В Госдуму VIII созыва гарантированно пройдут нынешние парламентские партии, при этом шансы новых малых политсил невелики, считает генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров. В интервью «Известиям» он оценил ход предвыборной кампании, прокомментировал интерес россиян к заграничному летнему отдыху, назвал самых популярных зарубежных политиков и рассказал о предпочтительных для граждан мессенджерах.
«Для большинства избирательная кампания еще не началась»
— Большинство прогнозов, основанных в том числе на рейтингах ВЦИОМа, говорят о том, что в Думу VIII созыва пройдут те же четыре партии, которые в ней и были. Почему мы видим такие показатели, хотя постоянно говорим о запросе на изменения?
— У меня нет сомнений, что все четыре партии, которые сегодня представлены в Госдуме, окажутся и в новом созыве. У них есть бренды, известные лидеры, политические машины, разветвленная сеть партийных организаций, финансовые ресурсы. Есть всё необходимое для того, чтобы взять планку в 5%, а это миллионы голосов! Чтобы партии, уже представленной в Думе, потерять это представительство — это надо постараться! Нужно сделать много ошибок. Удержаться проще, чем выпасть из гнезда.
А вот для того чтобы прорваться в Думу тем, кого там сегодня нет, уже нужны сверхусилия. Потому что политическая ситуация в стане устоялась. И, кстати, не забудем, что политика — это очень дорогое удовольствие. Я что-то не вижу среди новых партий большого числа желающих тратить деньги на политику. Может быть, только «Новые люди» сегодня это делают… Означает ли это, что вместо новой Думы мы получим ту же самую — старую? Ни в коем случае! Просто основное обновление пойдет не через смену партийных брендов, а через смену кандидатского корпуса — причем в каждой из парламентских партий. Думаю, здесь обновление будет минимум на уровне 40–50%, а то и выше.
— За последние годы у нас появилось много новых малых партий. Тем не менее эксперты указывают на их нишевость и говорят о низких шансах стать партиями с действительно федеральным охватом. Почему они не могут найти универсальную повестку?
— Каждая несчастливая партия несчастлива по-своему. У кого-то есть деньги, но нет ярких персон. У кого-то есть персоны, но нет денег. У кого-то есть то и другое, но нет партийной организации, сетки, и времени построить ее тоже уже нет. Кто-то слишком полагается на готовность россиян попробовать что-то новое, не думая о том, что только этого запроса недостаточно, нужно еще и адекватное предложение. Таким образом, шанс на обновление партийной системы существовал, но пока не реализовался. Большинство партий-новичков довольно бездарно провели последние два года и не смогли собрать набор ресурсов, минимально необходимых для прохождения в Государственную думу. Поэтому их там, скорее всего, и не будет. Если хотя бы одна из них прорвется, это будет почти чудо.
— Хотелось бы обсудить привычные партийные бренды. Как было воспринято привлечение в федеральную пятерку «Единой России» лиц, которые до этого не сильно ассоциировались с партией?
— Сергей Шойгу — один из родоначальников партии, он из нее никуда и не уходил. Сергей Лавров — олицетворение того, что россияне ценят, наверное, больше всего в политике нынешнего руководства страны: независимый внешний курс, курс на самостоятельность и суверенитет. Денис Проценко — сверхновая звезда, ворвавшаяся в федеральную повестку всего год назад на волне коронавируса, актуализировавшей потребность в защите общественного здоровья. Елена Шмелева и Анна Кузнецова олицетворяют образование, воспитание и демографию. Набор, мне кажется, очень логичный, разумный и эффективный. Он выглядит оптимальным в нынешних непростых условиях.
— Противоречия в рядах коммунистов и справороссов активно обсуждают эксперты, аналитики и СМИ. Влияют ли эти трения и неразберихи в элитных кругах партий на их рейтинги и отношение россиян?
— Нет, не влияют. Все эти скандалы носят внутриэлитный характер. Если они кого-то и волнуют, то только настоящих партийных фанатов, но таких у нас в России немного. Для большинства россиян избирательная кампания, по сути, еще не началась. Их сейчас заботят совсем другие темы и проблемы. Кроме очевидного COVID и проблематики, связанной с вакцинацией, это рост цен, проблемы образования, здравоохранения, рынка труда, несоответствие доходов расходам, которые растут. Если выборы в Госдуму и переместятся в фокус внимания россиян, то, думаю, ближе к концу августа.
— Говорят, что ЛДПР — партия вождистского типа, которая держится только на политической форме ее лидера. Есть ли будущее у ЛДПР без Владимира Жириновского?
