«Все обещали не допустить силового варианта, но предали»
Александр Руцкой в интервью «Известиям» объяснил, зачем 3 октября 1993 года он призывал людей идти к Останкино и кто, на его взгляд, виноват в большом количестве жертв событий той осени.
— 1 сентября 1993 года Борис Ельцин отстранил вас от исполнения обязанностей вице-президента. Ожидали такого решения?
— 15 августа мне принесли на визирование проект указа президента № 1400, который предполагал роспуск Верховного совета и Съезда народных депутатов. Я показал его председателю Конституционного суда Валерию Зорькину. Он тоже был в шоке от содержания документа.
Я отказался визировать этот бред. Руководитель администрации президента Сергей Филатов заявил мне, что я пожалею об этом. И уже 25 августа появятся публикации о моих коррупционных сделках, имуществе, миллионных счетах в зарубежных банках. Безнаказанно валяли в грязи человека, не согласного с произволом в стране. А потом появился и указ Ельцина о моем отстранении.
Спустя два года Генпрокуратура прислала мне сообщение, без извинений, что все компрометирующие меня документы оказались фальшивкой.
— Вы понимали в тот момент, по какому сценарию события будут развиваться дальше?
— Было понятно, что следующая цель — раздавить Съезд народных депутатов и Верховный совет. Так 21 сентября и появился указ № 1400. В тот же день Конституционный суд вынес заключение, что указ служит основанием для отстранения Ельцина от должности.
Что ему делать в этой ситуации, чтобы избежать ответственности за уничтожение СССР, развал экономики, обнуление сбережений граждан в банках? Выход один — спровоцировать ситуацию и применить силу.
Еще 26 марта, когда съезд голосовал по вопросу импичмента, планировалось отравить депутатов газом. Тогда голосов для импичмента не хватило, и служба безопасности президента не стала применять газ, но к этому всё было готово. Я узнал о подготовке этого преступления через четыре дня. Позже Александр Коржаков (тогда — руководитель службы безопасности президента. — «Известия») подтвердил это в своей книге «От рассвета до заката».
А осенью разработали другой сценарий — наемными снайперами начать отстрел сотрудников милиции, военнослужащих, гражданского населения, свалить это на неких снайперов Верховного совета, убедить граждан России и мировое сообщество, что все действия президента — только от желания остановить этот произвол. Верховный совет окружили тройным кольцом, колючей проволокой, отключили все коммуникации.
— Руслан Хасбулатов впоследствии утверждал, что лично вы ничего не сделали, чтобы взять власть в свои руки, отсиживались в Белом доме, хотя он говорил: «Ваша резиденция в Кремле, идите туда, в Кремль». Был такой разговор?
— О каком процессе перехода власти в мои руки вы говорите, если мы находились в полной изоляции, если Ельцин контролировал все силовые структуры?
Ни интервью, ни мемуары Хасбулатова, равно как и Макашова, я не читал и не собираюсь. Я читал протоколы их допросов в Лефортово, и мне было стыдно за то, что я имел какое-то отношение к этим людям. Я свои протоколы допросов опубликовал и им рекомендую это сделать.
— Во многом определяющей во время кризиса стала позиция силовиков. Вы как-то пытались склонить их на свою сторону?
— Клятвенные обещания поддержать нас с их стороны закончились примитивной болтовней и предательством.
Переговоры в те дни мы вели с министром обороны Грачевым, министром внутренних дел Ериным, главкомом Сухопутными войсками Семеновым, командующим ВДВ Подколзиным, командующими военными округами. Обещал поддержку генерал Лебедь, командующий 1-й танковой армией Рощин.
Все обещали не допустить силового варианта, но предали и поддержали того, кто уничтожил СССР, кто, годами не платя зарплату, вынудил офицеров по ночам работать грузчиками, таксистами, а жен офицеров — челночницами.
Спустя 18 лет я встретился с Грачевым на дне рождения нашего общего друга. Он подошел ко мне: «Саша, прости, я не на того сделал ставку». Я ответил: «Бог тебя простит, Паша. Не на меня надо было делать ставку, а страну спасать».
— Когда вам стало понятно, что противостояние разрешится не в вашу пользу?
— В последних числах сентября. Я это понял и по поведению Хасбулатова, и по исчезновению, а точнее, бегству из Дома правительства Зюганова, Тулеева. Перебежали на другую сторону и несколько сотен народных депутатов.
Тогда же началось массированное вдалбливание дезинформации. Защитников Конституции называли не иначе как уголовниками, фашистами, антисемитами, вооруженной до зубов пьяной бандой.
— А разве в ВС не было большого количества оружия?
— Всё это наглая ложь. Охрана парламента состояла из штатных сотрудников МВД с табельным оружием. Но никаких гранатометов не было и не могло быть. Экспертиза Генпрокуратуры впоследствии установила, что из оружия, изъятого в парламенте, не было убито ни одного человека.
— Зачем нужно было идти к Останкино 3 октября?
— Расстрел в Останкино — завершение провокации, предоставившей Ельцину повод расстрелять из танков Верховный совет.
3 октября из здания мэрии Москвы открыли огонь по демонстрации, движущейся к Верховному совету, по безоружным людям. Я дал команду захватить мэрию и поймать этих уродов. Да, в порыве эмоций я публично заявил, что надо идти в Останкино, на основании закона потребовать прямого эфира.
Но потом мне дали послушать аудиозапись совещания у Ельцина в Кремле, где приняли решение любыми способами не допустить депутатов к эфиру, вплоть до применения оружия. Я тут же запретил Макашову выдвигаться в Останкино. Мой приказ он не выполнил, сославшись на то, что Хасбулатов ему приказал ехать в Останкино.
А дальше — бойня. Те, кто находился в телецентре, намеренно убили рядового Ситникова, видеоинженера телецентра Красильникова, чтобы впоследствии обвинить в этом людей Макашова.
Я делал всё возможное, чтобы не допустить применения оружия, по радиостанции я вел переговоры с командирами подразделений внутренних войск. В ответ — нецензурная брань и хамство. У меня сохранилась аудиозапись этих переговоров.
— Но вы же могли отозвать людей от Останкино.
— Не мог. Связи с Макашовым в тот момент не было никакой.
— То есть в Верховном совете на протяжении всего противостояния не планировали каких-то силовых действий?
— Мы просто не могли бы это сделать, находясь в полной блокаде. И даже когда блокаду прорвали, как могли немногочисленные защитники парламента противостоять группировке, состоящей из подразделений Таманской, Кантемировской дивизий, спецназа, соединений внутренних войск, ОМОНа из регионов?
