляд?
— Первый и основной риск — мировая конъюнктура, внешние рынки. Известный пример: мировой кризис полупроводников и его влияние на автомобильную промышленность. Как долго продлится такой кризис? Он же не единственный, сбоев в цепочке поставок достаточно много, этот просто наиболее известный, наиболее явно бьющий по потребительскому рынку. То, насколько быстро такие кризисы будут рассасываться и будут ли возникать новые сбои в мировом масштабе, безусловно, будет влиять на экономический рост и в мире в целом, и в России в частности.
Следующий риск — высокая мировая инфляция. Причем это вопрос не только цен, но и экономического роста. Ситуация будет зависеть от того, как быстро страны в мире будут ужесточать свою денежно-кредитную политику и как это будет влиять на другие факторы, связанные с платежеспособностью компаний, с накопленными долгами и так далее. Всё это создает очень высокий уровень неопределенности. Сейчас все страны, все центральные банки внимательно следят за ситуацией, потому что слишком медленное ужесточение ДКП может привести к дальнейшему раскручиванию инфляции в мировом масштабе. Слишком резкое ужесточение тоже приведет к массе неприятных последствий. Все будут очень внимательно смотреть и тщательно взвешивать.
Ужесточение ДКП оказывает и будет оказывать сдерживающее влияние на экономику, но, с другой стороны, не позволяет дальше развернуться инфляционной спирали. Можно долго дискутировать, насколько допустима высокая инфляция в обмен на экономический рост, но надо понимать, что только мерами ДКП инфляцию в том виде, который у нас сейчас, остановить вряд ли возможно. Слишком много факторов влияют на нее, помимо денежно-кредитной политики отдельной страны.
«Деньги не берутся из ниоткуда»
— Какие еще меры для сдерживания инфляции, кроме увеличения ключевой ставки, у нас есть?
— Правительство уже применило много дополнительных мер — например, демпферы и плавающие пошлины, которые показали свою эффективность.
Что очень важно: правительство прибегает и будет прибегать к разнообразным мерам по поддержке потребителей, причем не только конечных, но и промежуточных товаров — это, например, субсидии хлебопекам, субсидии на покупку кормов и так далее. Они тоже позволяют сбить цены. Но решать проблемы надо на разных горизонтах.
В долгосрочной перспективе снизить цены без расширения предложения нельзя, особенно в сфере продовольствия. На это сделана главная ставка.
— Одной из мер правительства, связанных с высокими темпами роста цен, стала повышенная индексация пенсий — на 8,6% в 2022 году. В экономику попадут дополнительные 173 млрд рублей, которые, скорее всего, будут потрачены на продовольствие и товары потребительского спроса. Не приведет ли это к дополнительному росту инфляции?
— Мы считаем, что влияние этих факторов мало. Деньги не берутся из ниоткуда: дополнительные выплаты финансируются из дополнительных ненефтегазовых доходов. Поэтому здесь дополнительного давления не происходит, более того, мы можем посмотреть эффекты выплат прошлого года (в сентябре 2021-го пенсионеры получили единовременно по 10 тыс. рублей. — «Известия»). Они не привели к резкому всплеску роста цен, а скорее поддержали спрос на более длительном промежутке. В этом смысле я бы считала, что инфляционное влияние этих мер незначительное. Но они очень важны с точки зрения поддержания спроса, а значит, в долгосрочном плане и роста экономики.
«Политика отвязывания рубля была правильной»
— Сегодня мы наблюдаем ситуацию, когда высокие цены на нефть сопровождаются слабым курсом рубля. При аналогичной стоимости нефти в 2018 году доллар был на 10 рублей дешевле. Только ли геополитикой такая разница обусловлена? Стоило ли вообще отвязывать курс рубля от нефти?
— Конечно, стоило. Слишком крепкий рубль так же плох для экономики, как и слишком слабый, поэтому политика его отвязывания была правильной. Другое дело, что сейчас, в принципе, происходят очень нетипичные процессы в целом в мировой экономике, даже невзирая на геополитический фактор. Например, у нас разошлись цены на нефть и на газ. Это прямым образом оказывает влияние на курс рубля.
Что касается сравнения с 2018 годом, взять любую произвольную точку и сравнивать, почему там было вот так, а сейчас иначе, мне кажется, неправильно. Идут некие процессы, соотношение меняется. Насколько меняется, насколько эти процессы устойчивы, мы посмотрим.
