Город-музей Новая Ладога в Ленинградской области потерял две жемчужины деревянной архитектуры XIX века. Впрочем, здания, хотя и имели статус объектов культурного наследия, находились в заброшенном состоянии. Кто стоит за поджогами, остается пока невыясненным. Глава СКР взял расследование под личный контроль — за последние годы в этом городке были сожжены шесть домов, построенных еще во времена Пушкина, Гоголя, Чехова. «Известия» разбирались, почему историческая память гибнет в огне.
Ночь музеев
Пожар в историческом центре старинного купеческого городка на берегу Ладоги, случившийся на днях, стал уже пятым за последние пару лет. Жертвой возгорания вновь стало здание, ценное с исторической точки зрения.
«Возбуждено уголовное дело в отношении неустановленного лица по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 243 УК РФ («Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов РФ, включенных в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов РФ)», — говорится в сообщении регионального управления СКР.
Уголовные дела до этого расследовались местной полицией, теперь же материалы затребовали следователи СК. Следствие рассчитывает установить не только непосредственных виновных, но и чиновников, ответственных за ненадлежащее соблюдение противопожарных требований.
Сгоревший дом № 37 по проспекту Карла Маркса включен в единый государственный реестр объектов культурного наследия («Жилой дом П.В. Шабанина XIX века»). Но, как выяснилось, в ночь на 17 мая сгорел не только он.
«Этот пожар наиболее циничный из всех. Сразу подожгли два дома, чтобы пожарным было не разорваться. Помимо дома на Карла Маркса сгорели также Казармы винного склада в Кузнечном переулке (включены в реестр). Это два расселенных, обесточенных дома», — рассказала «Известиям» координатор общественного движения «Живой город» Антонина Елисеева.
Найти вандалов, сжигающих старинные дома в Новой Ладоге, местные общественники и краеведы призывали на протяжении последних лет. Серия пожаров привлекла внимание лично главы СКР Александра Бастрыкина — это случилось в сентябре прошлого года, после гибели в огне очередного старинного здания в Новой Ладоге (тогда сгорела бывшая церковно-приходская школа). В частности, Бастрыкин потребовал «установить все обстоятельства и причины произошедшего, сумму материального ущерба, круг лиц, ответственных за сохранность данных объектов культурного значения, а также изучить поступившие заявления от неравнодушных граждан, которые обладают какой-либо информацией о случившемся».
— Лично я тогда беседовала со следователем три часа. Казалось, что работа проводится дотошно, задавали правильные вопросы, — говорит Елисеева. Насколько продвинулось расследование, пока неизвестно.
Проклятье проспекта Карла Маркса
Антонина Елисеева занимается деревянными памятниками Новой Ладоги с 2015 года. На ее памяти поджигатели уничтожили уже шесть исторических зданий. Все — в историческом центре на проспекте Карла Маркса. Проблемы начались после того, как жилые дома расселили в 2015–2016 годах. Комитет по культуре признал объектами культурного наследия 12 деревянных строений. На сегодняшний день от этой дюжины осталось лишь пять зданий, да и их состояние крайне плачевно.
В ночь на 17 сентября 2019 года сгорела церковно-приходская школа XIX века при Климентовской церкви. За две недели до этого в пожаре погиб так называемый дом Протодьяконовой, бывший, возможно, самым старым строением в городке (принадлежал вдове местного земского врача Жозефине Францевне Протодьяконовой).
— Только на собрании рассказала, что есть инвестор на дом Протодьяконовой, на следующий день он сгорел. Пожарные говорят, что поджог. Здание бывшей церковно-приходской школы сгорело сразу после совета депутатов. На улице ливень, а здание вовсю горит. В случайное вредительство не верю, — заявила бывший глава поселения Ольга Баранова изданию 47news.ru. К слову, о существовании потенциального инвестора градозащитникам ничего не известно.
В январе 2018 года сгорел одноэтажный дом из комплекса жилых домов Мухиных, а в июле того же года и его двухэтажный сосед.
В список утрат нужно добавить еще два старинных здания, снесенных в 2018 году, — «дом купца Андреева с лавками и магазином» и «дом Агаповой», сообщает портал «Живой город».
Заколоченные ставни вместо охранников
Главной причиной трагических происшествий градозащитники считают бесхозяйственность муниципальных властей.
— Не было охраны! В 2015–2016 годах сразу все деревянные дома-памятники расселили. Дальше их заколотили чем попало. И с тех пор мы регулярно «дергаем» администрацию, что тот или иной дом вскрыли и надо его снова заколотить. Но эти доски остановят разве что мальчишек, а серьезных поджигателей, конечно, нет, — рассказывает Антонина Елисеева.
На многочисленные обращения с просьбой поставить рядом с домами камеры видеонаблюдения представители «Живого города» получали отписки. Хотя в какой-то момент казалось, что дело сдвинулось с мертвой точки.
— В прошлом году предыдущая администрация написала, что закупила камеры. Но в сентябре власть сменилась, и новый глава передумал их устанавливать, — говорит Елисеева. Из официальной переписки, предоставленной «Известиям», следует, что администрация городского поселения посчитала видеонаблюдение неуместным, как имеющее «признаки элементов оперативно-разыскной деятельности». На повторные просьбы установить камеры глава администрации Цыганков ответил, что считает траты на это нецелевым расходованием средств.
