Казалось бы, что особенного: в здании Императорской Академии художеств 11 декабря (29 ноября) 1871 года открывалась выставка работ нового объединения русских живописцев — известных и не очень. Невесть какое событие для избалованного культурными событиями Санкт-Петербурга. Однако открытия ждали с нетерпением, и выставка эта стала одним из самых значительных явлений в русской культуре XIX века. Впрочем, ее настоящий масштаб и значение стали очевидны только спустя много лет, когда оказалось, что движение передвижников аккумулировало лучшие художественные силы своей эпохи. «Известия» — о первой выставке Товарищества передвижных художественных выставок.
Как проходили первые выставки передвижников
Незадолго до открытия выставки в «Петербургских ведомостях» было опубликовано письмо членов нового объединения — профессоров Николая Ге и Михаила Клодта, а также академика Ивана Крамского, — в котором разъяснялось, что главная цель передвижного показа картин состоит в том, чтобы не только дать жителям провинций познакомиться с русским искусством, но и проследить этапы его дальнейшего развития. А перед отправкой в провинциальные города Товарищество передвижных художественных выставок решило показать наиболее интересные произведения столичным зрителям. Здесь же указывалось, что плата за вход составит 20 копеек, но по понедельникам она будет увеличена до 1 рубля — весьма значительной по тем временам суммы. Такой странный для нашего времени ценовой подход демонстрировал, что основной аудиторией выставки являются люди небогатые, тем же, кто хочет насладиться картинами в уединении и тишине, выделяется лишь один день.
На столичной выставке свои работы представили 16 авторов: Владимир Аммон, Сергей Аммосов, Алексей Боголюбов, Николай Ге, Карл Гун, Лев Каменев, Федор Каменский, два барона Клодта (Михаил Константинович и Михаил Петрович), Иван Крамской, Василий Максимов, Григорий Мясоедов, Василий Перов, Илларион Прянишников, Алексей Саврасов и Иван Шишкин.
Через два месяца выставка переехала в Москву, оттуда в Киев и Харьков. На этих этапах в экспозиции вошли работы еще четырех мастеров, а суммарно зрители увидели 82 работы. От начала до конца выставку сопровождали только два автора — Перов и Мясоедов, остальные участвовали на каких-то отдельных этапах.
Коммерческий результат оказался вполне обнадеживающим — было продано картин на 23 тыс. рублей, а входная плата компенсировала затраты на организацию и переезды. Интересно, что большинство картин было продано еще во время их экспонирования в столице (некоторые даже до официального открытия выставки), но по правилам товарищества поступили они к новым владельцам лишь после годичной поездки по другим городам. Первую выставку в Петербурге посетили 11 555 человек, в Москве — 10 440, в Киеве — 2831, в Харькове — 4717.
Следующая выставка расширила географию и, помимо столичных городов (Петербург, Москва и Киев), остановилась в Риге — 3730 посетителей, в Вильно — 1824, в Кишиневе — 1083. Ну а больше всего зрителей пришло в Одессе — 6474 человека. При этом почти всюду до трети посетителей составляла учащаяся молодежь.
Последующие выставки кроме уже названных городов принимали Казань, Орел, Полтава, Саратов, Нижний Новгород, Тула, Варшава и др. Позже стали проводиться и параллельные выставки, где экспонировались работы прошлых лет. Их принимали Ярославль, Кострома, Казань, Симбирск, Самара, Тамбов, Воронеж, Новочеркасск, Ростов, Екатеринославль, Херсон, Николаев, Чернигов…
Что писали о передвижниках газеты
Отчеты о первой выставке опубликовали все крупные газеты страны. В возглавляемых Некрасовым «Отечественных записках» высказался сам Салтыков-Щедрин:
Автор цитаты
«Нынешний год ознаменовался очень замечательным для русского искусства явлением — некоторые московские и петербургские художники образовали товарищество. Отныне произведения русского искусства, доселе замкнутые в одном Петербурге, в стенах Академии художеств, или погребенные в галереях и музеях частных лиц, делаются доступными для всех. Искусство перестает быть секретом, перестает отличать званых от незваных, всех призывает и за всеми признает право судить о совершенных им подвигах».
