Один из лидеров нижнекамского «Нефтехимика» последних лет — нападающий Павел Порядин. Он выступает за клуб седьмой сезон, и его можно назвать главным старожилом наряду с форвардом Маратом Хайруллиным. И это притом, что обоим хоккеистам всего по 25 лет. В двух предыдущих регулярных чемпионатах Континентальной хоккейной лиги (КХЛ) Порядин набирал 29 (14+15) очков по системе «гол+пас» и сыграл важную роль в выходе своего не самого бюджетного клуба лиги в плей-офф 2020 года. В том же сезоне Павел дебютировал за сборную России на Кубке Карьяла и попал на Матч звезд КХЛ в Москве. В нынешней регулярке он набрал 14 (3+11) очков и пытается помочь «Нефтехимику» снова пройти в плей-офф. В интервью «Известиям» Порядин рассказал о своем неожиданном попадании в Нижнекамск, пережитом ковиде и возможностях, которые дает потолок зарплат.
— Вы родом из Москвы, но уже семь лет играете в Нижнекамске. Как после мегаполиса прижились в таком небольшом городе?
— Я в Нижнекамске в свое время получил шанс достаточно быстро подняться сначала в МХЛ (Молодежная хоккейная лига. — «Известия»), потом в КХЛ. Этим надо было пользоваться, поэтому без проблем освоился в городе. Тем более и клуб создал все условия для прогресса. Хотя попал я сюда не самым обычным образом.
— Это как?
— После выпуска из школы играл в родном Зеленограде, который у нас считается Москвой. Был там младше всех, но имелась хорошая перспектива играть и тренироваться с ребятами постарше. Отыграл там два сезона. Затем позвавший меня тренер перешел в «Капитан» (Ступино). Уже следующая ступенька, чуть выше — МХЛ. Я перешел вслед за ним в Ступино. Отыграл и там два сезона, во втором мы попали в плей-офф, прошли первый раунд — хорошая команда была. И президент «Капитана» сказал мне и еще двум ребятам ехать на просмотр в Нижнекамск. Приехали. И тут был момент: приносим корешки от билетов, чтобы деньги вернули. А нам говорят: «Что вы такие скромные? Вы уже наши ребята, мы вас выкупили». А изначально говорили, что это просто просмотр. Буквально два-три дня прошло, и оказалось, что мы принадлежим «Нефтехимику». И так получилось, что задержался здесь уже на семь лет.
— Получается, даже вещи не собрали для полноценного переезда?
— Да, но там конец сезона уже был, закончился плей-офф. Поехали на одну-две недельки. Собрали нас сначала в первой команде «Нефтехимика», уже после сезона. Потренировались там недели две, какие-то товарищеские игры провели и вернулись домой. Это было в марте, а в апреле мы прибыли в Нижнекамск тренироваться с «Реактором» (молодежная команда «Нефтехимика». — «Известия»). Летом я приехал на предсезонные сборы уже с большим чемоданом.
— В первой команде вы две недели тренировались у Владимира Крикунова. Он вас сразу шокировал нагрузками?
— До приезда туда я был о них наслышан. И, конечно, было тяжело тренироваться. Но больше преобладало то, что надо было доказывать, работать. Атмосфера интересная, новый уровень. Условия шикарные, так что на нагрузки не обращал внимания. Понимал: если хочу быть в таких условиях, надо работать.
— А потом эти упражнения с баллонами не надоедали?
— Мне лично эти баллоны не так страшны. Общался с ребятами, кто был уже не первый год в «Нефтехимике» — они говорили, что раньше было еще жестче. Я нормально это переносил: тренировка такая, нужно быть готовым к этому. Просто название, может быть, страшное, необычное — «баллоны». А так…
— Когда в последний заход Крикунова в московское «Динамо» игроки выкладывали в соцсетях видео тех тренировок, смотрелось жутковато.
— Ну, может, и страшновато. А в реальности делов на 30–40 секунд. Потом отдыхаешь, ждешь. Тоже интересная работа.
— Помогало?
— Помогало. Не зря и у Владимира Васильевича столько достижений. Всё равно это дает плоды. Плюс силу и характер закаляло.
— Что нового привнес в игру нынешний тренерский штаб во главе с Олегом Леонтьевым?
— Штаб очень мотивированный, у них первый сезон в КХЛ. Им хочется доказать, а нам интересно с ними работать. У нас молодая команда, у игроков и тренеров совпало видение по поводу современного хоккея — активный, агрессивный. Главный тренер — человек открытый: общается, спрашивает. Интересуется, как лучше сделать, как мы видим игру, объясняет, как он ее видит. Находит точки соприкосновения. Когда их много, это приносит результат.
