В Центральной России «Омикрон» уже вытесняет «Дельту». Для того чтобы распространиться по другим регионам, этому невероятно заразному варианту коронавируса потребуется всего пара недель. И шестизначные цифры ежедневных заражений скоро станут реальностью. О том, сколько раз можно переболеть ковидом, как меняются правила вакцинации с учетом «Омикрона», можно ли заразиться двумя штаммами одновременно и когда наступит конец пандемии, в интервью «Известиям» рассказал заместитель директора по научной работе ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Александр Горелов.
Год вакцинации
— Ровно год назад в России началась массовая вакцинация от COVID-19. Чего удалось достичь за этот год, какие остаются проблемы?
— Главное достижение в том, что удалось доказать эффективность вакцины, показать, что при соблюдении графика введения вакцинирующих и ревакцинирующих доз можно избежать тяжелого течения заболевания и попадания людей в отделения реанимации и интенсивной терапии. Это ключевой факт, который продемонстрировал, что все вакцины, зарегистрированные в России, эффективны и безопасны.
Главное, чего мы не достигли, — это необходимых темпов кампании. Если бы мы к сентябрю имели 60-процентный охват вакцинацией, то сейчас не пришлось бы ставить задачу 80-процентного охвата. Возможно, этот порог будет повышаться.
Исследования в нашей стране и в мире демонстрируют разницу в течении и, самое главное, в исходах заболевания при разных уровнях коллективного иммунитета. Мы знаем, что при одинаковом числе заболевших в России и Великобритании — схожих странах по возрастному спектру — летальность была несопоставима: у нас около 1 тыс. умерших в день, а там 100 человек в день.
Наглядный пример убедительной победы над «Дельтой» — это Япония, где стопроцентное соблюдение рекомендаций по гигиене рук, ношению масок и социальной дистанции плюс вакцинация не менее 80% населения привели к тому, что мы наблюдали феномен элиминации вируса. В день на 130-миллионную Японию отмечалось всего 100 случаев ковида, и не было летальных исходов. Это наглядное подтверждение эффективности вакцинопрофилактики.
— Высокая смертность в России больше всего связана с недостаточным числом вакцинированных?
— Это, бесспорно, ключевой фактор. В пик эпидемии смертность в России — 2,5%, основная часть потерь приходится на лиц 65+. Понятно, чем возраст выше, тем больше соматической патологии. Мы знаем, что вирус не только сам вызывает осложнения, но и обостряет хронические заболевания. Вирусные агенты нарушают медикаментозную ремиссию при сахарном диабете, гипертонической болезни, причем декомпенсация наиболее часто происходит у возрастной категории.
К сожалению, независимо от страны, если человек попадает на аппарат ИВЛ, то летальность доходит до 80%. Это крайне тяжелое течение, а на ЭКМО (экстракорпоральная мембранная оксигенация. — «Известия») и того больше — погибают девять из десяти пациентов. Это крайне тяжелая ситуация, которая, к сожалению, коррелирует с возрастом.
— Спасает ли прививка от ИВЛ?
— Она особенно актуальна для людей 65+. Эти люди наиболее восприимчивы к инфекции. Но им тоже нужна социальная активность, поэтому далеко не все сидели дома. У нас значительная прослойка одиноких пожилых людей — им нужно посещать магазины, аптеки, поликлиники, где риск встречи с возбудителем возрастает. Поэтому своевременная вакцинация этой категории так важна.
— С учетом прихода «Омикрона» было много разговоров, что снижается эффективность вакцин. Есть ли какие-то рекомендации, как сейчас надо прививать? По-прежнему раз в полгода?
— В подходах принципиально ничего не меняется, используются те же самые вакцинальные платформы, потому что доказана их эффективность. С приходом нового штамма изучается вируснейтрализующая способность, и было показано, что эффективность снижается с 97% до 80%, но не упала ниже допустимого порога.
При наличии ревакцинирующей дозы происходит расширение репертуара антител, при этом вакцинальная платформа может меняться, способность защищать сохраняется на достаточно высоком уровне. Самое сложное было вначале — разработать саму вакцину, технологию производства и масштабировать производство. Сейчас поменять их компоненты не представляет какого-либо труда.
— Какие разрабатываются новые вакцины?
— Много научных организаций сейчас активно участвуют в процессе разработки новых вакцин и препаратов, проводят соответствующие испытания. Но нужно отдавать себе отчет, что в мае 2020 года мы имели 43 кандидатных препарата, а реально до вакцин дошло только три.