— В отличие от коммунистов, у ЛДПР нет какой-то идеи, которая цементировала бы партию и после ухода лидера. Сам Жириновский — очень яркая личность, он был и остается самым интересным актером на российской политической сцене, удерживает внимание и симпатии значимой части избирателей вот уже три десятилетия. Думаю, до тех пор, пока он будет в ресурсе, беспокоиться о судьбе ЛДПР не стоит. Однако на следующий день после его схода с политической сцены вопрос встанет ребром. Это судьба большинства лидерских, вождистских партий. Правда, через некоторое время после распада может последовать возрождение такой партии — уже с новым лидером, который будет зарабатывать очки на ностальгии по Жириновскому. Такой вариант тоже не исключен.
— Вы перечислили темы, которые россиян волнуют и не дают им заметить думские выборы. Решения каких вопросов граждане ждут от Думы нового созыва?
— От Думы наши граждане мало что ждут. Они рассматривают ее в лучшем случае как приводной ремень исполнительной власти, в худшем же — как «ярмарку тщеславия» для людей, которые пошли туда не народу служить, а собственные карманы набивать. Отсюда и низкая явка на думские выборы. Но определенное политическое значение они все-таки имеют. Какое? Их результаты обозначают актуальный общественный запрос на корректировку либо продолжение политики президента. Идя на выборы, люди подают сигнал — какого курса они ждут от главы государства. И он, разумеется, к таким сигналам внимательно прислушивается. Так что цель выборов Думы больше и выше, чем просто смена или сохранение ее состава.
«Сегодня Олимпиада превратилась в соревнования национальных амбиций»
— Олимпиаду в Токио, официальный старт которой был дан 23 июля, называют «тихой». Каков интерес россиян к мероприятию и с какими видами спорта наши граждане связывают наибольшие надежды?
— Низкий интерес, как и во всем мире. Дополнительный фактор в нашем российском случае — невозможность выступать нашей национальной сборной под своим флагом. Эта психологическая травма серьезная, и она снижает интерес людей к Олимпиаде в Токио. Надеемся, что это закончится, и к следующим Играм уже всё будет иначе. Сегодня Олимпиада превратилась в соревнования национальных амбиций. То есть люди болеют за своих, а если нет своего серьезного фаворита, то начинают уже выбирать кого-то другого.
— Вы сказали, что отсутствие флага на Олимпиаде стало травмой и влияет на низкий уровень интереса, но тем не менее последние победы в плавании, в тхэквондо, в спортивной гимнастике — это всё равно напоминало атмосферу народного единения, которая была и в те годы, когда Россия выступала с флагом…
— Это нормально. Как известно, сегодня нации выясняют отношения не на полях сражений, а на полях футбольных, хоккейных и прочих соревнований, поэтому любая победа радует. Другое дело, что градус этой радости далеко не такой, каким он был, например, во времена сочинской Олимпиады.
— Прививочное диссидентство в последние недели постепенно сходит на нет. Граждане осознают безальтернативность вакцинации или всё решает принудительный подход для отдельных категорий россиян?
— Есть один параметр, с которым напрямую коррелирует готовность людей прививаться, — это страх перед болезнью и смертью. Страх растет, когда начинается новая волна инфекции. Пока эта волна раскручивается, восходит к своей пиковой точке, усиливается запрос на защиту. Как спастись? В первую и вторую волны надежда была на маски, социальное дистанцирование, локдауны. Сейчас главные ожидания связаны с вакцинацией, это усиливает мотивацию прививаться. Плохая новость состоит в том, что, как только мы достигнем пика третьей волны и она пойдет на спад, страх тоже начнет снижаться. А значит, темпы вакцинации снова упадут. И нас потом будет ждать четвертая волна, может быть, пятая — в общем, бесконечный тупик. Так что надо искать пути, как поддержать темпы вакцинации, несмотря на снижение страха. Целому ряду стран, от Израиля до Америки, это удалось.
— Против российских вакцин идет информационная атака, в том числе на нашем информационном поле. Доверяют ли россияне отечественным препаратам и насколько сильно желание взаимного признания вакцин с тем же самым Евросоюзом?
— Эта вакцинная война очень сильно повредила вакцинации в России. Дело даже не в критике «Спутника» или «ЭпиВакКороны». Критика Moderna, Pfizer и прочих иностранных вакцин снизила доверие людей к вакцинам вообще. Если критикуют одну вакцину, это рикошетом бьет по всем остальным.
Конечно, есть те, кто хотел бы уколоться Moderna или Pfizer, если бы такая возможность была. Наши опросы показывают, что мало того, что люди доверяют «Спутнику», они еще и гордятся тем, что мы смогли одними из первых такую вакцину создать. Все хотят гордиться российской вакциной! Но вот применять ее к себе готовы не все.
