Освободиться из колонии условно-досрочно удалось второму фигуранту скандального дела о получении офицерами СКР взятки от воровского мира — Александру Ламонову. Бывший замглавы антикоррупционного подразделения СК вместе с сообщниками за полмиллиона долларов взялся помочь уйти от ответственности пособнику вора в законе Шакро Молодого (Захарий Калашов) — Андрею Кочуйкову по прозвищу Итальянец. Позже, во время следствия, он сдал сообщников, благодаря чему суд проявил к нему снисхождение. Эксперты «Известий» разбирались, насколько эффективны и справедливы поблажки фигурантам громких дел, проявивших активное раскаяние и помогавших следствию.
5 мая Белевский суд в Тульской области условно-досрочно освободил от отбытия наказания бывшего полковника юстиции Александра Ламонова.
Ходатайство об УДО поддержала и администрация учреждения ФСИН, где содержался бывший борец с коррупцией.
«По характеру сдержан, рационалистичен, общительный, жизнерадостный, либеральный. Высокий уровень контроля над импульсами и влечениями. Восприимчив ко всему новому. Социальные связи поддерживает с женой и детьми», — приводит характеристику тюремщиков из дела РИА Новости.
Таким образом, Ламонов стал вторым из фигурантов громкого делао взятках, вышедшим на свободу, не отбыв до конца назначенного наказания. Ранее освободился Денис Никандров, бывший генерал и замглавы столичного управления ведомства.
Сразу после освобождения стало известно, что Ламонов заразился коронавирусом. «Да, Александр Николаевич сейчас действительно проходит лечение в Москве от коронавирусной инфекции», — сообщила журналистам его адвокат Ольга Лукманова.
Убрали штраф, строгость и клетку
Правоохранительная система в последние два года вообще не скупилась на подарки Ламонову. Ему изначально был вынесен довольно мягкий приговор в виде 5 лет колонии (для сравнения, его начальник получил 13 лет) строгого режима и 32 млн. рублей штрафа — так решил Мосгорсуд 26 июля 2018 года. Но уже в октябре Верховный суд смягчил приговор, убрав дополнительное наказание в виде штрафа. Затем Скопинский суд Рязанской области заменил ему строгий режим на принудительные работы.
Белевский исправительный центр — один из немногих в России, где применяется относительно новый вид наказания (внедряется с 2014 года), принудительные работы. Осужденные, находящиеся в учреждении (центр рассчитан на 100 человек), трудятся на предприятиях в Белевском районе, свободно перемещаются по городу, посещают магазины, объекты бытового обслуживания и даже имеют возможность проживать с семьей рядом с центром. Попасть туда со строгого режима считается большой удачей.
Соблазн оболгать
Столь стремительное возвращение на волю Ламонова, которого в начале расследования считали активным соучастником особо тяжкого преступления, вызывает ряд вопросов конкретно к этой истории и к механизму досудебного соглашения в целом.
— Особый порядок судебного разбирательства вводился постепенно, сначала в 2002 году в УПК появилась одноименная 40-я статья. А через семь лет был прописан и особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. Все это должно было значительно сократить время, которое уходило как на расследование, так и на рассмотрение дела в суде. Плюс этот механизм помогает выявить всю картину преступной деятельности и изобличить максимальное количество лиц, причастных у совершенному преступлению, — рассказывает «Известиям» о предпосылках появления досудебного соглашения в стране заслуженный юрист России, председатель Центра правовой помощи «Дело жизни» Иван Соловьев. Но опыт применения закона выявил ряд недостатков.
— Сделка подчас становится площадкой для дискредитации неугодного должностного лица или просто гражданина. Ведь чтобы смягчить наказание или вовсе выбраться на свободу, некоторые готовы и маму родную оговорить. Нередко через эти механизмы выводят и тех, кто негласно помогал оперативным сотрудникам пресекать преступление. Так что введение более жестких критериев и условий возможности заключения таких сделок уже давно назрело, — считает собеседник «Известий».
По его словам, судьба Ламонова была предопределена изначальным мягким решением суда.
— Освобождение по УДО находится в компетенции суда по месту отбывания наказания. Ходатайство поддержал представитель УФСИН, да и прокурор не возражал. Это говорит о том, что, отбывая наказание Ламонов, не имел взысканий и находился на положительном счету у администрации. Для него все сложилось как нельзя удачно. Косвенно это может говорить о том, что он встал на путь исправления и изобличения других участников преступной деятельности на самой ранней стадии оперативной работы, — говорит Соловьев.
Двоякое мнение об институте досудебного соглашения в российской практике у адвоката, в прошлом сотрудника следственных органов Александра Иноядова.
— Одним из минусов является то, что мотивы и достоверность показаний таких лиц объективно не учитываются, опровергнуть их крайне затруднительно. Масштабы применения сделок со следствием явно избыточны, при этом от суровой ответственности уходят как организаторы, так и наиболее активные соучастники. К плюсам же относится то, что у следствия имеется достаточно эффективный инструмент для изобличения преступлений, совершенных в условиях неочевидности, выявить дополнительных соучастников. Проблема же заключается в избирательном и не всегда обоснованном применении, — считает эксперт «Известий».
В Китае борьба не за срок, а за жизнь
Наказания для коррупционеров, в том числе для тех, кто помог следствию — недостаточно жесткие, считает председатель Национального антикоррупционного комитета, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Кирилл Кабанов.
— Мы обсуждали проблему досудебных соглашений с китайскими коллегами. Напомню, там наказание за взятку куда более суровое, чем у нас — смертная казнь. У них предусмотрено минимальное наказание для тех, кто готов сотрудничать со следствием — 10 лет. Эта цифра сопоставима с нашими наказаниями, в том числе для организаторов коррупционных преступлений. Средняя статистика, если брать силовиков, это 8-10 лет. Единицы получают больше, чаще всего, если они идут по статье 210 УК РФ (организация преступного сообщества — прим. «Известий»). Впрочем, этот состав нередко разваливается в суде, — говорит Кирилл Кабанов.
По его мнению, необходимо ужесточение законодательства за коррупционные преступления и введение сроков от 10 до 20 лет. Кабанов готовил соответствующее предложение для предыдущего правительства РФ, но получил отрицательное заключение.
— Они объяснили это тем, что должны гуманно подходить к уголовному законодательству, — говорит собеседник «Известий».
По мнению Кабанова, прежде чем освободиться условно-досрочно, коррупционер должен возместить нанесенный им ущерб в денежной форме.
Напомним, что Ламонов был освобожден судом от уплаты штрафа. Причина кроется в тонкостях досудебного соглашения, которое заключается за закрытыми дверями.
— В России процедура досудебного соглашения извращена. Согласен, что есть случаи, когда речь идет о гостайне и секретности, тогда сделка может быть закрытой. Но она должна проходить не между следователем, оперативниками и обвиняемым, а с участием прокурора в судебном порядке, — считает Кирилл Кабанов.