Вторая половина апреля принесла Китаю сразу несколько неутешительных новостей. 17 апреля государственное статистическое бюро КНР обнародовало данные по ВВП страны за I квартал этого года. На фоне пандемии COVID-19 его объем упал, причем сильнее, чем предсказывали некоторые эксперты, — сразу на 6,8% в годовом исчислении. Отрицательный рост китайская экономика продемонстрировала впервые с 1992 года, когда статистика в стране стала официально учитывать показатель ВВП. Более того, нынешнее экономическое положение, по расчетам многих экономистов, сопоставимо с временами окончания культурной революции в 1976 году.
Измерить ущерб, нанесенный коронавирусной историей имиджу страны, нельзя ни в процентах, ни в цифрах. Но именно в апреле стало очевидно, что репутационный урон — такой же факт, как и понесенные Китаем экономические потери.
Уже в марте у КНР, как у страны, первой выкарабкавшейся из страшной эпидемии, появился хороший шанс утвердиться в качестве мирового лидера и с высоты пережитого опыта поделиться им с другими государствами. Да и не только опытом, но и реальной помощью в виде врачей, масок и аппаратов ИВЛ. Итальянцы встречали китайскую помощь с флагами КНР, а сербы их чуть ли не целовали.
Но долго купаться в лучах благодарности у Китая не получилось. Конечно, руку к раздуванию антикитайских настроений в мире самым активным образом приложили США. В начале эпидемии американцы устами целого ряда высокопоставленных чиновников обвинили Пекин в сокрытии важной информации о болезни, из-за чего мировое сообщество не имело «полного представления о характере вируса». В последние дни американцы стали открыто вбрасывать идею о том, что вирус появился вовсе не на рынке диких животных в Ухане, а в стенах секретной лаборатории на окраине того же города. На днях несколько американских сенаторов даже предложили наказать Китай санкциями как «крупнейшее государство — спонсор пандемии» — так это определил республиканец из Южной Каролины Линдси Грэм. Тот самый, что стоял за разработкой «санкций из ада» против России. А 18 апреля о том, что в случае сокрытия данных о коронавирусе КНР столкнется с последствиями, заявил и лично Дональд Трамп.
Негатив в отношении Китая стал нарастать не только в Америке. В середине апреля французский лидер Эммануэль Макрон в одном из интервью заявил, что полагать, будто КНР прекрасно справилась с эпидемией коронавируса, было бы наивно. Схожие мысли высказал и глава британского МИД Доминик Рааб, заметив, что после окончания пандемии Пекину придется отвечать на «сложные вопросы».
К слову, в Британии подозрительность в отношении Китая грозит вылиться и в проблемы для крупнейшей телекоммуникационной компании Huawei. В январе, невзирая на жесткое давление американцев, Лондон дал «зеленый свет» на ее участие в проекте по развитию в стране сетей 5G. Но теперь всё больше британских парламентариев призывают отстранить Huawei целиком от рынка Туманного Альбиона. Не за проблемы с безопасностью (что является вечной претензией к компании со стороны США), а за отсутствие транспарентности китайских властей в период начала эпидемии.
17 апреля Китай обнародовал новую статистику по числу смертей от вируса в стране — как пояснили власти, на первых порах государство не учло число тех, кто умер дома без всяких обращений в больницы, но, преодолев пик, смогло тщательно разобраться во всех случаях. И с учетом новых «вводных» траурная статистика по стране оказалась вдвое выше, чем считалось ранее: пересмотр довел число погибших в КНР от коронавируса до 4,6 тыс. человек с лишним.
По логике, этот шаг должен был продемонстрировать как раз умение Пекина признавать некоторые недочеты, исправлять их и быть открытым. Но западную позицию это вряд ли изменит — там загодя навесили на Китай ярлык виноватого и пересматривать свои выводы, похоже, не собираются.
Отчасти доверие к Поднебесной подточили и громкие истории с ненадежностью китайских тестов на определение коронавируса, хотя вины правительства КНР здесь не было. Пекин заранее довел до сведения европейских коллег список проверенных поставщиков, но некоторые страны Европы на свой страх и риск закупали тесты у частных компаний, не имеющих лицензию на поставку товаров медицинского назначения.
Но если отношение Запада к Китаю всегда было пропитано подозрительностью, то резкое охлаждение с Африкой, которой Китай выдал за два последних десятилетия больше льготных кредитов, чем весь Всемирный банк, пришло нежданно-негаданно. Началось всё с африканской общины в Гуанчжоу: в апреле чернокожих жителей этого южного китайского города стали массово выселять из квартир и насильно проверять на вирус. Бытовой конфликт моментально перерос в дипломатический скандал, причем представители стран Черного континента стали решать его не за закрытыми дверями, как обычно, а в публичном пространстве.
На этом фоне даже предложение G20, куда входит и Китай, приостановить выплаты африканских стран по долгам до конца 2020 года, было встречено на континенте чуть ли не с обидой. Президент Франции Эммануэль Макрон, например, выступал за массовое списание долгов стран Африки, но, как утверждается, китайцы этому воспротивились. Что по-человечески понятно: по данным China Africa Research Initiative при Школе передовых международных исследований Джона Хопкинса, за период 2000–2018 года правительство КНР и Китайский банк развития одолжили Африке более $150 млрд. И лишиться таких денег в одночасье не захотела бы ни одна самая богатая страна.
Конечно, в тяжелые времена у Китая нашлись и верные друзья. Прежде всего Россия. В последнем телефонном разговоре с председателем Си Цзиньпином Владимир Путин высоко оценил «действия китайских партнеров, позволившие стабилизировать эпидемиологическую ситуацию в стране», а попытки обвинить Китай в несвоевременном информировании мирового сообщества о появлении опасной инфекции назвал контрпродуктивными. Глава МИД России Сергей Лавров и вовсе назвал такие действия «неприличными».
Тем не менее факт остается фактом: события последних недель ставят перед властями Китая не только задачу восстановления экономики, но и не менее важную долговременную цель: устранение имиджевых потерь страны на мировой арене.
Автор — обозреватель газеты «Известия»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
