Особенности расширения
В Казани прошел саммит БРИКС — главного кандидата на роль «совета директоров многополярного мира» (или как минимум Глобального Юга), а значит, пожалуй, самой привлекательной структуры для вступления. Сейчас в объединение официально входят девять стран: Россия, Китай, Индия, Бразилия, Южная Африка, а также недавно присоединившиеся Египет, ОАЭ, Эфиопия, Иран. Кроме того, активно взаимодействует с группой Саудовская Аравия. В общей сложности, как недавно заявил Владимир Путин, «30 стран на сегодняшний день изъявили желание в той или иной степени сотрудничать с БРИКС». Среди них можно отметить, например, Бахрейн, Белоруссию, Боливию, Венесуэлу, Вьетнам, Гондурас, Кубу, Кувейт, Марокко, Нигерию, Палестину, Турцию и ряд других.
БРИКС, безусловно, не должен быть закрытым закостенелым клубом — таким, например, как «большая семерка». Его двери должны быть открыты. Но при этом нужно понимать, что в БРИКС действует консенсусный принцип принятия решений. И чем больше в нем будет государств, тем сложнее будет добиваться между ними какого-то совместного решения. Уже сейчас иногда бывает непросто находить общий знаменатель между девятью членами — что же говорить о ситуации, когда их будет 39. Тем более что в ближайшие месяцы и годы БРИКС предстоит принимать фундаментальные решения, связанные с углублением интеграции. Поэтому двери БРИКС должны быть открыты, но важно, чтобы страны соответствовали ряду важнейших параметров.
Первый параметр — это банальная экономическая состоятельность. Государство должно быть, мягко говоря, не дотационным. Обладать ресурсами для того, чтобы прокормить себя и не идти через кризисы в кризисы. Ведь в последнем случае оно становится крайне зависимым от внешнего влияния, а также уязвимым перед внутренними беспорядками и подверженным риску прихода к власти популистских элит, которые вряд ли будут готовы к серьезной интеграционной работе в БРИКС.
Второй параметр — мощь. Неважно какая — военная, политическая, экономическая, имиджевая или технологическая. Мощь, с которой новый член усилит БРИКС, а не станет для нее обузой. Мощь, которая сделает организацию как минимум региональным лидером, способным претендовать на место «совета директоров». Мощь, которая позволит странам объединения реализовывать в своей сфере ответственности важные решения на международной арене.
Третьим важнейшим параметром считается суверенитет. БРИКС изначально создавался как блок стран, обладающих полной и безусловной способностью принимать решения самостоятельно и не быть подверженными внешнему давлению. Да, сейчас требования к степени суверенитета несколько ослабли, однако БРИКС нужны в своем составе государства, которые обладают достаточной политической волей для углубления интеграции с целью создания многополярного мира. Речь идет о реализации не антизападного, но в то же время незападного глобального проекта (к тому же все прекрасно понимают, что Запад будет этому противодействовать в рамках логики «кто не с нами, тот против нас»). А значит, БРИКС не нужны страны, которые (учитывая консенсусный характер принятия решений) могут играть роль троянских коней США или Евросоюза. Которые в нужный момент — пусть даже и не по своей воле — способны заблокировать работу группы и перечеркнуть все ее претензии на роль «совета директоров многополярного мира».
В-четвертых, страна — член БРИКС должна обладать политической стабильностью и преемственностью власти. Не должно быть никакого повторения аргентинского прецедента, когда смена президента приводит к геополитическому развороту и уже почти вошедшая в БРИКС страна вдруг отказывается от вхождения. Ну или когда вошедшее в структуры государство вдруг превращается из суверенного игрока в американского прокси, блокируя работу группы.