Две недели на раскачку
— Что сейчас еще преобладает — «Дельта» или уже «Омикрон»?
— Всё зависит от регионов. В Москве, Московской области и Санкт-Петербурге мы с уверенностью говорим, что уже идет постепенное вытеснение «Дельты». По мере приближения к Дальнему Востоку, там сейчас циркулирует «Дельта», потому что до этих регионов она дошла с опозданием. В европейской части одна ситуация, за Уралом — несколько иная. Самое главное, что мониторинг проводится постоянно. У нас есть опорные точки в каждом субъекте РФ, и 24 института Роспотребнадзора контролируют каждый из них.
— Когда новый штамм дойдет до регионов? С «Дельтой» процесс занял несколько месяцев.
— От двух недель. Быстро, потому что каникулы завершились тем, что к нам из 20 стран привезли «Омикрон». Были страны-лидеры, из которых привозили больше или меньше, но разлетелись-то они везде. Сейчас ввоз из-за границы уже не ключевой источник, есть распространение инфекции внутри страны, штамм появился в популяции. Есть случай в Ростове-на-Дону, где ребенок и мама, которые никуда не выезжали, заболели одномоментно. То есть воздушно-капельная передача инфекции говорит сама за себя.
— «Омикрон» именно вытеснит «Дельту» через пару недель или просто распространится?
— Будем надеяться, что вытеснит. Но какое-то время они будут циркулировать совместно.
— Вы сказали, что надеетесь. Почему?
— Мы не можем сказать однозначно, что этот штамм вызывает более легкие формы болезни — всё зависит от индивидуальных генетических особенностей. Пока не представляется возможным сказать, как в российской популяции поведет себя штамм. Но факт, что он минимум в три раза заразнее, остается фактом. Поэтому шестизначные цифры заражений ежедневно — это скорые реалии. На пике «Дельты» у нас был прирост в 40 тыс. с небольшим. Если «Омикрон» в три раза более заразный, цифра будет шестизначная.
— Есть ли уже представления об особенностях «Омикрона»?
— Проявления в основном стереотипны и в абсолютных цифрах как бы говорят о меньшей тяжести течения заболевания, но широта распространения делает пропорции абсолютно такими же: если в реанимацию попадали 5%, то они и будут попадать. Да, количество тяжелых форм относительно уменьшилось, но за счет того, что число заболевших увеличилось, возрастает нагрузка на здравоохранение.
— В каких регионах мира есть потенциал для рождения нового варианта вируса?
— Мутация получает название исходя из того, в лаборатории какой страны она была обнаружена. Возможно, тот же «Омикрон» зародился в других частях Африки, но его обнаружили в ЮАР, потому что уровень науки там выше. То есть нельзя сказать, что мы знаем настоящую родину каждого варианта вируса.
Это не единственная загадка «Омикрона». Изначально предполагали, что мутировать будет «Дельта», а в итоге появился «Омикрон» — разновидность уханьского варианта, который почти замер на время и циркулировал где-то в Африке.
Есть парадокс: «Омикрон» имеет множество мутаций, а по сути это веточка уханьской разновидности коронавируса. Поэтому сложно сказать, где в следующий раз появится новая мутация. В этой ситуации есть плюсы: вакцины были разработаны как раз под уханьский вариант. Поэтому, на мой взгляд, они показывают хорошую чувствительность к «Омикрону».
Бескомпромиссный диалог
— Как можно стимулировать людей вакцинироваться, носить маски? Нужно ли вести диалог с сомневающимися и антиваксерами?
— С сомневающимися нужно и важно вести диалог, потому что только через просвещение лед недоверия тает. Есть определенная категория антиваксеров, которая в силу религиозных устоев не будет вакцинироваться, потому что они не вакцинируются от всего. С лицами, которые недостаточно просвещены, сомневающимися, прежде всего и должна проводиться работа. На мой взгляд, ключевым моментом в успехе является блокировка антивакцинаторских сайтов. Да, мы немного опоздали, на Западе это делается достаточно давно. У нас почему-то семя недоверия сеется в том числе и через подобные сайты.
— Речь, наверное, не столько о сайтах, сколько о людях, которые транслируют эти мнения?
— Бесспорно. Безнаказанно транслируют, не имея для того достаточного уровня знаний. Когда один из докторов сделал публикацию о том, что вакцина от гепатита В
параллельно ассоциируется с развитием аутизма у детей, были проведены многочисленные исследования, доказавшие, что связи нет никакой. Мало того что изъята статья, заблокирована, так этот доктор лишен права заниматься врачебной деятельностью.
