Ван Гог и глухота: фильм о художнике клеймит равнодушие общества
В российский прокат выходит картина Джулиана Шнабеля «Ван Гог: На пороге вечности». Обладатель приза Венецианского кинофестиваля, номинант на «Оскар» за лучшую мужскую роль (Уиллем Дефо) — у фильма немало регалий. Но главное, что привлекает внимание, — очевидная преемственность проекта по отношению к нашумевшему дебюту того же режиссера: «Баския» (1996). Шнабель, сам известный художник, снова исследует проблему гениальности.
Но если в «Баския» режиссер показывал эпоху, в которой жил сам, и людей из своего реального круга общения, то в «Ван Гоге» он зашел на незнакомую территорию — и погряз в штампах. Бесконечные рассуждения о смысле искусства и миссии художника, высокопарные признания от лица главного героя (пусть даже имеющие под собой документальную основу в виде писем и дневников) не делают повествование краше. С другой стороны, биография классического несчастного гения располагает к такому подходу.
Ваг Гог действительно был одинок, непонят, соседи-обыватели его ненавидели и обижали, на фоне всех этих проблем он начал сходить с ума. И да, он правда отрезал себе ухо, но как показать это в фильме? Шнабель принимает остроумное решение: сам акт членовредительства остается за кадром, затем художник появляется с повязкой и в шапке, как на знаменитом автопортрете, а в дальнейшем его снимают только с таких ракурсов, которые не позволяют увидеть последствия травмы.
Любопытное визуальное решение Шнабель находит и для иллюстрации помутнения рассудка Ван Гога — размывает нижнюю часть кадра в тех эпизодах, что показаны с точки зрения главного героя. Впрочем, картинка и так доставляет зрителю дискомфорт: фильм почти целиком снят на ручную камеру, что по замыслу создателей метафорически отражает внутреннюю свободу Ван Гога.
Конечно, от байопика про художника ожидаешь стилизации визуального ряда под его живопись. Однако Шнабель, видимо, сознательно отказался от аллюзий на конкретные работы (за исключением того же автопортрета) в пользу акцента на «первоисточники» — образы природы, вдохновившие Ван Гога. Поле пожухлых подсолнухов — сельскохозяйственные угодья, дворик психбольницы, где пациенты в смирительных рубашках маршируют по кругу... В этой ненавязчивости есть и своя прелесть, и доля снобизма: кто вспомнил картину, родившуюся из того или иного образа, — молодец, а остальные обойдутся. Но, по крайней мере, здесь вкус режиссеру точно не изменил.
А в чем изменил, помимо уже отмеченных сценарных банальностей, так это в изображении второстепенных персонажей. Все они, как один, плоские и безликие, поэтому внушительному звездному «десанту» — от Матье Амальрика до Эмманюэль Сенье — просто нечего противопоставить Уиллему Дефо, роль Ван Гога для которого стала настоящим бенефисом. Как следствие, получается история без полутонов: есть гений и есть жестокое, чуждое культуре общество. Для стандартного голливудского байопика — простительно, для большого художника, автора фильма «Баския» — едва ли.
Впрочем, иногда в фильме встречаются моменты, за которые хочется закрыть глаза на все недостатки. Например, когда Ван Гог и Поль Гоген любуются пленэром и обсуждают импрессионистов, после чего, не переставая дискутировать о высоком, справляют нужду с вершины скалы. И это сразу сбивает пафос, напоминая, что даже к великим не стоит относиться чересчур серьезно. Шнабель это понимает как никто другой.
