«Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души», — пел когда-то Владимир Высокий. В случае с Сезарией Эворой эти строки перестали быть метафорой — пусть уроженка далеких островов Зеленого Мыса и не слагала сама стихов, всё ее творчество было пронизано самой настоящей, почти что первобытной поэзией. 27 августа самой знаменитой уроженке Кабо-Верде исполнилось бы 80 лет — в день юбилея «Известия» вспоминают уникальную певицу.
Унылое место
Слава пришла к Эворе поздно по любым меркам — на шестом десятке. Начиналась же биография певицы без особых перспектив — нищая семья в нищей португальской колонии на краю света. Сезария появилась на свет в порту Миндело на острове Сан-Висенте, бывшем гнезде пиратов и работорговцев. Звучит романтично, но, увы, после отмены рабства (на островах Зеленого Мыса оно просуществовало аж до 1878 года) и окончательной ликвидации флибустьеров колония впала в окончательный упадок. Да и полученная в 1974 году независимость не сделала жителей Кабо-Верде много богаче — по размеру ВВП на душу населения страна стоит в начале второй сотни, между Монголией и Украиной, а по индексу человеческого развития чуть-чуть уступает Таджикистану и Киргизии.
Ее прозвали «босоногой дивой» — и это босохождение и на сцене, и в жизни было не столько символом, сколько данью привычке. Большую часть своей жизни певица провела в климате, не особо требующем туфель и ботинок (как не вспомнить соответствующую главу из «Королей и капусты»). Впрочем, климат этот, пожалуй, наложил свой отпечаток и на привычки аборигенов, и на их музыку — монотонные и печальные песни, именуемые «морна», выросшие на питательном субстрате культуры Западной Африки и португальских городских «романсов» фаду и модиньо.
Русский писатель Иван Гончаров, посетивший острова на борту фрегата «Паллада» в 1853 году, так описывал здешние места: «Берег между скалами весь пустой, низменный, просто куча песку, и на нем растет тощий ряд кокосовых пальм. Как всё это вместе взятое печально, скудно, голо, опалено! Пальмы уныло повесили головы; никто нейдет искать под ними прохлады: они дают столько же тени, сколько метла. Всё спит, всё немеет. Нужды нет, что вы в первый раз здесь, но вы видите, что это не временный отдых, награда деятельности, но покой мертвый, непробуждающийся, что картина эта никогда не меняется». Сама Сезария, скупая на слова и немного застенчивая женщина, говорила о своей родине так: «Там довольно уныло. Но и в унылости есть своя красота».
Спасающий голос
После смерти отца семилетнюю Сезарию отдали в приют — мать, работавшая кухаркой, не могла прокормить шестерых. В 16 лет девочка вернулась в семью — надо было помогать матери поднимать остальных. Вскоре Сизе (как ее до сих пор по-свойски называют в Кабо-Верде) пела для гостей кафе и ресторанов Минделы. По крайней мере, это позволяло семье не голодать; но условия жизни оставались ужасающими. «Они жили все в одной комнате, а через дыры в полу была видна комната этажом ниже. Хуже всего, мать почти ослепла и им приходилось направлять почти каждый ее шаг. Не голодали они только потому, что Сезария пела в барах и зарабатывала почти достаточно. Ее голос спас их всех», — рассказывал годы спустя очевидец.
И какой это был голос! Чуть надорванный (певица всю жизнь курила и не отказывала себе в алкоголе), с невероятной глубиной интонаций и силой. Если верно утверждение, что морна — это блюз Кабо-Верде, то Сезария была его Билли Холидэй. В 1960-е Эвора начала петь для пассажиров круизных лайнеров, проходивших через Минделу, и рассказы об удивительной босоногой певице потихоньку распространялись по Европе и Америке. Но лишь в 1988 году 47-летней Сезарии удалось сделать первую профессиональную запись; спустя четыре года альбом Miss Perfumado сделал ее звездой мирового масштаба.
Иронично, но эти медитативные, с легким надрывом песни люмпенов из богом забытой африканской страны первым делом были, как нынче модно говорить, «апроприированы» состоятельной европейской богемой — людьми, в своей жизни ходившими босиком разве что у бассейна на вилле в Сен-Тропе или по дорогому ковру в просторной студии в Четвертом аррондисмане Парижа. Тексты на экзотическом для уха европейца кабувердьяну — креольском языке Кабо-Верде — также сыграли свою роль в популярности песен Эворы в модных кофейнях и барах европейских столиц. Слова убаюкивали, но не отвлекали; паривший же поверх аккомпанемента голос Сезарии говорил обо всем и вовсе невербально.
Пожалуй, именно Эвора с ее достаточно простой и привычной европейскому уху мелодикой и монотонными, хотя и изощренными ритмами (напомним, пик славы певицы пришелся на эпоху расцвета рейвов) окончательно сделала жанр world music понятным и близким широкому слушателю. Важным было и то, что морна по определению существовала в плоскости поп-музыки — пусть и в достаточно архаичной ее форме. «Этника» внезапно обернулась своей бытовой стороной: вместо экзотики в перьях и буйства карнавала — уютная, приземленная женщина в возрасте, разве что живущая на далеком, богом забытом острове в Атлантике.
Триумф и тишина
Ее записи разошлись по всему миру более чем в 6 млн экземпляров, ей восхищались знаменитые режиссеры (Эмир Кустурица специально пригласил ее записать песню для «Андерграунда») и музыканты. Мадонна просила Эвору выступить на своей свадьбе, а потом на дне рождения, но оба раза получила отказ — главная звезда Кабо-Верде уже отпела свое на вечеринках. К тому моменту она собирала залы на 20 тыс. мест. На манеру исполнения новый масштаб не повлиял — «я одинаково пою перед президентом, компанией рыбаков в баре или публикой в большом концертном зале». К концу жизни она была кавалером французского ордена Почетного легиона и Большого креста португальского ордена Генриха-мореплавателя, лауреатом «Грэмми» и «Виктуар де ля мюзик». Восторженная пресса называла ее курящей и пьющей бабушкой поп-музыки. Эвора скромно отмечала в ответ, что курят и пьют многие бабушки, а она сама, по крайней мере, отказалась от виски. Впрочем, для земляков ее дом в Миндело оставался открытым всегда — даже за сутки до смерти она принимала гостей, просто зашедших с улицы выразить свое почтение королеве морны.
Эвора умерла 17 декабря 2011 года, едва отметив 70-летие. Незадолго до смерти она объявила, что уходит со сцены — здоровье певицы было сильно подорвано. В Кабо-Верде был объявлен двухдневный траур, память же о «босоногой диве» остается и поныне. Памятник певице установлен в аэропорту Минделы, который с 2012 года носит имя Сезарии Эворы, а ее портрет украшает банкноты и почтовые марки этой маленькой страны. Песни ее продолжают звучать на радиоволнах самых разных стран, а на родине ее по-прежнему боготворят — босоногую женщину в простеньком платье, впервые поместившую Кабо-Верде на культурную карту мира.