«Во времена кризиса мудрые строят мосты, а глупые возводят преграды. Мы должны найти способ заботиться друг о друге, как будто мы одно племя». Эту пламенную речь произнес король вымышленной страны Ваканда Т'Чалла с трибуны ГА ООН в марвеловском фильме «Черная Пантера». Фильм вышел в мировой прокат в 2018 году, но эти строчки вспоминают до сих пор, а их актуальность за прошедшие годы только выросла по причине сильно изменившегося геополитического контекста.
В 2018 году на мир еще не обрушился коронакризис, который создал больше дипломатических, экономических, транспортно-логистических барьеров и повысил уровень истерии на международной арене. Шесть лет назад мы еще не наблюдали такой степени вепонизации мировой экономики и мейнстримизации санкций, включая вторичные, в качестве инструмента наказания и запугивания непокорных.
Популярная ранее формула «санкции в качестве альтернативы войне» де-факто сменилась на «санкции — продолжение войны с использованием иных средств», перефразируя классика Клаузевица. Наконец, если в 2018 году в центре мирового внимания были торговые войны Китая и США, то шесть лет спустя экономическая сторона конфликтов уступила физической, что мы отчетливо наблюдаем на примере противостояния России и Украины (и шире Запада) и ближневосточного кризиса.
7 ноября 2024 года, выступая на пленарной сессии заседания клуба «Валдай», президент России Владимир Путин невольно воспроизвел «вакандский монолог». Практически всё его выступление можно представить в виде дихотомии «свои–чужие» или «мудрые–глупые». «Мудрые» — страны мирового большинства, которые стремятся выстроить альтернативную Западу систему многостороннего регулирования — от финансов до институтов и нового политического мышления. «Глупые» — страны мирового меньшинства, как неоднократно выражался президент, напротив, стремятся возвести дополнительные барьеры в виде санкций, повышенных торговых пошлин, гибридных и информационных войн.
По словам главы РФ, сейчас наступил «момент истины» для того, чтобы построить новые мосты, которые свяжут страны мирового большинства друг с другом и позволят положить конец монополии коллективного Запада. Не зря одними из основополагающих принципов в этом выступлении были названы открытость и максимальная представительность государств. Подобный «кодекс поведения» логически вписывается в российские приоритеты в рамках председательства в БРИКС в этом году. Практически никто из мировых держав не оспаривает сам факт появления на международной арене новых центров силы. Причем если 10–15 лет таковыми считались преимущественно Китай, Индия, АСЕАН, то сейчас число подобных стран и игроков, география и их степень влияния на региональные и мировые процессы кратно растут.
По мере укрепления их экономических и дипломатических ресурсов более выразительно повышаются их политические аппетиты и неудовлетворенность сложившимся на мировой арене статус-кво. Всё громче слышны голоса Индонезии, Эфиопии, Ирана, Турции и ряда других региональных держав.
Большинство «новых» центров силы или претендующих на этот статус государств открыто заявляет о необходимости реформирования глобальных институтов, прежде всего решения проблемы недопредставленности в Совете Безопасности ООН, устранения институциональных дисбалансов МВФ и ВТО. Эти сюжеты нашли отражение в итоговой декларации БРИКС и ноябрьском выступлении президента на пленарной сессии «Валдайского клуба».
Иронично, что регулярность и плотность призывов российской стороны к усилению многополярности, международных институтов, борьбе с односторонними санкциями и торговыми барьерами практически совпали по времени с возвращением в большую игру Дональда Трампа, который известен своими противоположными взглядами на мировые процессы. Его пребывание на посту президента США станет триггером для стран мирового большинства. Значительная часть критики и опасений малых и средних держав по поводу внешней политики Вашингтона и статус-кво на мировой арене в целом последние годы неразрывно были связаны с личностью нового президента США. Речь прежде всего идет о сворачивании привычной и удобной для ряда государств модели глобализации и свободной торговли, бенефициарами которой они выступали на протяжении последних 10–15 лет как минимум.
Кроме того, традиционно державы второго порядка рассматривают мультилатерализм как единственную эффективную среду и инструмент, который позволяет им повысить свою субъектность и конкурентоспособность на мировой арене. В этом плане победа Дональда Трампа на выборах в США — тревожный сигнал для стран мирового большинства и повод задуматься о новых форматах внешнеполитической активности для хеджирования рисков протекционизма и капитализации американо-китайских противоречий.
России в сложившихся условиях важно аккуратно и разносторонне подходить к продвижению дискурса о новой справедливой многополярности, учитывая настроения, приоритеты своих партнеров и возможные «откаты» в развитии сотрудничества.
Во-первых, термин «мировое большинство» пока не вошел в политический лексикон зарубежных партнеров, и едва ли в обозримом будущем страны Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Африки начнут ассоциировать себя с этой концепцией и уж тем более официально считать себя частью этого пространства. Имеет смысл периодически замерять степень восприимчивости рамки «мирового большинства» в политической и экспертной среде целевых стран.
Во-вторых, России логично продолжать позиционировать БРИКС как площадку для диалога и «новую» модель межгосударственного сотрудничества. При этом необходимо и в дальнейшем воздержаться от продвижения группы в качестве антизападного блока и проводить соответствующую разъяснительную работу с новыми участниками и партнерами.
Исключительная опора на антизападную повестку и негативную риторику в адрес США под брендом БРИКС несколько обесценит усилия России по продвижению многополярности, а само объединение сделает идейно бесплодным. Большинство присоединившихся к БРИКС стран и партнеров по диалогу не относят себя к лагерю незападных и/или антизападных государств и не станут отказываться от многовекторности в качестве базового принципа своей внешней политики.
Автор — политолог, кандидат политических наук, заместитель директора ЦКЕМИ НИУ ВШЭ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