Если интересно мое личное мнение, то оно таково: информационные войны надо заканчивать как можно быстрее и взаимно признавать препараты. Надо давать людям возможность прививаться разными вакцинами — если хотят иностранными, то и ими тоже, но уже за свои деньги.
— Нарушение иностранными социальными сетями российского законодательства заставляет политиков говорить о возможном ограничении работы ряда популярных сервисов — Facebook и YouTube. На не самом популярном в России Twitter технологии замедления уже отработали. Как россияне воспримут, если будет ограничена работа более популярных площадок?
— Россияне распробовали свободу доступа ко всевозможным ресурсам — и развлекательным, и образовательным, и коммерческим, — и терять эту свободу никто не хочет. Но значительной частью наших респондентов интернет воспринимается не только как пространство свободы, но и как пространство вседозволенности. Люди боятся, что наши дети, внуки на просторах интернета встретятся с порнографией, насилием, рекламой, дезинформацией, с фейками, с пропагандой, гей-пропагандой… Существуют течения и группы, которые требуют ужесточить госрегулирование интернета в целях защиты от таких и других напастей. Но гораздо больше тех, кто хотел бы пользоваться теми каналами и платформами, к которым все привыкли. Раздражать эту группу для политиков достаточно опасно, особенно в предвыборный период.
— В начале марта в ходе нашей с вами беседы вы говорили о том, что «Байдена в России еще не распробовали». Его администрация, несмотря на показное негативное отношение к РФ, дает и позитивные сигналы: доброжелательная встреча в Женеве, урегулирование многолетней проблемы с «Северным потоком – 2». Каково отношение россиян к новому американскому руководству сейчас и нет ли ностальгии по Дональду Трампу?
— Популярность Трампа в России на самом деле уже в 2018 году стала сходить на нет. От него ждали, что он проведет новую «разрядку», но ничего не получилось. Именно при Трампе много новых санкций было введено. Так что надежды на него не оправдались. Не было особых иллюзий и по поводу Байдена. Встреча Путин–Байден на отношение к Америке в нашей стране пока никакого существенного влияния не оказала.
Сам факт встречи оценен позитивно: общаться лучше, чем воевать. Но никаких публичных решений, которые бы людям показали, что всё, мы идем к восстановлению отношений, не прозвучало. Так что состояние сегодня скорее напоминает «ни войны, ни мира». Все друг к другу присматриваются, следят друг за другом и стараются не делать резких движений. Точно так же и люди следят за политиками и пока оценок своих не меняют.
«Прежние со сцены сошли, новые нас не вдохновляют»
— За какую сборную больше всего болели россияне на прошедшем чемпионате Европы по футболу?
— Конечно, за Россию. После того как наша сборная сошла с дистанции, болели за фаворитов — Англию и Италию. На четвертом месте по симпатиям — Украина, самая близкая нам страна, хотя уже и не совсем братская.
— Какие самые популярные зарубежные политики у россиян?
— До 2014 года были одни, после — другие. Тройка лидеров: Александр Лукашенко, Нурсултан Назарбаев, Си Цзиньпин. До недавнего времени Лукашенко был номером один, теперь несколько меньше симпатий к нему стало. Назарбаев, хотя уже и не президент, но очень высоко оценивается — мудрый политик и друг России. Си Цзиньпин — руководитель очень сильного, мощного и дружественного нам Китая. Как видим, все политики — с пространства бывшего СССР или с Востока. На Западе же — ни в Германии, ни во Франции, ни тем более в Британии и США — россияне не видят политиков, на которых можно было бы ориентироваться. Прежние со сцены сошли, новые нас не вдохновляют.
— Все мы сегодня сидим в мессенджерах. Какие из них наиболее популярны у россиян?
— Viber и WhatsApp — самые популярные мессенджеры. Вы москвич, поэтому для вас Viber — это что-то удивительное. Вы на 200 км от Москвы отъедете и узнаете, что там Viber пользуются почти все. Telegram далеко не самый популярный, хотя быстро растет.
— Какие страны наши граждане сейчас больше всего предпочитают для отдыха?
— Турция и Египет по-прежнему остаются всероссийскими здравницами. Новость об открытии рейсов в Шарм-эш-Шейх и Хургаду воспринимается очень позитивно. Есть, конечно, и опасения, что всё это ненадолго. Именно поэтому ажиотаж наблюдается с билетами туда: их мало, а цены растут, повинуясь закону спроса и предложения. Предпочтительным выбором в условиях ковидной закрытости для россиян остается Россия.
— Открытия какой страны ждут больше всего?
— Уже открыли и Египет, и Турцию. У всех остальных более мелкие группы фанатов. Италия, Франция — наши фавориты в Евросоюзе. Но туда нас пока не пускают.