— Вам с Маратом Хайруллиным всего по 25 лет, но по стажу вы главные ветераны «Нефтехимика». Это накладывает особую ответственность?
— Нас больше спрашивают, как лучше сделать в той или иной игровой или тренировочной ситуации. Необычно. Раньше ты был молодой и смотрел, как тренеры подзывают старших посоветоваться. А теперь подзывают тебя. Семь лет в клубе пролетели быстро. Сейчас уже возраст не сказать что молодой. Но 25 лет — самый расцвет сил.
— Два года назад под руководством Вячеслава Буцаева была 10-матчевая серия побед в КХЛ, вызов в сборную. После того сезона ваш многолетний партнер по «Нефтехимику» Дамир Шарипзянов ушел в «Авангард» и выиграл Кубок Гагарина. Не обидно, что вам не удалось перейти в «Ак Барс» и также побороться за трофей?
— Есть регламент, и в силу возраста ты ограничен в переходах. Было предложение из «Ак Барса», но не получилось: «Нефтехимик» повторил предложение казанцев, поэтому я остался. Таков регламент. Но, как видите, можно и из Нижнекамска получать вызов в сборную, если хорошо играешь в клубе.
— В «Нефтехимике» ощущаете, что при жестком потолке зарплат можете бороться за что-то большее, чем просто выход в плей-офф?
— Думаю, да. Есть моменты уже, где нет лимитов, больших возможностей у богатых клубов. Открываются возможности для таких команд, как «Нефтехимик». Дальше всё идет от подбора игроков, от того, как менеджер сработает. В этом году и дальше будут команды-открытия, будут меняться обладатели Кубка Гагарина. Есть хорошие шансы у средних клубов, которые раньше могли только попасть в плей-офф, а сейчас могут замахнуться и на победу.
— Вас не драфтовали клубы НХЛ. Но были варианты переехать в Северную Америку?
— Когда хорошо играешь на международном уровне, за сборную — общение на эту тему есть. Думал об этом, но решил все-таки пока не смотреть в ту сторону. Хочется психологически быть готовым к тому менталитету, к той игре. Приятно, что был интерес. Но я не зацикливался на этом.
— Как пережили пандемию?
— Еще в начале первой волны переболел с супругой. Хотя старались соблюдать все меры предосторожности: когда был карантин, на пакеты из магазина пшикал антисептиком. Официально положительного ПЦР-теста не сдавал. Но в определенный момент понял, что пропало обоняние. И, когда делал пробежку, ощутил, что не могу дальше бежать. Уже позже сдал на антитела, и было выявлено их наличие. Они и сейчас держатся на том же уровне. С этим ковидом вообще необычная ситуация. В прошлом сезоне некоторые наши ребята в «Нефтехимике» слегли с поражениями легких, половина парней из «Реактора» заболела. А тесты — отрицательные.
— Как относитесь к регламенту КХЛ, по которому в случае массовых заболеваний в команде или выходите молодежным составом, или отказываетесь играть ценой технического поражения, но никаких переносов?
— Двоякая ситуация. Мне тяжело дать точный ответ. Можно долго говорить про за и против. Лига разобралась. Наверное, правильно. Все в рамках регламента действовали.
— Зрелищного матча может не быть, но «Нефтехимику» в начале прошлого сезона игра полумолодежным составом не помешала выиграть пару встреч.
— Да, я в них играл. Два звена было из МХЛ, два основных. С одной стороны, это плюс для ребят из молодежной команды. Шанс показать себя. Но с другой стороны, в таких матчах очки очень важны. Особенно когда в конце сезона пары баллов не хватает для плей-офф, тогда и вспоминаешь эти игры. Но лигу можно понять — это тяжелое решение.
— Вам приходилось в тех матчах ребят из МХЛ как-то мотивировать на правах старожила?
— Наоборот. Думаю, они и без меня понимали, что такой шанс предоставляется нечасто. С одной стороны, ребята из основы заболели, с другой — пандемия дала шанс молодым. Кто-то им воспользовался. Кто-то — нет. Но все выкладывались по полной.
— Вблизи вы очень похожи на Артемия Панарина. Вас часто путают?
— Ну так, говорят. Частенько. Я всматриваюсь и не знаю… Может, черты лица чем-то и похожи. Людям виднее, не знаю. Наверное, у нас есть что-то общее.