— Как вы считаете, помимо геополитической ситуации и постоянной санкционной риторики, есть ли еще какие-то «черные лебеди» для рубля в ближайшей перспективе?
— В принципе, все резкие движения в сфере ДКП в мире могут привести к тому, что инвесторы начнут перекладываться из развивающихся рынков в развитые, то есть в более стабильные. Понятно, что в краткосрочном периоде это может оказать дополнительное давление и на курс, и на доходность облигаций, и на российские фондовые индексы. Может быть, это давление для РФ будет менее чувствительным, чем для других стран, которые относятся к emerging markets (развивающимся рынкам), но тем не менее.
«Меры по поддержке населения в 2020-м позволили снизить уровень бедности»
— Планирует ли Минэкономразвития начать прогнозировать уровень бедности на постоянной основе? Если да, когда будет готов первый такой прогноз?
— Сейчас изменились подходы к определению прожиточного минимума, а значит, к измерению уровня бедности. После того как мы определимся, какие показатели в наибольшей степени подходят для прогнозирования, мы, скорее всего, включим их в прогноз. Но задача не просто в том, чтобы прогноз состоял из неких показателей, они же нужны для принятия управленческих решений.
Понятие «уровень бедности» означает, что мы провели где-то черту, и основная дискуссия крутится вокруг того, где мы ее проводим — выше или ниже. Но намного важнее другое: как распределены доходы, какие категории граждан в нижней части, какие — в верхней. Именно это определяет социальную политику. В 2020–2021 годах правительство по поручению президента всё активнее стало проводить таргетированную политику на поддержку семей с детьми с низкими доходами — самой уязвимой категории населения. Антикризисные меры по поддержке населения в 2020-м позволили при общем кризисном падении доходов даже несколько снизить уровень бедности.
— А много ли россиян столкнулись именно с сокращением зарплат, а не доходов в целом?
— Такое явление было, в кризис оно бывает всегда, потому что люди уходили на неполную занятость и в неоплачиваемые отпуска, на пике закрытия выросло число безработных. Но снижение зарплат произошло краткосрочно, в самый первый период локдауна, однако в целом по 2020 году реальные зарплаты выросли.
— Оценивал ли Минэк долю среднего класса в населении России, а также его динамику на фоне кризиса?
— Есть различные подходы — что такое средний класс, какие есть способы его измерения, какие плюсы и минусы в различных определениях. На мой взгляд, сама по себе концепция среднего класса интересна с исследовательской точки зрения, но его определение сильно зависит от того, что мы хотим узнать. Мы, безусловно, исследуем разные аспекты распределения доходов и активов населения. Это необходимо для оценки воздействия на экономический рост, на спрос, на социальную политику, на региональную политику.
«Государство — инвестор последней инстанции»
— Многие экономисты считают, что высокая доля государства в экономике России тормозит рост, потому что оно априори менее эффективный собственник, чем частники. Согласны ли вы с этим? Как Минэк оценивает долю государства в экономике страны?
— Оценка доли государства в экономике очень зависит от методологии. Опять же, вопрос, что именно мы хотим понять. При прочих равных условиях государство — менее эффективный собственник, но именно при прочих равных. Надо смотреть на конкретный контекст. Если мы возьмем компанию А государственную и компанию Б частную, может ли компания А быть более эффективной, чем компания Б? Такое вполне возможно.
Надо ли повышать эффективность государства в экономике? Да, надо. Надо ли создавать стимулы, чтобы повышалась эффективность частного сектора экономики? Да, надо.
Возможно, государство — инвестор последней инстанции. Если сократится его присутствие, частные компании бросятся строить автомобильные дороги? У меня есть определенные сомнения на этот счет. А вот если будут построены дороги, частные инвесторы придут развивать бизнес вокруг дорог. Здесь более сложное соотношение государства и частного сектора, поэтому говорить в терминах «много», «мало» не стоит.
— И в завершение, каковы ваши главные ожидания от 2022 года? Например, привыкнем ли мы к появлению новых штаммов, снизится ли нервозность?
— Конечно, какие-то вещи, ограничения с нами надолго. То, что маска стала предметом гардероба на годы, наверное, факт. Ковид принес в нашу жизнь новую реальность. В целом экономика и люди адаптировались к изменениям, но и дальше нам придется жить и адаптироваться к меняющемуся миру.