В-пятых, должен быть соблюден принцип репрезентативности. БРИКС позиционирует себя как глобальное объединение, выстроенное на основе равноправия. А значит, в группе (особенно в том случае, если БРИКС все-таки дойдет до реформы процесса голосования от консенсуса до решений большинством) должны быть плюс/минус равномерно представлены все мировые цивилизационные регионы. Африка, Америка, Ближний Восток, Южная и Центральная Азия, Восточная Азия, а также Европа. Не должно быть никакого перекоса, например, в сторону Восточной Азии — даже несмотря на то, что самые богатые и перспективные страны развивающегося мира сейчас находятся именно там.
Наконец, в-шестых, у новых полноценных участников БРИКС не должно быть острых конфликтов со старыми членами. Острых — то есть тех, которые не имеют рамок и флажков, а значит, вполне могут вылиться в полноценную войну. То есть тех, которые позволяют американцам усиливать свое влияние на местные власти через различные проекты по оборонному сотрудничеству — в обмен, естественно, на политическую лояльность и участие в проамериканских блоках.
Да, между странами БРИКС уже есть противостояния, но они как раз регулируемые. Для примера, конфликт между Индией и Китаем хоть и непростой (на кону территории, причем немаленькие), однако стороны сделали всё возможное для того, чтобы войны там не было. Приняли ряд двусторонних обязательств, нивелируют противоречия за счет торговли. То есть они замораживают конфликт. В отличие, например, от территориальных споров между Китаем и его соседями в Юго-Восточной Азии, включая Филиппины.
Наиболее перспективных кандидатов сейчас несколько. Но я бы выделил четыре страны: Алжир (лидер Северной Африки), Белоруссия (заполняющая европейскую квоту вместе с Россией), Нигерия (лидер Западной Африки) и Саудовская Аравия (безусловный лидер арабского мира). Хотя, конечно, в Нигерии сохраняется определенная внутренняя нестабильность. Кроме того, пусть и сокращается, но все-таки остается зависимость от коллективного Запада. Достаточно посмотреть на позицию нигерийских властей в отношении антиколониального переворота в стране (когда нигерийцы всерьез рассматривали вопрос о вводе войск в интересах Франции). Алжир тоже не может похвастаться безусловной внутренней стабильностью. Уж слишком сильно местные власти зависят от европейского рынка, и уж слишком много проблем у них на границах с теми же Ливией и Марокко. Белоруссии же мешают западные санкции и в целом давление, которое страна испытывает на протяжении многих лет (не только после СВО).
Самым, по сути, очевидным кандидатом в БРИКС остается именно Саудовская Аравия. Безусловный лидер арабского мира, богатейшая нефтяная держава, обладающая при этом суверенитетом и не боящаяся идти против интересов США (чего только стоит перевод торговли нефтью с Китаем в юани). Однако саудовские власти сейчас пытаются маневрировать — они пересматривают свои отношения с США в сторону большего равноправия и используют перспективу включения в БРИКС как инструмент воздействия на Вашингтон. И если этот инструмент не сработает (либо США признают Эр-Рияд равноправным партнером), то только тогда официальное включение Королевства Саудовская Аравия в БРИКС станет реальностью.
В итоге страны — члены БРИКС на саммите в Казани никакого решения о приеме новых членов не приняли. Очевидно, что упор будет сделан не столько на расширении, сколько на углублении интеграции. Но при этом организация не будет закрываться от желающих. «Точно совершенно: мы никого не будем отталкивать. Точно совершенно: двери открыты. Как выстроить эту работу — это мы с коллегами, с моими друзьями в Казани, когда встретимся, обо всем поговорим», — подчеркнул Владимир Путин.
Собственно, поговорили и решили. «Лидеры стран — членов БРИКС на саммите в Казани, отвечая на запрос 30–35 государств на членство в этом объединении, решили пока не добавлять новых членов к этой группе, а присоединить ряд стран как партнеров», — заявил министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи. Полномочия и обязательства (без них никак) стран-партнеров, по всей видимости, будут выработаны в ближайшее время.
Автор — доцент департамента массовых коммуникаций и медиабизнеса Финансового университета при правительстве РФ, кандидат политических наук
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