«Не могу согласиться с Вашим утверждением о том, что при установке видеокамер на расселенные дома, находящиеся на пр-те Карла Маркса, можно было бы избежать их поджога, поскольку проникновение в них, как показывает опыт, происходит не со стороны улиц, а со стороны дворовых территорий», — говорится в официальном ответе.
По словам местных жителей, ситуацию со сгоревшими домами используют для политической борьбы давний конкурент Цыганкова — бывшая глава городского поселения Ольга Баранова (ныне представляет оппозицию в новоладожском совете депутатов). Справедливости ради стоит заметить, что при ней старинные дома горели ничуть не меньше.
Тем не менее опрошенные «Известиями» эксперты считают неуместным обвинять во всем местные власти. В первую очередь потому, что поселковый бюджет не в состоянии потянуть расходы по реставрации и охране памятников культуры.
Непозволительная роскошь
О том, что происходит с российскими памятниками деревянного зодчества, «Известиям» рассказали профессиональные реставраторы.
Проблема появилась еще в 1990-х годах, считает Олег Кузеванов, главный архитектор проектов реставрации ООО «Ажио», волонтер благотворительного фонда «Сохранение культурного наследия «Белый ирис».
— Есть на участке памятник — его сожгли, и нет вопросов. Правда, Министерство культуры приняло четкие правила: если поставили на учет памятник, то снять его практически невозможно, даже если он сгорел. И тогда возникают сложности. Деревянные памятники требуют серьезных усилий. Дерево хорошо сохраняется, когда о нем заботятся постоянно. А как только дом расселяется, тогда и кровля рушится, и появляется гниение не только декора, но и сруба. Декоративную часть можно заменить, отреставрировать, но когда возникает проблема несущих конструкций, повреждается сруб, реставрационные работы требуют больших финансовых вливаний. А в Ленинградской области бюджет ниже, чем в крупных городах, поэтому восстанавливать памятники сложнее, — говорит специалист.
Реставрация старинных домов — дело дорогостоящее.
— Мы недавно закончили работу с особняком — он большой, деревянный внутри, обложен кирпичом, с кирпичными пристройками. На всё потребовалось около 100 млн рублей. Иногда и больше нужно, если требуется сохранить какие-то элементы. А иногда бывает, что величина расходов определяется со временем. Это как с больным человеком. Начинают обследовать пациента, а потом обнаруживают, что проблема со здоровьем гораздо серьезнее.
По мнению реставратора, памятники деревянного зодчества находятся в очень плохом состоянии.
— В Санкт-Петербурге комитет по охране памятников обследовал порядка 300 деревянных памятников. Из них 20 руинированных, а 50 просто в критическом состоянии. В таком, что если сегодня не сделать, то завтра не спасти. Мы занимались этим, и у нас было, условно говоря, шесть месяцев для обследования. Так вот за это время было утрачено несколько памятников. Некоторые сгорели. Это были даже не поджоги, а небрежное отношение, поскольку не везде была охрана, где-то побывали бомжи, — говорит Кузеванов.
По его мнению, самостоятельно администрация не в силах спасти такие памятники истории.
— У местной администрации нет собственных средств. В таких ситуациях пытаются найти инвестора. А их мелкие деревянные домишки обычно не интересуют. И зря. Есть объекты, которые, может, внешне страшные, но внутри красивые, с мраморными ванными, с отделкой. Помочь могут благотворительные фонды — привлекают внимание к объектам, — рассказывает реставратор.
Проблема гнилого фундамента
Одной постановки в реестр недостаточно для сохранения деревянных памятников архитектуры, считает гендиректор компании «РесДан», заслуженный строитель РФ, почетный реставратор Москвы Александр Данилин.
— Вслед за постановкой на учет должна быть разработана специальная долгосрочная программа. Но у нас всё кусками, урывками. В Советском Союзе была программа, рассчитанная на 20 лет. В стране числилось 3286 уникальных памятников общегосударственного значения. На них был составлен график: когда именно делается обследование, разрабатывается проектное решение по реставрации, когда и кем ведется реставрация, — вспоминает строитель.
По его убеждению, порочна сама действующая система охраны памятников зодчества.
— В чем заключается эта система? Постановка на учет, включение в реестр, в лучшем случае проектирование. А дальше — как бог даст и когда даст. Сооружение приобретает статус памятника, и эксплуатационные расходы в несколько раз увеличиваются. Допустим, бюджетная контора арендует деревянное здание за мизерную плату. Эти деньги идут, в частности, на покрытие эксплуатационных расходов. А когда здание становится памятником, организация-арендатор получает счет в несколько раз больше и обременение на то, что она обязана разработать проектную документацию за свои деньги, согласовать всё по охранно-арендному договору. И тогда компания уходит из памятника и снимает другое помещение, а это забивается досками. И стоит без охраны, — сетует Данилин.
Траты на содержание деревянного архитектурного памятника обусловлены недолговечностью материала, объясняет специалист.
— Дерево живет не более 300 лет в естественных условиях. Потом здание разрушается от ветра, солнца, осадков, перепада температур. Всё зависит от того, насколько правильно эксплуатируется строение. Раньше дома белили, обрабатывали льняным маслом, что позволяло сохранять древесину. Ухоженная древесина, которой чуть больше полутора сотен лет, может находиться в относительно хорошем состоянии. Иными словами, сберечь можно, если захотеть.
Справка «Известий»
При участии Александра Данилина и под его руководством отреставрировано более 100 памятников истории и культуры, в том числе Московский Кремль, ансамбль Новодевичьего монастыря, главное здание МГУ им. М.В. Ломоносова. Профессиональный стаж — 50 лет.