Как появилось Товарищество передвижных выставок
Прямой предшественницей передвижников в советское время принято было считать «Петербургскую артель художников», которая возникла после знаменитого бунта четырнадцати выпускников Императорской Академии художеств 1863 года. Молодые художники дружно отказались выполнять предложенную им ректоратом выпускную конкурсную работу, посчитав ее условия неравными, а тему — неактуальной. Получив свидетельства, они создали артель, основанную на идее взаимопомощи и совместного труда, что очевидно перекликалось с идеями Чернышевского, описанными в «Что делать?». Тем более что книга впервые была опубликована примерно за полгода до создания артели. А поскольку эта конструкция великолепно ложилось в сентенцию Ленина о том, что одним из источников (и составных частей) марксизма были идеи социалистов-утопистов, то и спорить с такой последовательностью в советское время никто не решался.
На деле же организационная преемственность между этими обществами довольно условная, хотя идеологическая связь очевидна. Из всех участников «Санкт-Петербургской артели» к передвижникам примкнули лишь Кирилл Лемох да Иван Крамской, который хоть и был идейным вдохновителем артели, к 1870-му году из нее уже практически вышел. Знаменитый критик Владимир Стасов даже критиковал артельщиков за это.
«Артель… занятая своими делами, как-то равнодушно взглянула на необычную затею и, к своему стыду, осталась в стороне от нового полезного дела», — писал он в статье «Передвижная выставка 1871 года», опубликованной в 333-м номере «Санкт-Петербургских ведомостей» за 1871 год.
Характерно, что идея создания товарищества возникла у художников, которые много лет провели в Европе и только недавно вернулись в Россию, — Николая Ге и Григория Мясоедова. Их поддержали Перов и Саврасов, а потом и многие другие, в основном московские живописцы. В ноябре 1869 года инициативная группа направила письмо, обращенное в петербургскую артель. В нем содержалось предложение объединить усилия для организации подвижных выставок (именно так, слово «передвижные» появилось позже) и просьба к коллегам — «по возможности представить этот проект в одном из Ваших четверговых собраний, на общее усмотрение». В конце москвичи просили известить их о решении: «Надеемся, что идея устройства подвижной выставки найдет в Вас сочувствие и поддержку и что Вы будете так добры не оставить нас без ответа».
Письмо было зачитано и обсуждено на заседании артели и в целом вызвало одобрение, но ответа москвичи так и не дождались — то ли из столичного снобизма, то ли из-за того, что членов артели на тот момент больше волновали их внутренние проблемы.
Зато активное участие в создании новой организации принял неистовый смутьян Крамской. В свое время именно он был лидером «бунта 14», инициатором создания артели, ее вожаком. Он же одним из первых ушел из нее, когда жесткие правила существования «разбились о быт». Как последовательный борец с формализмом и идейной пустотой, Крамской не мог не принять предложения московских художников, а в силу присущей ему энергичности, политической активности и безусловной харизматичности вскоре стал лидером нового товарищества. Признавая авторитет Крамского, автор самой идеи общества Мясоедов писал ему в личном письме: «...Радуюсь, что и Вы приложили Вашу руку к нашему делу. Это уже ручательство за успех».
Но до успеха было еще далеко, а пока художникам нужно было придать обществу официальный статус и в первую очередь зарегистрировать его в Министерстве внутренних дел. Для этого требовалось взвешенно и аккуратно сформулировать устав. Работа велась удаленно, по переписке, но непосредственным автором текста был Крамской. Весьма характерна в данном случае еще одна выдержка из письма Мясоедова к Крамскому:
Автор цитаты
«В писании сказано: «Будьте мудры как змии и кротки как голуби» — вот программа действий, на мой взгляд. Исполнить ее нужно так. Прежде всего, изготовить устав, то есть довести его до совершенства и утвердить законным путем, сделать это как можно без шуму и проворней, затем — готово болото, черти сами полезут. Двадцать человек дружных и решительных достаточно, чтобы вести дело с успехом, а первый успех увлечет за собой все».
Впрочем, как часто бывает в России, успеху дела способствовала не отточенность формулировок, а «мохнатая лапа». Столбовой дворянин Мясоедов нашел доступ к министру внутренних дел генерал-адъютанту Александру Тимашеву (кстати, академику скульптуры и почетному члену Академии художеств), о чем сообщил в письме к провинциальному мещанину Крамскому от 21 сентября 1870 года:
Автор цитаты
«Когда будете подавать на утверждение устав, хорошо бы, если бы Вы известили дня за четыре или пять, потому что есть возможность достать письмо к Тимашеву, в котором попросят его (или его жену) обратить внимание на наше дело…».
