Предметы квартирного быта — стол, стул, книжный шкаф, вазочки. Фотографии Иосифа Бродского, разными почерками написаны стихи, не только его. Рядом — старая телефонная будка, берешь трубку, а оттуда доносится голос поэта, читающего свою «Большую элегию Джону Донну»... Стена сада петербургского Фонтанного дома стала «холстом» для выставки, посвященной литератору и приуроченной к 80-летию со дня его рождения. Она бесплатная и под открытым небом, ее украшают только шуршащая под ногами листва и сумрак, а подсветка создает особый эффект. Формат «на свежем воздухе» сейчас актуален, ведь петербуржцы опасаются находиться в закрытых помещениях вне дома.
Под крышей дома не своего
Символично, что выставка проводится Музеем Анны Ахматовой. Бродский перед ней преклонялся, сама она очень ценила молодого поэта и как могла помогала, когда его отправили в ссылку. Пока музей Бродского в Доме Мурузи, где он жил с родителями до своей вынужденной эмиграции, не открылся, Ахматова дала приют коллеге по цеху. Знаменательно и то, что Фонтанный дом — это одновременно и Шереметевский дворец, где висит девиз Шереметевых Deus conservat omnia («Бог сохраняет всё»). Выставка затрагивает тему памяти, одну из ключевых для Бродского, и называется «Сохрани мою тень» — рефрен из стихотворения «Письма к стене».
— Выставка была задумана еще в начале карантина, — рассказала «Известиям» сотрудник музея Светлана Александрова. — В рамках нашей работы с посетителями мы записали много интервью, несколько десятков часов, задавали самые разные вопросы. Музыкант и певица Ольга Чикина на вопрос «Что для вас Бродский?» ответила: «А он помогает мне проходить сквозь стены». У нас в саду есть такая стена «для творчества», на которой посетители пишут стихи и не только. Вот и возникла идея использовать ее для уличной выставки.
На фоне унылых экспозиций иных литературных музеев выставки Музея Ахматовой выигрывают за счет того, что здесь понимают значение художника, дизайнера и даже режиссера. Этот проект воплотила «Творческая мануфактура ПТХ» (Маша Небесная, Женя Исаева) в соавторстве с режиссером Яной Туминой. Они «разверстали» на плоскости стены квартиру. Каждый сектор соответствует какой-то комнате. Если идти слева направо, то получается, что с улицы — где висит телефонная будка — заходишь в подъезд, поднимаешься по ступеням, оказываешься в прихожей, далее — кабинет, кухня, спальня...
Это конкретная квартира в Доме Мурузи, где находились легендарные полторы комнаты. В условной парадной висят почтовые ящички, на крышке каждого номер только одной квартиры — 28. Переворачиваешь эти крышки, а там — то пожелтевшие листья, то обрывки телеграммы, то титул сборника стихов Ахматовой с ее подписью Бродскому, «чьи стихи кажутся мне волшебными». Эта книга — одна из тех редких вещей, что он взял с собой, навсегда покидая СССР, ее оригинал хранится в музее вместе с остальной коллекцией, подаренной вдовой поэта.
Безвыходно материальный мир
Разумеется, на уличной выставке не используются подлинники. Но фото, документы, печально известная статья «Окололитературный трутень» в «Вечернем Ленинграде» — всё это скопировано и состарено качественно. Предметы пусть и не имеют исторической ценности, но выразительно встроены в фальшивые стены. Распиленная мебель обыграна так, будто она частично вошла в бетонную поверхность. Висящее в прихожей пальто наполовину зацементировано, как уходящий в стену рельеф. Тут понимаешь, как же легко то, что живо. Оно переходит в вечность, каменеет, становится памятником. Иногда плоскость стены как бы расчищена: снят слой, а там — какие-нибудь осколки посуды, предъявленные в виде археологического клада. А встроенные стеклянные окна и вовсе раздвигают пространство, создают иллюзию глубины. На это работает и то, что стена звучит — за счет встроенных колонок. Приближаешься к ней и слышишь голоса, шаги, музыку.
И всё же это — условная квартира. В кабинете висят фото американского периода. Советская автобусная вывеска «при входе» в дом задает игровое начало: да, расписан маршрут автобуса 47, который на самом деле ходил в Ленинграде, но первый пункт — Дом Мурузи, а последний — Венеция, остров Сан-Микеле (место погребения Бродского). С одной стороны, эта выставка опирается на подробно показанный вещный мир, «мир, безвыходно материальный», а с другой — тут выход в метафизику. Всё это резонирует с поэтикой Бродского.
Взятый за основу образ стены воплотился многогранно. В подробном рассматривании осколков советского быта и правда есть что-то археологическое. Возникает стена и в контексте еврейской культуры. Для еврея стена сакральна и вовсе не знаменует тупик, как в европейской цивилизации. И конечно, авторы выставки, добиваясь объема на плоскости, ориентировались на фрески Древнего Рима, столь любимого поэтом. Римляне, которых окружали сплошные стены, пытались преодолеть их материальность, отсюда игры с перспективой. Как и здесь, на выставке, посвященной 80-летию Иосифа Бродского.