— С убежденными антиваксерами есть смысл вести диалог?
— Прямой диалог нужно вести для того, чтобы в аудитории, на которую они воздействуют, в кругу их воздействия сомневающиеся получили объективную информацию. Должны быть конкретные факты, а не «одна соседка сказала другой». Да, никто не отрицает того, что на примере AstraZeneca были зафиксированы тромбозы так называемые. Но их было при популяционной оценке 6–9 на 1 млн, а при использовании аскорбиновой кислоты в качестве витамина — 39 на 1 млн. Но никто же такие цифры не сравнивает. Сторонники антиваксеров говорят, что якобы им не давали трибуну. Я возглавляю Национальное общество инфекционистов России. У нас в мае в Москве был конгресс по инфекционным болезням. Никто из антиваксеров не заявился, когда съехались все профессионалы из России, никто на прямой диалог не пошел. За кулисами можно говорить: «А нам не дают трибуну, а нас не пригласили, а наше мнение…» Огромное количество петиций они пишут во все органы, но на прямой диалог со специалистами идти не готовы.
Два в одном
— Всё чаще мы слышим о повторных случаях заболевания ковидом. Насколько часто можно им болеть? Есть ли предел?
— Предела на самом деле нет. В настоящий момент частота повторных заражений в нашей стране не превышает 1%. Дело в том, что иммунитет — типоспецифический. Скажем, гриппом мы болеем каждый раз заново.
Антитела — это ключ, но замок можно открыть и отмычкой. Если антитела были «сделаны» под конкретный «замок», новый штамм коронавируса сработает как отмычка. Новый вариант коронавируса не полностью адекватен выработанным антителам. Есть отдельные участки генома, которые не мутируют, поэтому антитела узнают образ вируса, но «прочитывают» его полностью. Поэтому и вакцинированные болеют. Но легче, потому что частично антитела их защитили. Переболевший человек тоже, скорее всего, перенесет повторное заражение в более легкой форме.
Поэтому считается, что через полгода после перенесенного заболевания нужно создать гибридный иммунитет — естественный плюс вакцинальный. Именно для того, чтобы в организме были разные антитела.
— Вакцинироваться и ревакцинироваться лучше разными вакцинами?
— Согласно методическим рекомендациям Минздрава, автором которых я в том числе являюсь, ревакцинация в идеале должна проводиться любой зарегистрированной вакцинальной платформой. Чтобы разнообразить спектр антител, вакцинные препараты можно менять. Этот вопрос еще изучается, но пока что Минздрав придерживается именно такой позиции, с которой я готов согласиться.
— Можно ли заразиться несколькими вариантами коронавируса одновременно?
— Да, такие прецеденты уже фиксировали. Но чаще один вариант в организме побеждает второй. Вообще же есть три сценария: два вируса в организме усиливают друга друга, ослабляют или существуют параллельно, когда каждый добегает до своего рецептора, не замечая один другого. Но чаще происходит взаимодействие с другими вирусными агентами, например с гриппом. Японские ученые показали, что в таком случае болезнь протекает в шесть раз тяжелее.
Роспотребнадзор поэтому и призывает параллельно прививаться от гриппа и от коронавируса. Мы в 2020 году очень интенсивно прививались — около 90 млн человек сделали прививку от гриппа, поэтому его, по сути, не было. А в этом сезоне эпидемия гриппа началась уже в конце августа. В эту кампанию привились примерно 60 млн человек. Грипп в этом году неприятно активен. А после окончания каникул можно ждать еще большей его активизации.
— Глава ВОЗ сказал, что 2022 год должен стать последним для пандемии коронавируса. Для этого утверждения есть реальные основания или это только
надежда?
— Прогноз сделан на основании математической модели, но не всегда прогнозы совпадают с реальным положением дел. Нам пророчили завершение пандемии летом 2020 года, но пришел британский вариант, и заболеваемость, которая к лету снизилась, опять пошла в рост.
Хотелось бы верить, что 2022-й станет завершающим. Но если принять во внимание, что сейчас вакцинировано по миру только 11% населения, то представьте, какое количество людей еще переболеет тем же самым «Омикроном» в ближайшее время. Хотелось бы приблизиться к 60% коллективного иммунитета по всему миру, но существует проблема доступности вакцинации. Некоторые страны, в частности африканские, не имеют доступа к вакцине. Поэтому окончание пандемии в 2022 году — это надежда на появление света в конце тоннеля. К сожалению, пока вирусу есть где развиваться, он будет продолжать мутировать.