Идея создания товарищества была четко сформулирована в первом параграфе его устава:
Автор цитаты
«Товарищество имеет целью, устройство с надлежащего разрешения передвижных художественных выставок в видах: а) доставления возможности желающим жителям провинции знакомиться с русским искусством и следить за его успехами, б) развития любви к искусству в обществе, в) облегчения для художников сбыта их произведений».
Ниже следовали пункты, касающиеся правил приема и финансовой деятельности товарищества. Предполагалось, что прием будет осуществляться на основании голосования участников общего собрания, по личному заявлению от соискателя. Все участники товарищества брали на себя обязательство предоставлять на выставки картины, ранее нигде не выставлявшиеся (кроме исключительных случаев), и отчислять 5% от полученных за продажу картин средств в общую кассу. Туда же шли сборы от продажи билетов. Ежедневные вопросы должно было решать правление, избираемое общим собранием.
Далекий от политики устав был без проблем утвержден, после чего началась подготовка к первой выставке. Стоит оговориться, что некоторые из учредителей, поставив свою подпись под коллективным начинанием коллег, никакого участия в жизни товарищества не принимали и даже картин своих на выставки не давали. Зато были другие, готовые присоединиться к содружеству, причем с ростом популярности передвижных выставок их число множилось. В этой подвижности и переменчивости состава кроются причины того, какие различные, порой диаметрально противоположные отзывы можно услышать о деятельности товарищества.
За что критиковали передвижников
Некоторые авторы видели в деятельности художников-передвижников в первую очередь бунт против Императорской Академии художеств, стремление вырваться из рамок классического канона, который был построен в основном на мифологических и религиозных сюжетах. Отчасти это верно, но как это согласуется с тем, что первая выставка проходила именно в стенах академии? Инициатор «антиакадемического» «бунта 14» Крамской к этому времени сам уже был академиком и профессором. И, кстати, вполне классических академических сюжетов на древнегреческие или библейские темы на выставках передвижников было предостаточно.
Часто говорят о том, что передвижников объединяло критическое восприятие современной им жизни, гипертрофированный реализм в описании окружающей действительности. И действительно, есть масса работ, обнажающих самые темные стороны бытия простых людей. Здесь «Тройка» и «Проводы покойника» Перова, «Неравный брак» Пукирева или «Перед венцом» Журавлева. Но рядом с этими реалистичными полотнами были вполне идиллические крестьянские образы Абрама Архипова, сказочные сюжеты Виктора Васнецова или красочные исторические полотна Андрея Рябушкина. Да и работ на исторические темы они создавали в достатке — взять тех же Николая Ге, Василия Сурикова, Аполлинария Васнецова.
В советское время принято было видеть в творчестве передвижников протест против самодержавия, находить в их живописи отражение идей революционеров-народников. Но это не мешало тому же Репину написать «Речь Александра III к волостным старшинам» или знаменитое «Заседание Государственного совета», а Крамскому — едва ли не главному бунтарю среди передвижников — рисовать портреты императорской семьи.
Как труд художников переоценили
Наверное, несправедливо воспринимать творчество передвижников вне контекста времени, и не только в российском, но и в мировом масштабе. В науке и технике, театральной и музыкальной жизни, архитектуре и литературе России происходили огромные изменения. Капиталистические отношения вытесняли старый дворянский уклад из всех сфер жизни, что отражалось в том числе и на живописцах. Художники вынуждены были коммерциализировать свой труд, ориентируясь уже не на аристократию, а на буржуазию, которая превращалась в единственного реального заказчика произведений искусства.
География потенциального художественного рынка расширялась, но чтобы продать работы, нужно было их представить и привезти, благо, теперь это можно было сделать с помощью железной дороги, да еще предварительно застраховав возможные убытки.
Утверждать, что материальный аспект не был существенным, вряд ли стоит, но единственным он точно не был. Художники теперь могли выбирать сюжеты и форму по своему разумению, не оглядываясь на мнение академии или традиции высшего общества. Благодаря системе выставок они совместно отбирали качественные работы и предлагали их публике. И, пожалуй, главная заслуга товарищества как раз в том, что оно способствовало формированию вкуса общества и созданию цивилизованного художественного рынка, на котором каждый мастер мог найти свое место — в составе товарищества или вне его. Именно благодаря передвижникам художественный труд стал уважаемым и почетным, а настоящие мастера могли рассчитывать на значительные гонорары.